Личное дело

– «Родился в 1979 году в Иркутске. В 2001 году окончил Иркутский государственный университет…» – и так далее. А что бы вы добавили к своей официальной биографии? 

– Наверное, никого мои  семейные обстоятельства особо не интересуют. Там же не написано: женат, имеет троих детей?  А ведь так и есть.

– Значит, в Иркутске обосновались и пока никуда не собираетесь? 

– У меня в общем-то вся жизнь связана с областью. Оба родителя – педагоги. Они заканчивали иняз, когда я родился, а потом, в 1982 году, 

уехали в Чунский район, посёлок Октябрьский. Девять классов учился в местной школе. В 1994 году приехал в Иркутск, поступил в гимназию-интернат №1.  А родители до сих пор там. 

– Вы, наверное, хорошо знаете иностранные языки? 

– Английский – да, неплохо. Немецкому меня учили ещё до школы, поэтому до первого класса я на нём хорошо говорил. Потом, конечно, подзабыл. Английский тоже нужно практиковать, а некогда. У меня же бумажки постоянные (смеётся). 

– По чьей линии у вас корейские корни? 

– Я кореец на четверть. Дедушка приехал из Кореи после войны в Хабаровск, нашёл там бабушку, которая сама с Алтая. Так что мой отец рос в Хабаровске, затем ушёл в армию в Читинскую область. После этого он  приехал поступать в Иркутск и познакомился с мамой в инязе. Она у меня из Нижнеудинска.  

– А вы со своей женой где познакомились? 

– С первой – в общежитии ИГУ. Сын родился, когда я ещё в университете учился. Сейчас ему 12 лет.  Вторую жену, Марию, встретил уже на работе в «Сибирьтелекоме». Нашему младшему сыну 4,5 года, дочери – 8,5 года. Дети для меня много значат. Ну, люблю я их. Хотя, к сожалению, на неделе не вижу бодрствующими: уезжаю – ещё спят, приезжаю – уже спят.  На выходных куда-нибудь выбираемся. А на каникулы они уже три раза без меня ездили. У меня же в этом году всего один день отпуска был – понедельник: в пятницу вечером выехали на Малое море, в понедельник вернулись. Вот и весь отдых. 

Как Штирлиц 

– Губернатор, когда представлял в составе нового правительства, охарактеризовал вас как человека, сделавшего «довольно стремительную карьеру» и «понимающего при всей своей молодости меру ответственности». Вам карьера кажется стремительной? 

–  Всё же относительно. Зависит от тех усилий, которые человек прилагает для достижения результата. В моём случае серьёзные продвижения в карьере происходят стабильно раз в два года. В 2001 году  стал инженером, в 2003-м – начальником отдела, в 2005-м – начальником службы, в 2007-м – коммерческим директором. Двух лет мне хватало, чтобы организовать работу на новой должности и получить предложение о повышении. Никогда не было такого, чтобы пришёл – и сразу начальник. Блатным меня точно не назовёшь. Ведь родители всегда были сельскими педагогами. Пафосно, может быть, но я всего добивался трудолюбием. Последние 11 лет по выходным я, как правило, работаю и раньше полуночи дома не появляюсь. Жена говорит: я женат на работе. Например, не могу два дня подряд отдыхать. А если уезжаю куда-то, беру с собой всегда айпады, айфоны, ноутбки. Даже в отпуск. 

– Когда позволяете себе отключиться от связи и не брать трубку? 

– Для меня важно в конце недели поспать чуть дольше, чем  в будни. Обычно пять часов сплю, а в субботу надо хотя бы семь. Если спать меньше, это сказывается на моей работоспособности. Что вы так смотрите? (Смеётся). Пяти часов достаточно. Это выработанное, как у Штирлица: 15 минут за рулём поспал – и снова в бой. Обычно в два ночи ложусь, в семь утра встаю: надо же ещё успеть помыться и съесть чего-нибудь. 

– Полагаете, на нынешней должности будет достаточно двух лет, чтобы шагнуть дальше? 

– Думаю, пост министра – это всё-таки выданный кредит доверия. Наверное, на сто процентов я не был готов. Сначала нужно вникнуть в ситуацию, чтобы понять, как управлять людьми, выстроить работу. В прежней должности в 2011 году первый месяц в правительстве ходил на совещания, молчал и всё записывал, чтобы разобраться в новой структуре, где специфичная корпоративная культура и человек человеку не очень друг. У людей бизнеса, к которым я до сих пор относился, в этом плане всё же несколько другое восприятие.

– А чем «Серый дом» не похож на «Сибирьтелеком»? 

