Антонио Донателло отправлялся в очередную командировку, во Владивосток, и отдавал последние распоряжения:

– Обязательно разыщите «Курицу с золотыми яйцами»!

– Но эта фильма у нас уже шла, а теперь Ягджоглу начинает её крутить…

– Пусть покрутит, но числа с 20 декабря надо будет вернуть её к нам на экран: к Рождеству народу захочется вновь поверить в чудо, и «Курица с золотыми яйцами» будет тут как нельзя кстати.

Цена вопроса

На рынке синематографии Антонио Донателло появился без малого десять лет назад и за это время сумел наладить  выпуск местной, сибирской хроники, с успехом вложиться в производство на фабриках акционерного общества «Ханжонков и К0», «Братья Пате», «Гомон», взять под контроль весь прокат от Иркутска до Харбина. А теперь нацелился на Владивосток, решив для начала открыть там два зала. Конечно, это был вызов дальневосточной фирме «Алексеев и К0», смотревшей на этот город как на свою вотчину, однако природная интуиция подсказывала, что конкуренты проглотят эту пилюлю. Потому что они явно слабее сейчас. Впрочем, и ему самому требуется надёжный присмотр за филиалами на Дальнем Востоке, и наилучшим выходом было бы не толкаться локтями, а объединиться в товарищество. Но, конечно, с обязательными отступными от Алексеева. И тот всё хорошо понимал, но что-то долго уговаривал компаньонов… В общем, Донателло решил их поторопить – объявил о заходе на владивостокский рынок. И хотя конкуренты телеграфировали, что согласны на отступные, свою командировку Антонио не отменил, правда, он обставил её совсем на иной манер. Ведь теперь важно было потрафить будущим компаньонам, и Донателло сделал это с большою охотой. Он даже предложил именовать новое товарищество по алфавиту, то есть первой указать фамилию Алексеева.

Эта сделка достойно завершила уходящий 1913 год, но неожиданным образом встревожила иркутских поклонников синематографа. Антонио Микеле Донателло, давно уже ставший любимцем публики и называемый не иначе как Антоном Михайловичем Дон-Отелло, не вправе был, даже и внешне, оказаться не на первых ролях. Пришлось напечатать в иркутских газетах подробное разъяснение, не забыв и про откупные в несколько десятков тысяч рублей. 

Сообщение это прошло в ряду праздничных успокоительных – о пуске дополнительного (второго в неделю) курьерского поезда Петербург – Иркутск, об открытии в наступающем 1914 году бесплатных курсов пчеловодства, огородничества и садоводства на станциях Зима, Нижнеудинск и Тайшет. А также и о том, что попечитель 3-го пономарёвского училища Юргелевич обеспечил маленьких подопечных шубами, валенками, шапками и рукавицами. Прочтя об этом, и Донателло предложил городским попечительствам о бедных устроить рождественские благотворительные вечера. Это был беспроигрышный вариант, ведь по традиции половина чистого дохода оставалось в кассе иллюзиона. То есть синематографическая курочка и в этом случае приносила яйцо, пускай и небольшое. 

Направо – простое, налево – золотое!

А золотые яйца выкатывались теперь не столько из просмотровых залов, сколько из пристроенных к ним скейтинг-паласов, где подтянутые господа катались на роликовых коньках. Сюда же перемещаются и костюмированные балы-маскарады, как, например, намеченный на начало февраля Обществом сибирских охотников. В сущности, это – корпоративный вечер высокого уровня, показывающий не только достаток, но и прекрасную физическую форму членов Общества охотников. 

Иллюзионы, о которых он, Антонио, изначально говорил в возвышенном тоне, и в самом деле становятся много большим, чем просто прокатные залы. А ведь как посмеивались ещё несколько лет назад над его рекламными объявлениями, где «число прилагательных в превосходной степени превышало все мыслимые размеры». Газетные фельетонисты объясняли всё итальянским темпераментом, но теперь уже и коллега Ягджоглу спешит «довести до сведения всех без исключения, не видевших бессмертную картину «Музыка любви и жизни», что это бесконечное художество любви ставится сегодня в последний раз. Следующая программа – душевная, милая драма «для тех, кто любил и страдал». Страх от негодяев. Страсти от возлюбленной».

Отстроив роскошный иллюзион на Большой, Ягджоглу и во всём остальном теперь ориентировался исключительно на первоклассное. Само это словечко так пленило его, что он повторял его с явным удовольствием, нанимая «первоклассную кухарку», заказывая «первоклассную мастику» для натирания полов в своём скейтинг-паласе. И что характерно: он, Антонио, не испытывал не только зависти, но и малейшего раздражения – для этого он был слишком уверен в себе. Единственное, что выбивало из колеи, – недавнее исчезновение любимца добермана-пинчера. Донателло так расстроился, что готов был выложить, не торгуясь, любое вознаграждение всякому, кто приведёт добермана обратно. И напечатал об этом во всех иркутских газетах, естественно, дав подробное описание беглеца. 

