Классическая схема и её вариации

Несмотря на все попытки экономистов, политиков и предпринимателей обосновать аргументы против этого шага, Государственная Дума и Совет Федерации несколько раньше проголосовали за вступление страны в ВТО достаточным большинством голосов. Сделали они это не потому, что апокалиптические сценарии показались им недостаточно убедительными, а скорее потому, что спорить уже поздно. Россия погубила свою экономику не в июле 2012 года, а намного раньше, когда возжелала гамбургеров и фильмов о Бэтмене. Экономика же, доставшаяся нам в наследство от СССР, была, несмотря на все недостатки, вполне жизнеспособной, чтобы обеспечивать жизнь 250 млн. человек собственного населения, поддерживать в работоспособном состоянии весь социалистический блок, время от времени совершать технологические прорывы и нести при этом бремя чудовищных военных расходов. Поставленная, казалось бы, на более правильные и естественные для человеческой природы капиталистические рельсы, Россия ни на что подобное не способна. 

В поисках ответа на вопрос, почему это именно так, можно было бы перечитать Маркса или Ленина: оба классика потратили много времени на анализ господствующей в мире экономической системы и даже посвятили некоторую часть усилий специфической российской ситуации. Но, увы, с момента последней публикации их работ прошло достаточно много времени, да и не уделяли они внимание некоторым аспектам современного капитализма. 

Для начала следует сказать, что устоявшееся мнение о высокой прибыльности компаний, работающих с новейшими технологическими разработками, верно лишь отчасти. Да, Билл Гейтс или Стив Джобс совершили переворот в коммуникациях между людьми и связанными с этой областью смежными производствами, но их компании существуют менее 40 лет и вполне могут оказаться «пузырями», которые лопнут при очередном витке технического прогресса. Другое дело – компании, существующие веками. Среди них есть гостиницы и рестораны, фирма по производству пуговиц, пивоварня и многие другие предприятия, живущие достаточно долго именно потому, что они не стремятся к развитию и экспансии, а с некоторых пор (не менее века) решительно отказались от какого бы то ни было прогресса – они сознательно поддерживают производство на старинных технологиях, с ручным трудом и так далее. В пересчёте на 13 веков истории и приведении полученной прибыли к современному курсу как бы не получилось больше, чем у любого участника современного списка «Форбс». 

Самая древняя строительная компания «Конго гуми» работала в одной сфере (строительство буддийских храмов) на протяжении 1530 лет и находилась в руках одной семьи, являясь непревзойдённым образцом стабильности и высокого качества работы. Все эти достижения состоялись вовсе не потому, что компания была на острие технического прогресса или занималась массовым строительством на потребу значительного числа клиентов. Напротив, даже в  конце ХХ века владельцы компании с гордостью утверждали, что 90% используемых технологий применял ещё основатель компании в VI веке. Тринадцать веков (то есть большую часть своей истории) «Конго гуми» была монополистом в строительстве храмов и, как сказали бы сейчас, афиллированной с императорским домом структурой, получающей значительную долю доходов из государственного бюджета. Как только эта лафа закончилась (а это случилось во времена знаменитой «революции Мейдзи»), «Конго гуми» впала в перманентный кризис, завершившийся банкротством. Не помогла даже попытка дать наследнику владельца компании современное образование. Так что сколько бы детей российских миллионеров не учились за границей, пользу это принесёт только этим самым учебным заведениям, получающим плату за науку здесь и сейчас. 

Большая пиар-дубинка

Свои недостатки есть у каждой системы: рабовладение требует постоянно вести захватнические войны; при феодализме страна становится лоскутным одеялом, каждая часть её управляется по собственным законам; при социализме уравниваются не  только права, но и обязанности, что тормозит развитие частной инициативы и не даёт преимущества талантам. Те, кто родился в СССР и попал в светлое капиталистическое будущее уже в зрелом возрасте, были убеждены, что каждый предприниматель – по определению сторонник прогресса, время от времени вкладывает средства в рискованные предприятия, обещающие или 300% прибыли, или катастрофические потери. И вообще делит время общения с другими людьми между фотомоделями, политиками и сумасшедшими учёными. При внимательном рассмотрении выясняется, что всё это не так: гораздо важнее и выгодней общаться с теми, кто умеет, играя словами, потопить конкурента. 

