– Дмитрий Борисович, ваша компания имеет 12 видов лицензий, но главным направлением является агрострахование. Это сложилось исторически?

– В наш адрес иногда высказываются замечания, что более 90 процентов оборота компании составляет страхование сельхозтоваропроизводителей и нужно, мол, диверсифицировать бизнес, развивать иные виды страховых услуг. Но мы изначально создавались как крестьянская страховая компания. 

Стихийные бедствия прошлых лет много раз подтверждали жизненную необходимость создания эффективной страховой защиты в агропромышленном комплексе Приангарья. Страховой компанией «Поддержка. Иркутск» разработана система непрерывного мониторинга, отслеживающая последствия природных катаклизмов для агропромышленного комплекса региона. Имея данные многолетних наблюдений по каждому хозяйству области и округа и оперативную информацию с мест от контролирующих служб и учреждений, мы отслеживаем ситуацию и оцениваем реальные потери каждого сельхозтоваропроизводителя региона. 

Среди положительных итогов деятельности компании необходимо отметить рост вовлечённости индивидуальных и коллективных крестьянских хозяйств в процесс управления страховой компанией «Поддержка. Иркутск». Хозяйства и их объединения как акционеры принимают непосредственное участие в выработке стратегии и тактики деятельности КСК. Этот процесс свидетельствует о росте популярности и авторитета компании «Поддержка. Иркутск» среди работников, руководителей и собственников агропромышленных предприятий Приангарья. С другой стороны, это гарантия роста эффективности её работы и в конечном счёте повышения устойчивости сельскохозяйственной отрасли региона.

Для крестьянской страховой компании «Поддержка. Иркутск» прошедшие 20 лет оказались трудными и неоднозначными, но направленными вперёд, на решение принципиальных проблем создания эффективной системы федерального и регионального сельхозстрахования. 

– Какие тенденции в развитии страхового рынка Приангарья можно выделить в настоящее время?

– Происходит постепенное укрупнение компаний. Государству удобнее оставить 10 больших страховых компаний: их контролировать легче, с ними работать проще и партию нужную они поддержат, когда надо. 

Кроме этого всё усиливаются централизация и федеральный контроль над страховщиками.

К примеру, в США регулирование страхового рынка передано на уровень штатов. Хочешь работать в штате Огайо – приди, докажи, что ты способен это делать, и работай. А в России всё решается в Москве. За разрешением работать в Иркутске надо ехать в столицу. 

Понятно, что региональных страховых компаний остаётся всё меньше. Если в 1992 году, когда наша компания «Поддержка. Иркутск» начинала свою деятельность, на местном рынке работало 37 региональных страховых фирм и восемь филиалов московских, то сейчас осталось три региональных и около 80 филиалов московских.

– Вы защитили диссертацию на тему «История сельскохозяйственного страхования в советский период (1921–1991 годы) на примере Иркутской области». Скажите, есть какой-то советский опыт, который бы стоило использовать в наше время?

– Я вообще сторонник советского стиля поддержки села. Но, как показывает жизнь, я в этом плане в меньшинстве. У нас стараются изучать западный метод, представители Минсельхоза России чуть ли не каждый год ездят в Испанию перенимать опыт. Всё понятно, стремятся совместить приятное с полезным. Только вот европейские методики нам не подходят. Конечно, и советский опыт не стоит идеализировать, нужен симбиоз лучшего зарубежного и отечественного с учётом российской специфики. Но пока в нашей стране попытки создать определённый конструктивный механизм страхования сельских производителей успехом не увенчались.

– Насколько отвечает реалиям вступивший в этом году в силу Федеральный закон № 260-ФЗ «О государственной поддержке в сфере сельскохозяйственного страхования и внесении изменений в Федеральный закон «О развитии сельского хозяйства»?

– Этот закон стоит на страже интересов страховщиков. На самом деле после принятия данного законопроекта в первом чтении сельхозпроизводители резко выступили с его критикой. В Госдуму поступило много поправок. Мне довелось побывать в Москве на заседании, которое проходило перед вторым чтением закона. Меня, кстати, пригласили туда не как страховщика, а как представителя аграрного бизнеса, я ещё являюсь главой Некоммерческого партнёрства крестьянских (фермерских) хозяйств Иркутской области. Валентин Денисов, председатель комитета Государственной Думы по аграрным вопросам, посмотрев список присутствовавших, заметил: «Здесь только чиновники да страховщики, а где народ, для которого закон принимается? Давайте дадим слово самим сельхозтоваропроизводителям». И меня пригласили на трибуну. Я высказал наши замечания к закону. Затем был длительный период доработки, утверждение во втором чтении отложили на полтора месяца. Но в итоге закон был принят с незначительными уточнениями. 

