Восточная Сибирь как мечта
«Она бывает разная: прозрачная, жёлтая, синяя, чёрная. В ней же вся таблица Менделеева, поэтому из нефти можно сделать даже икру», – оператор по добыче нефти и газа Иркутской нефтяной компании Максим Нечаев говорит об углеводородном сырье с уважением, граничащим с нежностью. На прошлой неделе корреспонденты «Сибирского энергетика» побывали на Ярактинском и Марковском нефтегазоконденсатных месторождениях, которые разрабатывает ИНК, увидели, как добывается «кровь земли», и убедились, что нефтяники – это особые люди, которые влюблены в свою непростую работу.
Старенький Ан-24 приземляется в аэропорту Усть-Кута около полудня, пассажиры получают багаж прямо на лётном поле. Когда взгляд падает на здание аэровокзала, кажется, что время здесь остановилось минимум лет двадцать назад. Впрочем, это ощущение быстро развеивается – стоит только взглянуть на огромные джипы встречающих, которым, кажется, тесно на крошечной парковке перед зданием, построенным в 60-е годы прошлого века. Служебная машина Иркутской нефтяной компании везёт нас в город, вытянувшийся вдоль берега Лены. Осень тут, в шестистах километрах к северу от областного центра, началась заметно раньше: ярко желтеют лиственницы на сопках, прозрачнее воздух, ниже облака. В Усть-Куте грузимся в «вахтовку», специально оборудованный «КамАЗ». Чтобы попасть на Ярактинское месторождение, на нём предстоит проехать около 200 км на северо-северо-восток по скачущей вверх-вниз гравийке.
«Это я вас ещё жалел, не так быстро вёз», – усмехнётся позже в усы водитель Юрий.
Ещё несколько лет назад попасть на Яракту и на другие месторождения компании (в активе ИНК 18 лицензионных участков) в тёплое время года можно было только по воздуху. С 2001 по 2011 год силами ИНК было проложено свыше 200 км автодорог. Только за прошлый год затраты компании на капитальное строительство составили 6,7 млрд. рублей, половина этой суммы была потрачена на эксплуатационное и поисковое бурение. В этом году объём капзатрат планируется увеличить до 14 млрд. рублей, что неудивительно – практически на всех объектах компании идёт стройка: устанавливается дополнительное оборудование, увеличиваются существующие мощности.
В вахтовый посёлок Ярактинского НГКМ добрались ближе к вечеру. Представители компании выдали нам каски и кислотно-зелёные жилетки, предупредив, что на производственные объекты без них и без сопровождающих вход воспрещён – из соображений безопасности. Впрочем, осмотр первой достопримечательности – Свято-Никольского храма – таких мер защиты не требовал. Небольшая деревянная церковь, построенная по инициативе председателя совета директоров компании Николая Буйнова, выглядит несколько неожиданно по соседству с установкой подготовки нефти (УПН), которая в сумерках из-за холодного серебристого цвета сложно переплетающихся труб и множества светящихся фонарей больше напоминает космический корабль. Однако, как выяснилось, для нефтяников вера и современные технологии только дополняют друг друга.
Индивидуальный подход к каждой скважине
– Наша страна многонациональная, и на месторождении работает много разных людей, – говорит мастер бурения Усман Газизов. – Я всегда своим ребятам говорю: начинаете бурить – молитесь своему Богу. Других примет у меня нет. Знаю, что у некоторых принято водкой капнуть или монетку бросить. Мне денежки выкидывать жалко – в них вложен труд, водка – значит пьянство. А Всевышний – это для всех святое.
Сорокадевятилетний Усман Газизов работает буровиком почти тридцать лет: сначала в Татарстане, затем в Западной Сибири, а с марта этого года – в Иркутской области.
– Когда у меня спрашивают, как я решился уйти из «Татнефти», где я столько лет проработал, говорю, что у меня всегда была мечта поработать в Восточной Сибири. Когда устраивался, даже про зарплату не спрашивал, – хитро улыбается буровой мастер.
Задачи буровиков в Восточной Сибири, по его словам, значительно сложнее, чем у коллег из западных регионов. В первую очередь отличаются скальные породы, геологическое строение: пласт здесь подвижный, неустойчивый, встречаются пустоты, а это чревато поглощением оборудования. Первую эксплуатационную скважину на Яракте, вспоминают в компании, бурили целых восемь месяцев, теперь же время сократилось до 45 дней.