Тот факт, что электрический стул работает на переменном токе, – следствие длительной войны между компаниями Томаса Эдисона (развивавшего технологию постоянного тока) и Джорджа Вестингауза (этот предпочитал переменный). Эдисон решил, что нет лучше способа скомпрометировать конкурента, чем предложить способ казни, использующий его главный козырь, и изготовил электрический стул на переменном токе. Своей цели, если не считать подпорченной репутации конкурента, Эдисон не добился: мало того что электрический стул сочли достаточно гуманным способом казни и он попросту стал модным, так в конце концов разработки Вестингауза получили признание и самого Эдисона. 

Частные отношения двух учёных-предпринимателей – это ещё полбеды, они даже послужили прогрессу. Настоящие беды начались во времена массового производства товаров. Знаменитая фраза Генри Форда «Американец может выбрать любую машину, если это «Форд-Т», и любого цвета, если это чёрный» основывалась, как оказалось, на том факте, что гениальный организатор конвейерного производства не смог решить одну техническую проблему: никакая другая краска, кроме чёрной, не успевала высохнуть, пока машина шла по конвейеру. Эту проблему Форд сумел решить при помощи пиара, убедив покупателей, что чёрный – невероятно стильный и практичный цвет. Кстати, как это ни парадоксально, но предметом, который более всего послужил техническому прогрессу на единицу собственного веса, считается плюшевый медвежонок: для него разрабатывали более прочную ткань, потом пластмассу, потом он стал первой говорящей игрушкой, потом игрушкой, говорившей долго благодаря особенно качественным и компактным батарейкам, потом игрушкой, способной записать и воспроизвести речь владельца, и так далее.

Сегодня уловки Форда могут показаться детскими шалостями. Нападение на зрителей премьерного показа фильма «Тёмный рыцарь: возрождение легенды» послужило поводом для разворачивания сразу двух кампаний – по дискредитации кинематографа США (фильм уже запрещён к показу во Франции) и принципа продажи огнестрельного оружия обычным гражданам. В первом случае можно признать, что продукция Голливуда действительно не заслуживает доброго слова в девяноста пяти или даже девяноста восьми случаях  из ста, но если попытаться сравнить её с отечественной, то наши фильмы проиграют голливудским вчистую. Мало того что большинство российских премьер 2012 года столь же малохудожественны, как и американское кино, они ещё и плохо сняты – ни массовый, ни элитарный зритель не найдёт в них ничего, достойного внимания и обдумывания. А в некоторых случаях, как это было с фильмами «Белый «Тигр» и «Четыре дня в мае», без труда обнаруживается ещё и повод для возмущения тем, как сценарист коверкает отечественную историю. Одним словом, «Тёмный рыцарь» вскоре забудется, как любая другая голливудская поделка, а вот раны, нанесённые «Тигром» и «Днями», обществу придётся долго лечить. 

С другой стороны, фильм, получивший столь страшной ценой дополнительную известность, уже останется в истории кино, из чего опытные в манипулировании общественным мнением американцы наверняка извлекут какую-то выгоду. Российским пиарщикам, клепающим благоприятный образ страны для зарубежного зрителя и слушателя за невообразимые суммы в долларах и евро, предстоит ещё учиться и учиться даже самым простейшим приёмам. Во время разбирательств с упавшим в Индонезии российским самолётом Sukhoi Superjet 100 даже рядовые зрители обратили внимание на странную тенденцию: в иностранных сообщениях о катастрофе (доступных, например, на телеканале «ЕвроНьюс» и сайте «ИноСМИ») всегда подчёркивалось название самолёта и страны-производителя, в то время как случившееся примерно в то же время крушение очередного «Боинга» описывалось просто как «инцидент с самолётом». Связка «марка самолёта – авария» должна работать, воздействуя на мозг покупателя в нужном направлении. И Россия проиграла эту игру «в одни ворота». 

