Криминальные заготовки древесины – преступления большей частью латентные, скрытые. Никто в России не знает и не может знать достоверно, где именно и сколько именно российских лесов вырубается нелегально. А вот количество выявленных (читай – пресечённых)  преступлений в лесном секторе экономики и объём криминальной древесины, изъятой у преступников, известны. В прошлом году, к примеру, в России было зафиксировано 20672 случая незаконных рубок суммарным  объемом 1,2 миллиона кубометров древесины. Установленный ущерб превысил 11 миллиардов рублей.

Вот по этому показателю, по количеству выявленных и пресечённых лесных преступлений, по объёмам выявленной нелегальной древесины и установленному ущербу, Иркутская область действительно лидирует. Причём с колоссальным отрывом от других субъектов Российской Федерации. Достаточно сказать, что из 11 миллиардов рублей зафиксированного общероссийского ущерба от незаконных рубок на долю Иркутской области приходится более 1,5 миллиарда рублей, в то время как у наших соседей, в Красноярском крае, где запасы древесины едва ли не на треть больше иркутских, официально установленный ущерб составил менее 140 миллионов рублей. В Красноярском крае за весь 2011 год зафиксировано 488 случаев незаконных рубок, а у нас только за девять месяцев нынешнего года их выявлено 1934. Скорее всего, не потому, что у нас больше воруют, а потому, что наши лесные инспектора вместе с полицией более активно работают и не прячут выявленные преступления для улучшения статистики. Кстати, в западных районах нашей области в числе нарушителей лесного законодательства периодически задерживаются и жители Красноярского края. 

Приведённые цифры не более чем торчащая над водой макушка огромного айсберга, о размерах которого мы можем только догадываться. Даже в нашей области, где объективные данные указывают на более высокую эффективность борьбы с криминальным лесным бизнесом, объём выявленной криминальной древесины составляет лишь доли процента от объёмов официально заготавливаемой. Но большинство экспертов на основании собственных расчётов, сделанных по разным методикам, склоняются к убеждению, что криминальная древесина составляет никак не менее 10 процентов от общего оборота лесоматериалов России. 

– Незаконные рубки являются одной из самых острых проблем российского лесного сектора, – утверждают специалисты Всемирного фонда дикой природы (WWF). – По различным данным, на них приходится от 10 до 35 процентов всей лесозаготовки в стране. В отдельных регионах России до 50 процентов заготавливаемой древесины имеет либо нелегальное, либо сомнительное, не подтверждённое официальными документами происхождение.

Преступления, в том числе и лесные, имеют особенность: пока они не зафиксированы документально, пока не включены в статистическую отчётность, их как бы и нет. Количество воровских делян, ежегодно выявляемых в Приангарье, указывает не только на общий разгул лесной преступности, но и на более эффективную, чем в других субъектах РФ, борьбу иркутских государственных лесных инспекторов и региональной лесной полиции с подобным разгулом. На это, в частности, на недавнем общероссийском совещании в Ростове-на-Дону обратил внимание  заместитель руководителя Федерального агентства лесного хозяйства России Николай Кротов.

– Мы же стараемся во всём объёме показать проблему, которая навалилась на Россию, – прокомментировал слова Кротова, вернувшись с совещания из Ростова-на-Дону, начальник Федерального государственного лесного надзора Агентства лесного хозяйства Иркутской области Алексей Бархатов. – Если мы не будем выявлять лесные преступления по максимуму, то официальные цифры правонарушений, конечно, уменьшатся. Внешне всё будет выглядеть как в шоколаде. А на самом деле, если принюхаться…    

Количество воровских делян, ежегодно выявляемых в Приангарье, указывает не только на общий разгул
лесной преступности, но и на более эффективную, чем в других субъектах РФ, борьбу лесных инспекторов и лесной полиции с подобным разгулом

В прошлом году, напомню, государственными лесными инспекторами и полицией на территории Иркутской области было выявлено почти 350 тысяч кубометров древесины неясного и откровенно криминального происхождения. Это примерно в два с половиной раза больше, чем в Красноярском крае, и во много раз больше, чем в любом другом субъекте РФ. 

Это, подчеркну, выявлено! А сколько не выявлено?

Чтобы хоть приблизительно представить реальные масштабы криминального лесного бизнеса в нашей области, где в прошлом году официально было заготовлено чуть больше 26 миллионов кубометров древесины, я решил «принюхаться». Используя открытые статистические данные, которые удалось найти в Интернете… нет, не посчитал, конечно, а просто прикинул, с максимальным допуском «туда-сюда». И получилось у меня от одного до трёх миллионов криминальных кубометров древесины в дополнение к 26 официальным. 

А вот председатель комитета по законодательству о природопользовании, экологии и сельском хозяйстве Законодательного Собрания Иркутской области Юрий Фалейчик «принюхался» к цифрам более основательно. Он привлёк компетентных помощников, официально, как депутат, запросил нужную статистику и получил расчёты по методике «обратного счёта». Это когда считается не срубленный лес, а вся продукция, полученная из древесины и вывезенная за пределы области или использованная на месте. Объём продукции (круглый товарный лес, пиломатериал, целлюлоза и всё прочее) с помощью специальных коэффициентов переводится в необработанную древесину и определяется, сколько было срублено леса, чтобы получить всё это. 

– Извините, картина ужасающая, – докладывал депутат  участникам тематического «круглого стола», организованного недавно Общественной палатой Иркутской области. – По состоянию на 2010 год объёмы древесины неясного происхождения, в том числе и перерубы, и неучтённые санитарные рубки, и незаконная древесина, по нашим расчётам, составляли 6,8 миллиона кубометров. В прошлом, 2011 году – семь с половиной миллионов кубов! 

Понятно, что названные цифры не являются официальными и не могут априори считаться истиной. Вопрос (как и цель расчётов) в другом: могут ли полученные данные служить ориентиром, с помощью которого лесной комплекс области сумеет определить своё положение в экономическом пространстве? 

Я, признаюсь, изначально в приведённые цифры просто не поверил. И даже не потому, что, по моим прикидкам, криминальной древесины получалось в два-три раза меньше, а потому, что «этого не может быть, потому что не может быть никогда».

– А в чём дело? – сам себе задал вопрос Юрий Фалейчик, имея в виду причины, по которым государство никак не может справиться с криминальными вырубками лесов в России, которые уже достигли  катастрофических размеров, а в некоторых регионах, по предположению WWF, идут вровень с официальными лесозаготовками – 50 на 50. 

– А дело в том, что незаконная заготовка древесины – это самый коррупциогенный сектор в экономике области, – ответил он на собственный вопрос, не дожидаясь реакции участников «круглого стола». – Конечно, мне доводилось общаться и с теми, кто незаконно заготавливает древесину. Они говорят открытым текстом, что на взятки уходит примерно 10 процентов от оборота лесоматериалов криминального происхождения. Спросите у заготовителей, они назовут вам тарифы,  сколько, в зависимости от должности, будет стоить разговор с нужным человеком…

От этих недоказуемых примеров тоже можно было бы отмахнуться. Ну, мало ли что может брякнуть задержанный с поличным «чёрный» лесоруб? Тем более что фамилии взяточников он всё равно не назовёт. Очень не хочется в это верить. Но попалось на глаза уважаемое федеральное издание, а в нём публикация о борьбе с «чёрными» лесорубами в Хабаровском крае. Извините за длинную цитату, но она поможет понять суть происходящего в лесной отрасли страны.

«В связи с ограниченными полномочиями органов лесного хозяйства и недостаточными кадровыми ресурсами в отношении особенно преуспевающих групп «чёрных» лесорубов применялась совместно с УФСБ, природоохранной прокуратурой тактика интенсивного преследования, – пишет газета «Российские лесные вести» от 9 ноября 2012 года. – В результате многократного выявления незаконных рубок с обнаружением орудий незаконной заготовки древесины и непосредственных исполнителей группы «чёрных» лесорубов были вынуждены нести непроизводственные расходы для обеспечения благоприятного хода следствия и избегания предусмотренной законом ответственности. Многократные выплаты при отсутствии возможности компенсации понесённых потерь в конечном итоге обусловили их распад, сокращение объёмов рубок, в отдельных случаях – полное прекращение незаконной деятельности».

Пришлось перечитать несколько раз, чтобы убедиться, что не ошибаюсь. Что «непроизводственные расходы» «чёрных» лесорубов – это не что иное, как элементарные взятки неназванным чиновникам. И что для прекращения произвола лесникам и правоохранителям пришлось совместными усилиями… разорить «чёрных» лесорубов на взятках. Почему не сделали проще и не арестовали чиновников, «крышующих» криминальный лесной бизнес, – догадаться, думаю, несложно. Скорее всего, взяточники сидели так высоко, что у местных правоохранителей руки оказались коротки.