– Восточная Сибирь пока относительно мало изучена, – поясняет Газизов. – Здесь нам надо идти параллельно с наукой. К каждой площади, каждой скважине нужен свой подход. С многолетней мерзлотой нужны свои хитрости: где-то буровой раствор, где-то водички добавить.
Кроме того, нефтеносные пласты залегают гораздо глубже, чем в той же Западной Сибири. Средняя глубина продуктивных пластов на Яракте – около 2,5 км. Причём сначала бур вгрызается в породу вертикально, а затем под определённым углом уходит в горизонталь. По сути, бурение – это подземное строительство, процесс непредсказуемый, здесь всё время нужно быть начеку и вовремя отслеживать аномальное давление и движение пород. Технологические факторы тут, безусловно, важны, говорит Газизов, однако самый главный фактор – человеческий.
не получится, уверена Рахима Толстых
– Нужно коллектив сформировать так, чтобы друг друга понимали, нужна дисциплина и порядочность в отношениях рабочего и руководителя. Если взаимное уважение будет отсутствовать, значит, это не бригада, – уверен мастер. – Люди здесь мне очень нравятся, работать легко. Причём хорошо работать выгодно – есть соревнование между бригадами, система премирования.
Чтобы быть настоящим буровиком, по мнению Усмана Газизова, необходимы профессионализм, честность и физическое здоровье.
– Шум, вибрация, тяжёлый труд – слабый человек просто развалится, – говорит собеседник «СЭ». – Хотя для поддержания здоровья у нас созданы условия: правильное питание, баня. Когда бригада переезжает на новый «куст», первая задача – обустроить быт, а потом начинать работу.
«Ярактинский микс»
«Кустом» на месторождении называют несколько скважин на одной, кустовой, площадке.
С бригадой Фарида Шарипова мы встретились на 39-е сутки бурения.
– Скважину бурить закончили, глубина 2500 м, сейчас «обсаживаем» трубами, – рассказал мастер, пока на буровой вышке рабочие с помощью сложных механизмов опускали в скважину трубы-«свечи» весом 750 кг каждая. – Колонну спускаем, цементируем и приступаем к освоению скважины. Работы ориентировочно на три-четыре дня.
На «кусте», где работает Шарипов, уже действуют несколько эксплуатационных скважин. Даже внешне они отличаются от западно-сибирских: там скважины, разрабатываемые механическим способом, здесь же фонтанирующие, то есть вместо «качалок», которые традиционно ассоциируются с нефтепромыслом, стоят «ёлки» – так на профессиональном сленге называется конструкция, которая служит для герметизации скважины и управления потоками сырья.
– Подходишь к «ёлочке» – внешне ничего не происходит, а руку положишь – чувствуешь, как кровь земли шумит, жужжит, – говорит начальник караула пожарной охраны Ярактинского месторождения Анатолий Перов. – Фонтанирующие скважины – большой риск, поскольку давление меняется, нужен постоянный контроль.
Оператор по добыче нефти и газа Максим Нечаев, студент 5 курса геологического факультета ИГУ, показывает БРС – быстроразъёмное соединение и КВД – кран высокого давления. Первое нужно для промывки скважины, позволяет убрать накопившиеся соли, гидраты, парафины и так далее. А из КВД в пластиковую бутылку льётся нефть. Неожиданного ярко-жёлтого цвета, пузырящаяся, как шампанское. Над горлышком бутылки струится попутный нефтяной газ. Именно поэтому спецодежда операторов – только из натуральных материалов, чтобы не искрила. Даже с фотоаппаратом к «ёлке» лучше близко не подходить, предупредил Максим: аккумуляторы – это всё же электричество.
– Нефть разная бывает: жёлтая, синяя, прозрачная, чёрная – в зависимости от примесей, в нефти же вся таблица Менделеева, поэтому из неё можно сделать даже икру, – говорит Нечаев. – Что-то она медленно идёт, давайте с соседней «ёлки» попробуем, сделаем «ярактинский микс».
Пока готовится нефтяной коктейль, спрашиваю Максима о планах после окончания вуза. Говорит, что ещё не решил:
– Думал о том, чтобы работать на месторождении, но вахта длится месяц, сложно строить семью – не каждая девушка сможет полжизни ждать мужа.
УПН и другие аббревиатуры
Основная задача буровиков и цеха добычи углеводородного сырья – рост объёма добычи. Если за прошлый год на месторождениях компании было добыто 1,244 млн. тонн жидкого углеводородного сырья, то за 8 месяцев этого года – 1,47 млн. тонн нефти и газового конденсата, 80% дала Яракта.
В среднем в сутки на Ярактинском месторождении добывается 5,4 – 5,5 тыс. тонн. Добытая на Ярактинском, Марковском и Даниловском месторождениях нефть подаётся на УПН, где проходит сложный цикл подготовки. На установке подготовки нефти убирается балласт – соль, вода, механические примеси, и уже товарная нефть поступает на приёмо-сдаточный пункт (ПСП), а потом в магистральный трубопровод ВСТО, рассказывает инженер-технолог УПН Алексей Рудых. Проектная мощность УПН – 7,7 тыс. тонн в сутки. На выходе товарная нефть идёт в концевую сепарационную установку, где происходит её стабилизация, а оттуда – в три товарных резервуара, откуда лаборатория отбирает пробы на соответствие стандарту марки ВСТО (ESPO), после чего нефть транспортируется на ПСМ «Марковское».
– Некачественной товарная нефть быть не может, – говорит Рудых. – На каждом этапе подготовки специалисты отслеживают состав жидкости и могут внести изменения в процесс, если потребуется. В гипотетическом случае, если в товарный резервуар всё же что-то попало, например вода, имеется возможность забрать эту нефть обратно на подготовку. Пресная вода, которая использовалась для вымывания солей, уходит в отстойники и используется для поддержания пластового давления.
В ближайшем будущем рядом с УПН планируется построить установку по производству дизельного топлива для собственных нужд.
В языке нефтяников множество аббревиатур. ДНС, ДКС и УКПГ – три не менее значимых, чем УПН, объекта. Это, соответственно, дожимная насосная станция, дожимная компрессорная станция и установка комплексной подготовки газа.
Часть углеводородного сырья, прежде чем поступить на УПН, приходит на ДНС. В сепараторах происходит разделение нефти и попутного нефтяного газа. Отделение газа позволяет увеличить прокачку по трубопроводу, так как он уже не занимает объём в трубе. Газ далее поступает на ДКС, где после сепарации (выпадает конденсат) два компрессора доводят его до нужного давления. Отсюда газ отправляется на УКПГ.
На этой площадке, рассказывает начальник установки комплексной подготовки газа Валерий Кулёмин, идёт добыча природного газа и утилизация попутного нефтяного газа, то есть закачка газа в пласт.
Первая очередь УКПГ мощностью 900 тыс. кубометров в сутки была запущена в августе 2010 года. На данный момент в среднем установка обрабатывает 650–690 тыс. кубометров в сутки, строится вторая установка – на 860 тыс. кубометров.
– Запуск второго компрессора на подходе – в конце сентября планируется обкатка и пусконаладка, сейчас идёт уже окончательный монтаж, – говорит Кулёмин. – В октябре планируется строительство фундамента под третий компрессор, ведётся разговор о строительстве четвёртого, они будут находиться в одном здании.
Природный газ, который здесь добывается, частично идёт на собственные нужды – выработку электроэнергии, а частично закачивается в пласт – чтобы не сжигать, пока нет трубопровода и потребителей. Разрабатывается и проект переработки газа, такое производство может появиться на площадке УКПГ или в Усть-Куте.
Товарная нефть по трубопроводу поступает на приёмо-сдаточный пункт «Марковское». Здесь на отметке 723,26 км находится узел подключения к нефтепроводу ВСТО. В операторной за прокачкой нефти следят не только сотрудники Иркутской нефтяной компании, но и специалист «Транснефти». Называя операторную «сердцем» объекта, заместитель начальника ПСП Константин Попов тем не менее говорит, что главная его часть – это система измерения качества и количества нефти (СИККН). В помещение, где находится эта система, сотрудники «Транснефти» и ИНК могут заходить только вместе – ведь от показаний приборов СИККН зависит объём сданной в ВСТО нефти. Каждые 12 часов в лаборатории составляется паспорт качества очередной партии нефти.
Напомним, Иркутская нефтяная компания подключилась к ВСТО в январе 2011 года. К настоящему моменту с начала прокачки ИНК сдала 2,791 млн. тонн, с начала года – 1,5 млн. тонн. В сутки на ПСП прокачивается по 6–6,5 тыс. тонн.
У нас не курят
Если смотреть на месторождение сверху, его объекты выглядят как ярко-красные латки – благодаря глинистой почве – в жёлто-зелёном море тайги, уходящем далеко за горизонт. Надо сказать, нефтяники занимаются не только недрами, но и лесом.