– Наверное, своей забюрократизированностью с точки зрения бумаг. В бизнесе-то электронный документооборот. Скажем, я мог уходить домой раньше,  поскольку все документы можно рассматривать в электронном виде. Здесь же постоянно требуются папки, бумажки и всё остальное. Хотя сам объём документов сопоставим. Особенно это заметно в крупных министерствах. Например, в нашем, которое создали из нескольких департаментов, братская могила такая получилась: все люди разные, а их в одну структуру свалили и не уделили должного внимания адаптации и командообразованию. Когда я пришёл, все друг другу писали служебные записки, не могли по-другому договориться.  Так что у нас сейчас  одна из основных задач – организовать нормальное взаимодействие внутри. От этого в разы увеличится отдача от людей, и не только внутри министерства, но и между разными ведомствами. 

– Вы, наверное, как никто заинтересованы в появлении электронного правительства? 

– А что такое, по-вашему, электронное правительство? 

– То, о чём говорят последние лет пять. 

– На самом деле за два предыдущих месяца мы  сделали огромный рывок в этом направлении. К концу года, думаю, значительно улучшим свои позиции в рейтинге по стране. С учётом развитости информационных услуг на территории, количества пользователей Интернета грех не использовать технологии для госуправления. Сейчас сумасшедшими темпами догоняем то, что нужно было делать в течение четырёх-пяти лет. Помню, когда тема только возникла, я был по другую сторону. Мы на все совещания ходили, говорили: ребята, пора-пора. Но менялись губернаторы, всё спускали на тормозах. Однако, уверен, у нас всё-таки будет предоставление услуг в электронном виде и нормальный документооборот, просто мы не афишируем эту работу, ведь важен результат. 

– На ваш взгляд, чего больше всего не хватает экономике Иркутской области?  

– Избитыми фразами говорить не хочется, но если посмотреть на инвестиции, то видно, что мы действительно сильно «просели» по сравнению даже с 2007 годом. За пять лет многие субъекты ушли далеко вперёд, а у нас ничего серьёзного, за исключением добычи и модернизации, не случилось. Из-за чехарды, низкого рейтинга и высоких рисков ведения бизнеса область  пропустила момент, когда начался бум иностранных инвестиций в производство. Для этого у нас, помимо прочего, оказалась не очень развита инфраструктура. Её  не хватает и сейчас. Но теперь мы костьми ляжем, но в Иркутскую область привлечём инвесторов. Потому что понимаем: за инвесторов ведётся реальная борьба между субъектами РФ. Раньше мы их выбирали – сейчас приглашаем, создаём льготы. Не будет хороших условий – они уйдут в соседние регионы. 

Не хватает не то что веры инвесторов в Иркутскую область, а уверенности, что здесь можно вести серьёзный бизнес. Хотя для этого есть все предпосылки: пока ещё энергетика дешёвая, пока ещё запасы сырья есть. Но нет взаимодействия власти с бизнесом. Помимо предоставления льгот, нам надо учиться получать отдачу для региона от проектов, чьи инвесторы сейчас избегают социальной ответственности и уплаты налогов. Если справиться с этим, то от нас люди уезжать перестанут. А то пока вся элита –  выпускники кибернетики  и физмата – валят отсюда, а мы потом электронное правительство строим.  

«Не пить и хотеть работать» 

– За время работы в правительстве у вас энтузиазм и оптимизм не убавились? 

– Нет, с каждым днём их всё больше и больше. Интересно работать в новой команде, где делегируются полномочия, есть возможность проявлять инициативу и принимать серьёзные решения. Когда всё происходит наоборот и твои предложения откладываются в долгий ящик, этого особенно не хватает. Я вот МВА окончил, в Иркутск вернулся, думал, горы сверну. Пришёл на работу и понял, что существующие бизнес-процессы в такой махине, как «Ростелеком», поменять из Иркутска невозможно. Хоть там и стандарты внедряли, и бизнес-процессы описывали, и мотивации выстраивали, а эффективность не стопроцентная. Впрочем, таковы, наверное, издержки любой крупной государственной корпорации. 

– Экономика Иркутской области не кажется такой же «махиной», которую сложно изменить? 

– Так может только показаться. Но любая экономика подвержена одним и тем же законам. Основы экономической теории работают на любой территории. Самое главное, чего стоит  придерживаться – и в правитель-стве это культивируется губернатором, – жёсткость, последовательность и контроль в принятии и исполнении решений. До сих пор мы страдали непоследовательностью, метались от одного к другому. Но, например, если мы определили для себя нефтегазохимию как одну из приоритетных отраслей, то она должна быть основой на протяжении десяти–пятнадцати лет в развитии экономики. 

– До сих пор последовательность прерывалась сменой первых лиц? 