С точки зрения селян, новый закон является очередной обузой, кабалой. Не застраховался сельхозпроизводитель – значит, не получит никаких субсидий от государства. 

Конечно, если бы агропредприятия были устойчивыми, прибыльными, можно было бы полностью на них переложить заботу о страховании. Но у нас таких хозяйств мало. Случается, стоит выбор – найти деньги на семена или же на страховку. 

Зато для страховых компаний новый федеральный закон выгоден.

Государство сейчас уходит из здравоохранения, образования, хочет устраниться и из сельского хозяйства. Но для меня загадка: если Россия вошла в ВТО, то вообще непонятно, что будут есть наши граждане. Это только на словах Запад обеспечит нас дешёвыми и качественными продуктами. На самом деле вначале они сами всё хорошее съедят, а остатки отправят нам. И будем довольствоваться «осетриной второй свежести». На ум приходит одно известное выражение, которое я перефразировал так: «Если государство не хочет помочь своему крестьянину, оно будет помогать чужому». Я считаю такую политику недальновидной.

– Мощный экономический спад 2009 года оказал влияние на рынок страхования агропромышленного комплекса. Какие негативные тенденции ваша страховая компания ощутила на себе?

– На самом деле тот кризис не преодолён и до сегодняшнего дня. У многих хозяйств огромные долги по кредитам, большие просрочки по лизингу. Естественно, это сказывается и на объёмах страхования. 

Полагаю, государственная помощь должна быть направлена на создание рентабельных хозяйств. А у нас замминистра сельского хозяйства РФ официально признал, что за 2010 год рентабельность АПК без господдержки составила минус 5,4 процента. То есть деятельность по производству и продаже продуктов питания приносит убыток.

– Можно ли сделать рентабельными средние хозяйства в Сибири, в зоне рискованного земледелия?

– У нас вся страна – зона рискованного земледелия. Ну ничего, мы живём в таких условиях, значит, надо выбирать те виды деятельности, которые принесут максимальный эффект. Так, в Иркутской области можно развивать животноводство. Понятно, что у нас не будет как в Новой Зеландии, где коровы круглый год на зелёных лугах пасутся, дают огромные надои. Но мы должны стремиться обеспечивать себя мясом и молоком самостоятельно. В Приангарье сельхозпроизводители получают в год 100 тысяч тонн молока, а при населении 2,5 миллиона человек нужно производить минимум 500 тысяч тонн.

– Частные подворья могут содействовать в увеличении производства молока?

– Считаю, что нет. Сейчас на них не приходится рассчитывать. Старшее поколение в деревне ещё по привычке держит корову, а молодёжь – нет. Вы не задумывались, почему в советское время в каждом дворе была корова? Потому что корма брали в колхозе, сено централизованно заготавливалось и завозилось каждому колхознику. В настоящее время покупать корма нужно самостоятельно, что накладно. Сено косить негде. Вот в частных подворьях и не стали держать скотину.

– То есть ставку надо сделать государству на середняка или на агрохолдинги?

– Крупным региональным сельхозпроизводителям уже трудно расширяться, да они и не смогут дать прибавку в 40–50 процентов по производству мяса и молока. Зато им проще выжить в условиях рынка. Они могут построить свои торговые сети для реализации готовой продукции, так сделали «Янта», «Белоречка», Усольский свинокомплекс. Подобных сетей в других регионах очень мало, в этом смысле Иркутская область даёт уникальный положительный пример. 

Но если мы хотим получить большой прирост объёмов сельхозпродукции в обозримой перспективе, то необходимо поддерживать среднего производителя.

– Кого вы считаете средними производителями?

– По объёмам выручки мне сказать сложно, но я отношу к середнякам тех, чьё хозяйство имеет от одной до десяти тысяч гектаров пашни, то есть на уровне средних колхозов советского времени.

Поскольку наша компания страхует практически всех сельхозпроизводителей Иркутской области, мы владеем статистикой по данному сектору экономики. И если округлять, то треть произведённой продукции растениеводства приходится на крупные предприятия («Белореченское», «Янта», «Саянский бройлер», «Окинское»), треть производят средние линейные хозяйства и треть – фермерские. Наибольший потенциал роста, на мой взгляд, у средних и фермерских хозяйств.

