Мероприятие под названием «Гуманитарий-эксперт: роли, соблазны, гражданское действие. Интеллигенция перестройки и сегодняшних противостояний» проходило в Центре независимых социальных исследований и образования (ЦНСИО). Интеллигенты и интеллектуалы собрались, чтобы обсудить, что собой представляет сегодняшнее экспертное сообщество в провинции и столице и как гуманитарии реализуют себя во власти и публичном пространстве. «Экспертное сообщество, которое есть в Иркутске, всё тут находится, – сообщил глава фонда им. Ю.А. Ножикова Юрий Курин. – Это ветераны экспертного сообщества». «Я бы сказал, некоторые – инвалиды экспертного сообщества», – заметил глава ЦНСИО Михаил Рожанский. К иркутянам присоединились эксперты Фонда Фридриха Наумана Галина Козлова и Вольфганг Йон. Глеб Павловский беседовал с иркутянами по скайпу и периодически «зависал» на самых интересных вопросах. «Миша, ты организовал подобие ЦУПа, – заметил лидер ассоциации «Голос» Алексей Петров, обращаясь к Рожанскому. – Центр управления Павловским». «Это скорее центр управления Павловского. Это он нами управляет», – заметил кто-то. Большое и доброе лицо Глеба Олеговича наблюдало за интеллигентами со стены.     

Люди треугольника

В Иркутске проблема самореализации интеллигентов стала даже предметом целого исследования. Группа ЦНСИО во главе с сотрудником центра Сергеем Шмидтом берёт интервью у университетских преподавателей на предмет их самореализации в публичном пространстве. Исследователи пришли к выводу, который Шмидт сформулировал в коротких тезисах, – мотивы и смыслы «публичной самореализации» сводятся к треугольнику «долг – самореализация – профессия». «Этот треугольник заставляет заново посмотреть на дихотомию интеллигенты – интеллектуалы, – говорит Михаил Рожанский. – Интеллектуал думает о дедлайнах, а интеллигент – о смысле жизни. Вопрос в том, в чём находит самореализацию человек – в профессионализме или исполнении долга». 

Эта тема одной из своих граней соприкасается с проектом «Русского журнала» Gefter.ru. Авторы проекта взяли за основу Кодекс гражданского сопротивления, написанный советским историком и философом Михаилом Гефтером в декабре 1994 года как реакция на чеченскую кампанию и политику власти России в первые годы после распада СССР. «Это своего рода программный документ, который собирает концы и начала в истории отношений интеллигенции и власти», – заметил глава ЦНСИО Михаил Рожанский. Он напомнил о «комплексе вины» интеллигенции начала 1990-х за участие в процессах, которые привели к серьёзным геополитическим изменениям.  «Я бы даже сказал, что был процесс «выдавливания из себя по капле интеллигента», – заметил Рожанский. – Пошло в ход понятие, принятое в европейской культуре нового времени, – интеллектуал. Возникла ситуация разведения идеалов и интересов, профессионализма и некоей социальной миссии». 

Один из клоунов в цирке

«Русский журнал» попытался понять, что изменилось с 1990-х и как сегодня реализуют себя гуманитарии – профессионально за плату, из чувства самовыражения или большинством по-прежнему движет долг. Единственный представитель естественно-научной интеллигенции в среде гуманитариев Сергей Язев привёл изящный пример взаимодействия экспертов и власти в Иркутске – каменные солнечные часы. Сделали их под медведевский проект смены часовых поясов, президент тогда подробно и с уважением запрашивал мнение экспертов. А потом тогда премьер Путин переход в другую часовую зону отменил. И каменные часы теперь навеки будут показывать неправильное время. «Слова Медведева отлиты в камне», – заметил Михаил Рожанский. Галина Козлова попыталась сформулировать своё личное мнение, которое, впрочем, имеет сторонников в интеллигентской среде, – очарованных властью душ поубавилось. И, как заметил Глеб Павловский, теперь уже никто не объяснит, почему в 1993-1994 годах интеллигенция так самозабвенно делала ставку на Кремль. Исследовательская группа Шмидта уточнила: сейчас эксперты власти необходимы, чтобы создать некую «видимость консультаций».

– Мы больше не будем консультировать властные структуры… – заметила Галина Козлова.

– Бесплатно, – прошептал кто-то из экспертов. 

– …Поскольку нашим экспертным именем просто прикрываются, – продолжила Галина. – И лучше нам заниматься исследованием, воспитанием и просвещением грядущих поколений. А власть пусть справляется сама по себе.

Глядящий со стены Глеб Павловский с Галиной Козловой был не совсем согласен – «слишком чистым», заметил он, эксперту быть нельзя. «Уж лучше идти тогда в поэты», – заметил он. Павловскому не очень нравится свойственная интеллигентам «склонность к психологической мобилизации». «Такая мобилизация бесполезна, это самовзвод, и в нём просто перегорают эмоции и способность действовать. Сегодня это настроение в Москве очень популярно», – заметил он, намекая на пылающие митингами сердца. Но и несколько ироничное соучастие гуманитариев в процессе «видимых консультаций» с властью Павловскому кажется неправильным. 