– Скорее да, но закрепить направления должны программы, которые используются при бюджетировании и организации работы отраслевых министерств. Людям не нравится, когда мы говорим о стратегиях и концепциях. Им приелось. Но здесь речь о конкретных программах, мероприятиях, дорожных картах, графиках. И все эти документы должны распространяться на период, который превышает срок полномочий губернатора. Когда эти вещи входят в основу трёхлетнего бюджета, их сложно ломать. Потому что от этого отталкиваются все прогнозы и расходы. 

– Однако опыт прошлой стратегии развития показал, что пересмотреть можно даже утверждённый документ. 

– А  мы её не пересматриваем. Мы вносим корректировки с учётом вновь сложившихся обстоятельств. С точки зрения стратегии, в том документе нет ничего противоестественного. Мы гипотетически все прекрасно понимаем, куда двигаться с точки зрения направлений и отраслей. Есть лес – значит, наводим там порядок, пилим, перерабатываем. Делаем глубокую, наиглубочайшую переработку. Есть нефть, газ – добываем, Байкал – развиваем туризм. Всё это было описано в стратегии. Вопрос в том, что она не была настольным документом для людей, которые должны следовать чётким срокам. Её сделали и оставили лежать в шкафу. Поскольку стратегия – это лишь верхушка айсберга с точки зрения управления. Ниже – десятки профильных программ со своими целевыми показателями, которые в конечном счёте должны сделать жизнь  региона лучше. Не все это понимают. Когда я начал работать, подводились итоги работы министерства за 2010 год. Я послушал отчёты и спросил у всех одно и то же: «Для чего вы ходите на работу?» Были какие угодно варианты: «делать анализ», «прогнозировать», «развивать промышленность» и так далее. Но никто не сказал, что работает для людей.     

– Как руководитель министер-ства уже делали какие-то кадровые замены? 

– Команда будет ещё формироваться. Изменения могут быть и с учётом потенциального создания отдельного министерства промышленности, которое подхватит реализацию  конкретных проектов. Так что структура меняется, но решений пока нет: всё упирается в людей. На самом деле жуткий кадровый дефицит, хотя очень многие хотели бы сидеть в «Сером доме». Люди не до конца понимают, что сидеть – это не работать.

– Есть те, кого бы вы сами хотели видеть в своей команде? 

– Да, конечно. Причём выбор может быть неожиданным. Вот как назначили нового руководителя агентства по туризму (Марина Рожкова. – «Конкурент»). Было два или три совещания в правительстве, она представляла интересы аэропорта. Все увидели желание работать, навыки, последовательность, небезразличие к конечному результату и, в конце концов, понимание, что мы должны работать для людей, живущих здесь.   

– «Работать для людей» – стандартная риторика для чиновника.  

– Опыт чиновничий у меня небольшой, а такая позиция была всегда. 

– Но, согласитесь, сложился стереотип, что чиновник всегда много обещает, но не делает, поэтому его либо не любят, либо к нему равнодушны. Вы это отношение чувствуете? Оно вам не мешает?  

– В моём случае это всё же не просто риторика. Прошлый опыт работы познакомил меня с огромным количеством людей, дал посмотреть область. И я видел, что, правда, очень не хватает связки между программами властей и людьми, которые эту информацию потребляют. На деле люди не всегда понимают, что стоит за тем или иным заявлением. Это вполне объяснимо. Потребности человека определены всем известной пирамидой Маслоу. Поэтому когда мы говорим о чём-то высоком, о стратегиях например, то немного не попадаем в контекст. Если сказать: у тебя будет высокооплачиваемая интересная работа, жена сможет выйти на работу, а не сидеть дома с детьми, потому что нет мест в детсаду, а мама пойдёт полечиться в больнице, то большое количество людей, которые находятся в подавленной атмосфере, отреагируют по-другому. Работать с такой аудиторией очень сложно. Например, мы сообщаем, что не допустили закрытие АЭХК. Те, кто там работает, оценят, остальным – всё равно. Получается, мировоззрение у населения в какой-то степени иждивенческое. Все считают, что только власть всем должна. Но человек сам ещё тоже должен что-то. Как минимум не пить, хотеть работать, воспитывать детей, не бить жену. Я утрирую, конечно, но речь просто о двусторонних отношениях. Думаю, большая часть чиновников всё-таки во главу угла ставит хорошие цели, а не бумагами прикрывается.

«Сначала меня обсмеяли»

– А каким было ваше первое место работы? 

– Подрабатывать начал с третьего курса физфака ИГУ. Поскольку изучал радиофизику и электронику, то какое-то  время был системным администратором и техником. Потом уже пошёл в «Электросвязь». У меня диплом был по соответствующей теме: «Разработка проекта цифровой телефонной автоматической станции на базе оборудования Siemens». Тогда я готовился уже идти в «Электросвязь», но не на коммерческое направление, а инженерное. В то время выделенная линия Интернета считалась эксклюзивом, на пальцах одной руки можно было пересчитать обладателей: Сбербанк, Пенсионный фонд, милиция. Всего два десятка клиентов, с которыми я и работал. 

– Как доросли до коммерческого директора? 

– Мне было 27 лет, когда меня назначили и дали в подчинение 1200 человек. Причём назначили своеобразно. Я возглавлял службу маркетинга. Мне поручили исполнять обязанности коммерческого директора до конца года и выйти на нормальные показатели. Догнать отставание надо было за четыре месяца.  Так я потерял семь килограммов, но сделал показатели, в том числе благодаря исключительной команде, с которой работал не первый год. Впоследствии это стало одной из причин, по которым я решил покинуть тёплое место: сидишь, всё работает как часы. Стало скучно.

– И вы попали в «Серый дом»? 

– Я подумал: пойду в правительство, у них же там всё плохо со связью, предложу свои услуги, может, там что-то поделаю. Сначала попал к одному из заместителей губернатора. Тот меня обсмеял, спросил, сколько мне лет. А мне тридцать было. Он ответил, что в моём возрасте надо не замминистра, а начальником отдела попробовать для начала. Я не сдался, пришёл к Мезенцеву и сказал: «Хочу у вас здесь работать».  Тот предложил выходить на должность. Примерно та же история была в новом правительстве. Так что работа здесь – моя личная инициатива. 

– Вам поступали предложения о работе за пределами Иркутской области?  

– Они и сейчас есть. Но одна из причин, по которым я остаюсь, – родители. Пока они живут не в самых лучших условиях, когда моешь посуду в тазике с горчицей, чтобы жир отмыть, из колодца воду таскаешь и дрова колешь. Пока я не решу этот вопрос, вряд ли уеду. Четыре года уже предлагаю им переехать, но маме не по фэн-шую то одно моё предложение, то другое. В этом году была очередная отговорка: год високосный, переезжать – плохая примета. Просто она гиперактивная, занята  общественной деятельностью, жить без работы не может и не представляет, что такое пенсия. 

Кроме родителей, как бы пафосно это ни прозвучало, держит сам регион, чувство долга перед ним. Он мне многое дал. Надеюсь, я плачу ему тем же: участвовал в школьных олимпиадах, спортивных соревнованиях. За университет играл в сборной по волейболу, за правительство на спартакиаде – в баскетбол (улыбается). Я не боюсь перемен, уверен, что смогу работать в других городах. Но я не чувствую, что отдал долг. 

Вкус к жизни

– Пользуетесь социальными сетями, ставшими такими популярными?

– У меня есть аккаунты в Твиттере, Фэйсбуке. Хотя при предыдущем губернаторе это не очень приветствовалось. Вообще я не большой поклонник соцсетей. Во всех аккаунтах, не мудрствуя лукаво, поставил одну и ту же фотографию, сделал закрытые профили от спама. 

– На чтение время остаётся? 

– В основном на бизнес-литературу и  классику. Могу на 28-й раз прочитать «Реквием» Пикуля («Реквием каравану PQ-17». – «Конкурент»). У меня отец историк по второму образованию, поэтому у нас всегда было много исторических книг про войны, начиная от Золотой Орды и заканчивая Великой Отечественной. Сейчас читаю «Огни на курганах» Василия Яна и «Бизнес в стиле фанк» двух скандинавских авторов. В день по чайной ложке, конечно, но читаю.

– Музыку какую слушаете? 

– Сильно от настроения зависит. Когда после работы еду, могу что-то тяжёлое послушать. Ещё люблю всё, что принято называть «Дискотека 80-90-х». У меня с ней связаны тёплые воспоминания. Так что «Блю Систем», Сандра, Сиси Кейч  – всё из этой серии. Это моя молодость. Классику особо не люблю. А  вообще я всеядный. И в музыке, и в еде, и в жизни. Единственное, что я не ем, – пшённую кашу. У меня на неё аллергия. Всё остальное я ем. 

– Раз пошли по такому анкетному опросу, то назовите любимый фильм, режиссёра, телепередачу.

– Мне нравятся масштабные фильмы с батальными сценами. Недавно случайно на «Властелина колец» по телевизору наткнулся – пересмотрел. Люблю смотреть спорт во всех его проявлениях: хоккей, футбол и «Формулу 1» – очень хочу там побывать. А за хоккей болею с 1988 года. Ни одного чемпионата мира не пропустил. Хотя в хоккей в детстве играли только в валенках на снегу: в посёлке негде было кататься. Специально фильмы смотрю редко, но люблю, чтобы они были со смыслом. Из российского кино – старые фильмы Тарковского, а вот наши современные сериалы – никогда. Выделите это жирным шрифтом (смеётся). Я, конечно, всеяден, но не настолько.