– Российское село завершило переход к рынку?

– С позиций менталитета, думаю, мы всё ещё не перешли к рынку, а сельский житель консервативен, значит, для него отказ от прежних устоев происходит ещё сложнее и медленнее. С позиций экономики село должно было завершить переход к рынку самым первым, вместе с торговлей, так случилось, например, в Китае, в России же всё наоборот.

– Как вы считаете, государственный вектор в отношении АПК меняется?

– Скорее, вектор этот колышется. Всегда селу помогали, но всегда не в полном объёме. А сейчас основная масса средних и мелких сельхозпредприятий балансирует на грани разорения. Ведь в отличие от Запада у российского крестьянина имеется следующая проблема: ты произвёл продукцию, так ещё придумай, как её продать.

Именно малый бизнес сегодня способен поднять сельское хозяйство России, но, чтобы система заработала, усилий энтузиастов недостаточно. Здесь, как в физике или социологии, действует закон энтропии: в замкнутой системе хаос может только возрастать. Поэтому без внешней поддержки со стороны власти сельскому хозяйству не обойтись. И очень хотелось бы, чтобы современным фермерам не приходилось быть производителями, продавцами и менеджерами «в одном флаконе», чтобы они могли сконцентрировать свои усилия на том, как вырастить хороший урожай и увеличить поголовье скота.

– Что вас подвигло возглавить Некоммерческое партнёрство крестьянских (фермерских) хозяйств Иркутской области?

– Инициаторами создания такого объединения ещё в 1989 году выступили сами фермеры. По всей России оно объединяет более 300 тысяч хозяйств. Первым президентом в Иркутской области стал Николай Михайлович Скорняков, потом 10 лет партнёрство возглавлял известный фермер Алексей Ильич Сидров (ЗАО «Наследие», Аларский район), а затем мне предложили эту должность. От лица партнёрства проще вести диалог с властью, когда ты представляешь интересы 10–15 тысяч людей, реально работающих на земле, – это серьёзная сила.

– Всё чаще можно услышать разговоры о приближающейся «второй волне кризиса». Как, на ваш взгляд, можно минимизировать потери при очередном экономическом спаде?

– В глубине души все мы ждём чего-то плохого. Кстати, инвестировать в реальное сельское хозяйство четыре года назад меня подвиг именно кризис. Как страховщик я имел дело с финансовыми институтами, ценными бумагами. Накануне экономического спада мне стало очевидно, что надувается огромный финансовый пузырь. И тогда у меня встал выбор – инвестировать в ценные бумаги (играть на бирже) или же пойти в производство. С несколькими единомышленниками мы воссоздаём хозяйство «Барки» – часть знаменитого колхоза «Путь Ильича» в Барках (в селе Хомутово), который когда-то возглавлял Афанасий Ощерин, фронтовик, Герой Социалистического Труда. А в девяностые этот гигант развалился, как и все остальные. К середине двухтысячных в нём едва теплилась жизнь, почти всё растащили, из коровников вынесли даже бетонные перегородки. 

Когда мы начинали, на ферме в Барках было не больше ста коров, работали от силы десять человек. Чтобы получить кредиты, нам приходилось отдавать под залог своё личное имущество. 

В настоящее время в «Барках» трудятся около сотни человек, поголовье скота около тысячи. ОАО «Барки» входит в число двенадцати племенных хозяйств Иркутской области, а по уровню надоев находится на 5-6-м месте в Приангарье, уступая только передовикам региона. По объёму продукции хозяйство входит в пятёрку лидеров Иркутского района, хотя несколько лет назад находилось на последнем месте. 

Более того, недавно «Барки» выкупили из состояния банкротства молочную ферму в деревне Позднякова. Там планируется реконструировать шесть разрушенных цехов. ОАО «Барки» сможет обеспечить новую ферму поголовьем в 400 коров. 

Сегодня всё больше наших земляков готовы возрождать старые колхозы, спасать умирающие деревни. Причём многие из таких людей – горожане. 

Как это не парадоксально, именно они сегодня больше верят в перспективы села. У многих селян убито чувство патриотизма. Мы, городские жители, сейчас создаём рабочие места для деревенских жителей, даём им надежду на будущее и видим, что селяне хотят работать, а значит, деревня будет жить.