в пласт покрыта толстой шубой инея
– У нас много объектов в лесной зоне, – объясняет начальник караула пожарной охраны Ярактинского месторождения Анатолий Перов. – Весной и летом часто бывают сухие молнии, постоянно выезжаем, как только есть сигнал, что где-то задымилось. Здесь, на месторождении, все проинструктированы и знают: если загорелось в лесу, все идут помогать. Никто не отказывает, в том числе, например, начальник цеха добычи, у которого в подчинении 600 человек. Если не будут охранять лес те, кто работает на месторождении, то никакие лесники, МЧС и добровольцы просто не успеют сюда добраться. Свои пожарные подразделения есть также на Данилово и Марково.
У нас есть 30 лесных пожарных ранцев ёмкостью 20 литров, они надеваются на спину, из трубки разбрызгивается вода – горит ведь обычно в труднодоступных местах, куда на машине не проедешь. Очень эффективно для низовых пожаров, лучше пока ничего не придумали, а верховые не тушатся, никакой самолёт не поможет. Я здесь работаю три года, и за это время у нас не было очага площадью больше 200–300 квадратных метров, успеваем остановить.
Пожарные контролируют не только обстановку в лесу, но и проведение опасных работ на месторождении.
– Что такое скважина, знаете? – неожиданно спросил Анатолий Перов. – Она как человеческий организм: пьёт воду, пьёт нефть, засоряется. Иногда требуется скважину прочистить. Есть такое понятие – сброс давления на амбар (факельный амбар – яма, вокруг которой полностью минерализованная полоса. – «СЭ»). Из скважины под высоким давлением – за 200 атмосфер – выкидываются жидкость, пена, газы, парафины, которые выжигаются. Когда давление нормализуется – как человек задышал, скважина начинает работать. Я первый раз приехал, был в шоке: пламя метров 30, всё гудит, шумит, а все вокруг спокойны.
На прочих огневых работах наши специалисты тоже присутствуют. Причём надо знать, как сварить трубу в сорока-, пятидесятиградусный мороз, когда металл лопается, – это практически космические технологии, у нас работают высококлассные специалисты.
«Личные амбиции лучше оставить дома»
По словам Алексея Рудых, когда на месторождение приходит новый человек, ему в качестве посвящения в нефтяники предлагают выпить стакан нефти. Воспринимают это по-разному, но никто ещё не понял шутку настолько буквально, чтобы попробовать. Вообще случайные люди в компании не приживаются, говорит Рахима Толстых, начальник УПН.
и слаженности в команде
– Многие процессы у нас автоматизированы, но те, кто думает, что тут надо только сидеть за компьютером, не задерживаются. Качества настоящего нефтяника – любовь к профессии, самодисциплина, ответственность. Знания и опыт приходят с работой, было бы трудолюбие. Обязательны коммуникабельность и умение сработаться с коллективом, личные амбиции лучше оставить дома. Семьёй надо здесь жить.
Рахима Толстых, невысокая, хрупкая, с весёлыми голубыми глазами – одна из самых опытных сотрудников месторождения. В 2008 году приехала на Яракту из Ижевска, где 30 лет проработала в Удмуртнефти, чтобы курировать строительство УПН.
– Я контролировала, принимала работы. Проект есть проект, во время строительства мы как эксплуатационная сторона уже что-то меняли, что-то добавляли, чтобы в процессе эксплуатации было поменьше проблем.
– Трудно руководить мужским коллективом?
– Наша установка как учкомбинат – мы через неё пропустили всех, кто теперь обслуживает ДНС, УКПГ и ПСП. Ребята молодые, я тут скорее как родитель, наставник. Иногда и надо бы проявить строгость, но из-за мягкости характера стучать кулаком по столу не получается, поэтому приходится порой несколько раз просить сделать то, что нужно.
Я довольна, что мои опыт и силы востребованы. Временной разницы в 5 часов с Ижевском я не чувствую, приезжаю и сразу включаюсь в работу. Нагрузка, конечно, получается большая: занимаюсь и подготовкой нефти, и людьми, контролирую и принимаю строительство новых объектов.
– Как вы решились сменить регион, где работаете?
– В юношестве мне нравились книги Арсеньева – «Дерсу Узала» и другие, где описываются Сибирь и Дальний Восток, тогда и появилась мечта здесь побывать. Можно сказать, она сбылась, хотя пока нет возможности побольше поездить. Прежде в тайге я никогда не была, и когда приехала впервые, было удивительно: мох, в который проваливаешься, а вместо травы брусника и голубика. Я думаю, надо благодарить Бога, что он дал жизнь, работу и такие условия.