– Конечно, я читал тезисы, о которых здесь говорилось, тезисы Сергея (Шмидта. – Авт.). Они утончённо аморальны, – сделал комплимент Павловский. – Это, конечно, ничего не говорит об их авторе, я говорю о тезисах. Они утончённо аморальны, потому что опять-таки предполагают некую презумпцию особенной правоты за одной стороной. Той, которая действует, той, с которой можно достигать какого-то результата. Разумеется, можно, но ты не выбираешь в этом случае, какого именно результата ты достигнешь. И не выбираешь то, как этот результат будет использован. И ты сохраняешь за собой право посмеиваться. 

Немного странно было слышать эту критику, так похожую на самокритику, от Глеба Павловского, много лет служившего то ли ироничным консультантом, то ли рупором системы. Но, как известно, интеллигент сложно устроен. Сложнее его только интеллектуал. «Как можно было в 2000 году после всего вашего богатого и уважаемого прошлого поверить в то, что там (во власти. – Авт.) можно работать и на них можно влиять? – заметил Юрий Курин. – Вы пришли на работу в администрацию президента… Потом, когда ситуация стала совсем невыносимой, вы уходите в определённую не то что оппозицию, а гражданское сопротивление». Курин напомнил Павловскому, как тот в передаче «Реальная политика» зубодробительно критиковал либералов, и попросил объяснить вдруг возникшие перемены. 

– Я пришёл работать с администрацией 15 лет назад для того, чтобы создать в стране центр принятия решений, которого не было, – ответил Павловский. – Можно представить себе разные сценарии поворота на переходе от 1990-х к нулевым. К власти могли прийти китаеведы, математики, транспортники. И каждый из этих вариантов имел бы свой вариант порчи. Мы сейчас наблюдаем порчу той модели, которая была выстроена в начале нулевых реформаторами, между прочим, и очень большими либералами. А участие в телепередачах – абсолютно ненормальное для эксперта занятие, особенно в таких пропагандистских, как «Реальная политика». Абсолютно нигде не было предусмотрено в 2000-м, что я превращусь на долгие годы в один из голосов власти. Мне нечего сказать в своё оправдание. Кроме того, что я не смотрел ни одной своей передачи просто потому, что мне было противно. Эксперт, не найдя себе роль в стране, начинает эту роль имитировать и сам превращается в одного из клоунов в общем цирке.

«Какие-то Angry birds»

Президент Центра стратегических исследований Владимир Зверьков, слова «цирк» не употребляя, тем не менее заметил: с его точки зрения, за годы произошла деградация, интеллигенция превратилась в люмпенизированную массу. Он даже употребил термин «интеллигентское поголовье». Как это поголовье поведёт себя в условиях будущей реальности – мягкого или жёсткого авторитаризма либо авторитаризма клерикального толка, – неизвестно. Глеб Павловский не видит никакого «поголовья», оно осталось в году 1995-1999-м. А сейчас «фрагменты тел», как говорят юристы, разделившись, пристроились, кто как мог. Стратегию для оппозиционеров Павловский обозначил не утончённо, но вполне аморально: «Если всё время кричать «Ужас, ужас, ужас!», то какой же ты эксперт? – заметил он. – Для этого экспертом быть не надо, потому что всё действительно так. Но за это не платят. Надо создать предложение для политика». Политологу Сергею Беспалову Павловский сначала посоветовал «искать общий язык» с властью, а в конце разговора вдруг стал лукаво откровенным. Поделился опытом: как с ней, властью, ни говори – она «в домике». 

«Наша система находится в состоянии безумного робота, который сам себя разбирает, – заметил он. – Почитайте рассказы Станислава Лема. Власть сегодня говорит на языке конца девяностых. Она говорит с этой мнимой, маргинализированной пост-советской средой, как с детьми малыми: «Вы вообще склонны к фашизму, к национализму, к популизму. Если мы вам разрешим, вы же тут всё переломаете». Проблема в том, что власть сегодня сидит и разговаривает с экраном, на котором транслируется её собственная компьютерная игра, какие-то Angry birds («Злые птички». – Авт.). Она «мочит» этих птичек, а попадает по живым мозгам. И безумно раздражает именно тех, кто лоялен в первую очередь… Она всерьёз собирается проводить индустриализацию. С кем она её будет проводить? Со Светой из Иванова?» 

Президент Байкальской медиагруппы Александр Гимельштейн заметил, что робот, вероятно, окончательно себя разберёт лет через пять. И хотелось бы не рассуждать о прошлом, а увидеть «новую реальность». По мнению Павловского, столкнуться придётся с куда более интересными явлениями, чем просто кучка деталей развалившегося робота. Он напомнил лемовскую «Охоту на сэтавра».  «Надо быть скорее готовым к новым градациям абсурдного поведения», – заметил Павловский. По его мнению, времена грядут «более турбулентные, чем нынешняя зима». «Могут начаться веерные отключения систем жизнеобеспечения страны, которые напрямую связаны у нас с властью как монополией», – считает политолог. В такой ситуации надо пытаться понять логику сумасшедшего робота,  а с помощью воплей «за Путина» или «против Путина» этого точно не сделать.