Виктор Жибинов… Наверное, самая яркая звезда на театральном небосклоне Иркутского театра музыкальной комедии 1960–80-х годов.

Он был фантастически талантлив, о его сценическом обаянии ходили легенды, о его театральных успехах писали все, где бы он ни выступал. Необыкновенная музыкальность, природная грация, пластичность, талант драматического актёра, драматургический дар, на сцене нашего театра с успехом шли его произведения: музыкальная комедия «Учитель танцев» (по Лопе де Вега) – этот спектакль театр показывал в Москве, прелестная сказка «Аленький цветочек», сказка «Тайна золотого багульника»; сам ставил танцы, был балетмейстером-постановщиком некоторых тюзовских спектаклей, сочинял стихи, фотографировал, готовил рекламу на гастроли, делал театральные буклеты. Мастер розыгрышей, театральных баек, около него всегда были люди, всегда в центре внимания, и… жуткое душевное одиночество. Были приятели, коллеги, люди, с которыми симпатично проходили праздничные и непраздничные застолья, а вот друга не было. Всем казалось, что у Вити никаких проблем нет, живётся ему легко и радостно, точно так же, как его героям на сцене, чертовски милым и не очень далёким.

Виктор был переполнен идеями, замыслами, творческими планами. Когда он пытался этим делиться, многие не понимали: «Зачем тебе это нужно, звание у тебя есть…» А правда, зачем? Лучше посидеть в хорошей и не очень компании, где так, разговоры ни о чём… А душа рвалась и болела.

Была у него мечта поставить пьесу о жизни Иисуса Христа, пьеса была уже написана, Виктор дал мне её почитать. «Чудит», – подумала я. Материал для постановки мне, материалистке и атеистке, показался странным. Откуда такая религиозность, такая вера?

А ведь он «чудил», он искал опоры, искал ответа. «Не могу я больше играть этих Бони, Тони, Зупанов! Мне это уже не интересно, скучно, вот в Сумах (музыкально-драматический театр на Украине) на меня будут ставить «Царя Фёдора Иоанновича». Представляешь, я царь Фёдор!». Я представляла: это был бы удивительный царь-ребёнок, переполненный добротой к людям. «Найди какую-нибудь пьесу с хорошей драматургией для меня». Но о какой «большой» драматургии можно говорить в театре оперетты? Такие оперетты, как «Летучая мышь» Эрдмана, встречаются довольно редко, он купался в этом материале: Жибинов – Фальк, директор театра. А каким он был замечательным матросом Швандей в «Любови Яровой», дедом в «Бабьем бунте» (по Шолохову), отцом в «Сладкой ягоде» (по Шукшину)!

«Ты что думаешь, меня не звали в Москву? Звали. Но я не хочу затеряться в столице, как те, кого тоже звали и кто уехал. Смотри, ведь Николай Каширский умер совсем молодым…» О своей смерти он тогда не думал. Жизнь в молодые годы он брал горстями, как воду в жаркий день, желая утолить жажду. Деньги не ставил ни во что. Есть – хорошо, нет – и не надо!

В Братске, куда мы поехали помогать народному театру, проговорили в гостинице всю ночь, там я услышала от него: «Что-то со мной неладное происходит, как выпью, становлюсь агрессивным, порой не помню, что и творю… Что-то с психикой». Весной того года проблемы осложнились, он просил отпустить его в Сумы, дирекция театра настояла, чтобы он отработал гастроли летом. Заходить ко мне стал всё реже, явно избегая. Не радовало его даже то, что его фамилия попала на страницы «Музыкальной энциклопедии». Иногда в театре не появлялся по нескольку дней. Объяснение одно: болел.

Я всегда сравнивала его с Есениным. Такой же самородок, такая же бесшабашность, раздаривание себя, непонятность, душевная смута, житейская неустроенность, но никогда не предполагала, что конец его жизненного спектакля будет такой же.

Гроб во дворике около сарая – занести в квартиру невозможно: узкий подъезд. Гражданскую панихиду за-

претили проводить городские власти (1984-й год!), никаких представителей и речей от начальства – вроде бы и не работал в Иркутске свыше двадцати лет народный артист. Прощальные слова говорили мы, зрители и коллеги,  здесь не было аплодисментов, в последний раз были только цветы. Хоронили в театральном фраке, который помнил многие его роли, правда, другого костюма у него и не нашлось. Плакало небо, плакала музыка, плакали мы. Вот и не стало среди нас народного артиста, любимца публики Виктора Жибинова.

Ему исполнилось лишь 47. В музее театра со стенда смотрит улыбающийся Виктор Жибинов, меняются поколения зрителей, но память о выдающемся артисте осталась в сердцах зрителей, в наших сердцах.

Фото из архива театра