Собаку доставили на другой же день после выхода объявления. Но от денег решительно отказались:

– Вам повезло, – объяснили посыльные, – ведь пёсик прибился к исключительно бескорыстному господину. 

Это был Павел Фортунатович  Румянцев, чиновник акцизного ведомства, член губернского попечительства о народной трезвости, счастливый супруг и отец двух мальчиков, 9 и 13 лет. В Сибири они жили почти от рождения, ко всему здесь привыкли и были бы вполне счастливы, если бы не недавняя смерть щенка, совершенно неожиданная. При отце мальчики держались, но с матерью были так безутешны, что Анна Петровна задумалась: а не повторить ли попытку?  Но подступиться к мужу с такой просьбой никак не удавалось: Павел Фортунатович в последнее время стал очень замкнут, на вопросы отвечал односложно и как будто всё искал ответа на какой-то вопрос. 

Сидеть на двух стульях неудобно 

Накануне все члены губернского попечительства о народной трезвости собрались на перроне иркутского вокзала, чтобы встретить поезд с передвижной выставкой, устроенной Управлением Забайкальской железной дороги. Она называлась гигиенической, но, в сущности, говорила только лишь о вреде алкоголя. Многочисленные диаграммы были интересны разве что узким специалистам, а вот анатомическая коллекция впечатляла каждого без исключения. Неудивительно, что в первый день через выставочный вагон прошло более 400 человек. «И это лишь начало», – уверенно пообещал железнодорожный  чин, отвечавший за посещаемость, но он ошибся: на другой день удалось снять с работы менее ста рабочих. Они с интересом обменивались впечатлениями, но отчего-то совершенно не связывали анатомические отклонения с пьянством. «Во всяком случае, это лучше, чем бороться с алкоголизмом путём брошюрок генерала Богдановича», – пытался утешить себя Румянцев.  

Служба в акцизном ведомстве считалась  одной из надёжнейших в чиновной среде, и в своё время Павел Фортунатович был весьма и весьма доволен, определившись сюда и скоро пройдя несколько начальных ступеней. Но именно успехи по службе и создали то двусмысленное положение, в котором он оказался сейчас, войдя в губернское попечительство о народной трезвости. Сам факт, что на роль спасителя от алкоголизма подвизалось ведомство, наполнявшее винными рублями бюджет, казался ему кощунственным до чрезвычайности. И странно было, что никто из коллег не хотел об этом и слышать.

Кому в ворота, а кому и через игольное ушко

Между тем все отчёты Главного управления неокладных сборов, регулярно печатаемые и рассылаемые во все концы России, рисовали неприглядный источник денежных накоплений, которым так гордится министр финансов. Потребление спирта, водки и пива ежегодно приносило казне не менее 820 миллионов рублей. В 1910-1911 годах только Сибирью и Приамурьем было выпито 7035000 вёдер спирта. А вот денатурированного спирта для освещения и технических надобностей  отпущено за тот же срок в 42 раза меньше, то есть только 165000 вёдер. Удручающий этот факт в чиновной среде обычно комментировали снисходительно: это-де красноречивый показатель общей малокультурности населения, особенно в азиатской России. «Но ведь вы лукавите, господа, и как лукавите-то! – мысленно возмущался Румянцев. – Насколько прост и удобен отпуск водки, настолько же затруднено приобретение спирта для технических целей.  Если зелье отпускается где угодно, кому угодно и в каких угодно количествах, то денатурат продаётся исключительно по специальным билетикам (?!). В Иркутске для получения билетной книжки на две бутылки технического спирта необходимо отправляться в Знаменское предместье, где расположен винный склад. И не приведи вас Господь забыть паспорт – придётся возвращаться за ним, то есть опять-таки тратиться на извозчика! Руками винного департамента государство спаивает свой народ и тому же самому ведомству предлагает разъяснять всем вокруг, что употреблять алкоголь очень вредно для здоровья. То есть ситуация  очень схожа с той, что и в сверхдоходном ныне синематографе, только там вся прибыль остаётся в руках частных предпринимателей. Недавно один подросток, сын иркутского мещанина Никульченкова, похитил золотое кольцо и спустил его первому встречному за 50 копеек – ровно столько стоил билет в иллюзион  Донателло. И «уважаемый Антон Михайлович», вероятно, гордится этим – точно так же, как министр финансов гордится «пьяными» деньгами, наполняющими бюджет. И у этих господ всё прекрасно, вот только одному неприятны вопросы о спившихся гражданах, а другой страдает из-за сбежавшей собаки. И фокус-то в том, что я, акцизный Румянцев, никогда не решусь побеспокоить министра. Да и владельца иллюзионов успокою, ведь сбежавший доберман-пинчер прибился не к кому-нибудь, а ко мне. Ну, разве что позволю себе лёгкий укол:

– Передайте Донателло, что вознаграждение совершенно исключено. И это можно расценивать как протест – против безбожного синематографа. 

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отделов историко-культурного наследия, краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского.