Начальник федерального государственного лесного надзора Агентства лесного хозяйства Иркутской области Алексей Бархатов скороговоркой зачитал цифры, характеризующие ситуацию с лесонарушениями в Приангарье за девять месяцев нынешнего года. Для объективности сравнил их с прошлогодними за тот же период. Разница между «было» и «есть» оказалась совсем небольшая.

С 1 января по 1 октября нынешнего года в лесах Иркутской области выявлено (именно выявлено, а не совершено в целом) 1634 случая незаконных рубок. В прошлом году за те же месяцы работниками агентства лесного хозяйства и полицией было выявлено 1638 криминальных заготовок древесины. Нынче объём незаконно заготовленной древесины за девять месяцев составил 147 тысяч 211 кубометров, а в прошлом году было 171 тысяча  900 кубометров. Нынче общий ущерб, нанесённый лесному фонду Иркутской области незаконными рубками, составил 729 милли-

онов 430 тысяч рублей, а в прошлом году было побольше – 837 миллионов 711 тысяч рублей. В этом году к уголовной ответственности за криминальные рубки привлечено 445 человек. В 2011-м кандидатов на нары было 419. Но в тюрьмах от этого теснее не стало. Российские самые «гуманные» в мире суды традиционно ограничивают меру наказания условными сроками. «Чёрные» лесорубы этих судов уже и пугаться-то перестали, рассматривают их как хоть и неприятные, но неизбежные издержки своей «профессии». Знают, что в конечном счёте практически всех задержанных на воровских делянах с миром отпустят домой. Трактора, лесовозы, бензопилы (за девять нынешних месяцев, по данным Бархатова, на криминальных делянах было задержано 278 единиц лесозаготовительной техники, 208 единиц автотранспортных средств, более 400 бензопил), с помощью которых совершались преступления, за несущественным исключением тоже вернут собственникам. 

Бархатов не назвал цифры, которая мне показалась любопытной, по-этому я рассчитал её сам: в среднем каждый из лесных преступников «наказал» родное государство в прошлом году на 1 млн. 999 тысяч рублей, а нынче только на 1 млн. 639 тысяч. Меньше. Значит, и без реальных сроков лишения свободы «чёрные» лесорубы могут когда-нибудь исправиться. Надо только подождать. Несколько поколений. Потому что в организованные преступные группы частенько входят отцы с сыновьями и племянниками. Ну и, кроме того, ущерб-то они нанесли не какому-нибудь конкретному человеку, а всего лишь России. Вот если бы кто ящик коньяка в супермаркете украл, тогда бы, конечно, по всей строгости, потому что у коньяка есть хозяин.

– К реальным срокам лишения свободы даже за неоднократные незаконные рубки в крупных размерах, совершённые организованными группами, почти никто не осуждён, – докладывал участникам круглого стола Алексей Бархатов. – За последние пять лет, по сведениям из полиции, в нашей области было только два таких случая.

Похоже, что в высшую гуманность судов по отношению к «чёрным» лесорубам, превратившим за два последних десятилетия легкодоступные для населения леса в хило-больные редколесья, поверили не все участники круглого стола. Поэтому первый вопрос, который участники заседания задали начальнику межрайонного отдела по борьбе с преступлениями в лесной отрасли Управления экономической безопасности и противодействия коррупции ГУ МВД РФ по Иркутской области Дмитрию Никифорову, тоже касался судебных решений.

– Абсолютно правильно, – подтвердил слова Бархатова главный лесной полицейский области. – Суды фактически к лишению свободы у нас не осуждают. Мы с работниками агентства преступников из леса вытаскиваем, а на следующий день они опять в лесу.

– А что прокуратура? Она соглашается с такими мягкими приговорами по уголовным делам?

– Это вопросы к прокуратуре, – дипломатично перевёл стрелки Дмитрий Николаевич. Но прокуроры не отреагировали. 

А удивления продолжились. 

– Остаётся много нерешённых проблем, затрудняющих работу по пресечению незаконных рубок и незаконного оборота древесины, – скороговоркой, чтобы успеть уложиться в отведённый регламент, читал текст Алексей Бархатов. – В первую очередь они связаны с большим количеством никем не контролируемых пунктов приёма и переработки древесины на территориях муниципальных образований, действующих с согласия глав поселений. Созданных, в том числе, иностранными предпринимателями, в основном выходцами из Китая. При отсутствии возможности легальной заготовки древесины на сельских пилорамах в большей степени перерабатывается незаконно заготовленный лес…

Алексей Николаевич оторвал взгляд от бумаги:

– Это на самом деле большая проблема. Если взять Осинский, Боханский районы, да и многие другие, особенно вдоль железной дороги, там не то что зрелых, но и приспевающих лесов уже не осталось. Вырубаются совсем молодые. 

Оказывается, в одном только Осинском районе, где лесосырьевой базы практически не существует, находится, по словам Алексея Бархатова, более пятидесяти официальных пунктов приёма и отгрузки древесины. Плюс к ним самодельные «штильки» во дворах местных жителей, которые тоже принимают круглую древесину, перерабатывают её и «сдают китайцам». 

– Или по Олонкам: в центре посёлка китайцы создали предприятие, которое работает в три смены. Восемь пилорам в круглосуточном режиме перерабатывают древесину, которая по-ступает неизвестно откуда. Но муниципальную власть это совсем не волнует, потому что если и будет спрос, то не с глав администраций поселений, а с лесников и с правоохранительных органов. Но у нас физически людей не хватает, чтобы уследить за каждым двором, за каждой деревней. 

Сколько самостийных «штилек» спрятано в области по сельским усадьбам, точно никто не знает. А вот число официальных предприятий, осуществляющих приём и отгрузку древесины, известно. В соответствии с действующим уже два года област-ным законом №93 «Об организации деятельности пунктов приёма и отгрузки древесины на территории Иркутской области» к настоящему времени удалось заставить пройти официальную регистрацию 2130 таких предприятий. С ними, работающими по специально принятому для них закону, казалось бы, проблем быть не должно. Но есть. 

– Законом №93 не предусмотрено изъятие древесины, находящейся на этих пунктах, но легальность которой не подтверждена соответствующими документами, – сообщил Алексей Бархатов. 

Смысл фразы, похоже, дошёл не до всех участников обсуждения лесных проблем.

– Действительно, закон приняли нужный, наболевший, долгожданный. Но как правоприменитель я хочу сказать, что недостаточно в нём рычагов для эффективной работы, – подтвердил Дмитрий Никифоров. – В законе не предусмотрен порядок изъятия древесины, законность происхождения которой не подтверждена, а её необходимо изымать в доход государства.

По глазам вижу: опять не поняли многие участники разговора, про что толкуют им лесник с полицейским. Спрашивают: как это может быть, чтобы древесина на официально зарегистрированном предприятии оказалась в нелегальном обороте?

– Представьте, приехали мы в пункт приёма и отгрузки древесины. Там лежит тысяча кубометров круглого леса, а по документам должно быть только 800 кубов. Значит, 200 приобретено незаконно, с какой-то нелегальной деляны. Откуда она взялась, хозяин пояснить не может. По право-применительной практике других государств, вся древесина с такого предприятия обычно немедленно забирается в доход государства. А мы этого сделать не можем. Мы составляем протокол и отправляем в суд. А древесина остаётся тому, кто её незаконно купил или сам заготовил.

Теперь как будто всем понятно. Но поверить невозможно, что украденное в соответствии с законом оставляется тому, кто украл, чтобы он завтра быстренько изготовил какой-нибудь договор купли-продажи или иные «липовые» документы для легализации товара. 

– В рамках областного закона существует также проблема привлечения к ответственности должностных и юридических лиц, – негромко рассказывал Никифоров. – Штрафы там прописаны большие. Но суды крайне неохотно идут на привлечение руководителей к ответственности. По работникам штрафы проходят довольно легко, а вот что касается привлечения к ответственности руководителей, то здесь у нас пока имеется всего четыре решения суда. Все они по Чунскому району. Остальные районы области практически не работают в этом направлении или просто, может быть, боятся…

Потом был вопрос, почему у нас так много предприятий, де-факто от-гружающих древесину с территории Иркутской области, зарегистрировано де-юре в Новосибирске, в Барнауле, в других субъектах РФ. Если на него ответить коротко, то – потому что это не запрещено законом. А если честно, как растолковала участникам круглого стола Анна Минеева, прокурор Управления по надзору за исполнением федерального законодатель-ства прокуратуры Иркутской области, то делается это специально, потому что регистрация в другом субъекте РФ значительно расширяет возможности избежать ответственности. 

Были, конечно же, выступления, вопросы, предположения и догадки об активной коррупционной поддержке криминального лесного бизнеса. Но не было доказательств. И никто из присутствовавших силовиков, к большому сожалению, не привёл ни одного примера раскрытого крупного коррупционного преступления в лесной отрасли, хотя высказывалось убеждение, что до 60 процентов от общего документооборота, связанного с лесным бизнесом, является «липой». Наверное, поэтому установленный ущерб от преступлений в лесной отрасли за полный прошлый год, по официальным данным, составил в нашей области около 1,5 миллиарда рублей. И нынешний, скорее всего, окажется не меньше. Подчеркну: установленный, доказанный ущерб. Только тот, что не удалось замаскировать. А фактический, как утверждают некоторые  эксперты, может оказаться больше не на 10 процентов, а в 10 и даже в 20 раз.