Потребности покупателя – только после прибыли

Крушения «Боингов» и «Айрбасов», случающиеся не реже, чем катастрофы с участием других марок самолётов, разрушили и ещё один миф российских неофитов товарно-денежных отношений: капиталисты всё делают надёжно, потому что это выгодно. Уже упомянутый Форд заложил важный принцип современного автомобилестроения: машина не должна работать долго, потому что покупатель должен хотеть купить новую, более дорогую модель. Сейчас, конечно, арсенал средств стал более гибким и широким – кому-то можно предложить более мощную модель, кому-то – более изящную, кому-то – с обновлённой электроникой, кому-то – экологичный гибрид. В начале прошлого века проблема решалась просто и прямолинейно: машина должна работать не более нескольких лет, для чего сотрудники корпорации «Форд» даже проводили исследования на свалках: искали, какие детали меньше всего ломаются. И когда такие детали были найдены, Форд приказал делать их менее прочными, чтобы получить прибыль ещё и на продаже запасных частей. Противоположная ситуация – когда прибыль капиталиста зависела именно от надёжности некого устройства – привела к историческому казусу: первый голландский корабль, прибывший в порт Санкт-Петербурга, прослужил своей компании сто лет вместо обычных двадцати пяти. Объяснялось это феноменальное долголетие одной простой причиной: Пётр I дал кораблю таможенную льготу. 

Вероятно, единственный миф о капитализме, получивший практическое подтверждение, заключается в древней фразе «Деньги не пахнут». Шалости кинематографистов, пытавшихся доступными им средствами затормозить развитие конкурентов, сегодня выглядят даже забавно. Профсоюз музыкантов требовал запретить распространение звукового кино, потому что из-за этого сотни членов профсоюза теряли работу в кинотеатрах. Уолт Дисней на некоторое время стал единственным покупателем всей цветной киноплёнки, произведённой в США, – остальные компании могли снимать свои произведения только в устаревшей чёрно-белой гамме. Кинокомпания «Метро-Голдвин-Майер» изрядно потратилась, чтобы задержать распространение телевидения: опасаясь, что телепрограммы убьют кинотеатры, продюсеры МГМ даже запрещали показывать телевизоры в своих фильмах. Спустя тридцать лет, после появления записывающих видеомагнитофонов, киношники подали коллективный иск против производителей модной игрушки: было опасение, что могильщиком больших кинозалов станет именно это устройство. Прогресс – если в случае с видео можно использовать это слово – победил с перевесом всего в один голос. 

Как бы ни обстояли дела, до какой бы стадии ни развивались товарно-денежные отношения, всегда находились структуры, стоявшие выше правил и норм свободы предпринимательства. Католические церкви и монастыри в Ирландии на протяжении примерно двух веков владели сетью прачечных, в которых работали фактически на положении рабов, без заработной платы и срока пребывания как мелкие преступники, так и жертвы преступлений, например дети-сироты и женщины, ставшие жертвами изнасилования. Под прикрытием «заботы о нравственности общества», столь созвучной заявлениям некоторых депутатов Государственной Думы, церковь извлекала из рабского труда огромные прибыли. Особенно большие ещё и потому, что церковное имущество и торговля, ведущаяся на территории храмов, – опять же, как в современной России – налогами не облагалась. Отсутствие кассового чека и, как следствие, фискальных сборов может расстраивать предпринимателей, торгующих тем же товаром, но гораздо больше расстраивает несоответствие высоких принципов, провозглашённых в Новом завете, сложившейся реальности. 

Вмешательство церкви было не самым страшным ударом для рынка: участие государства в регулировании экономики и ведение им собственного «бизнеса» разрушало принципы свободы торговли и конкуренции сильнее и надёжнее, чем прямые запреты. Борьба за независимость Индии велась довольно долго, но особенно жестокой стала после того, как продажа соли была обложена налогом в 4000%: обладая монополией на такой своеобразный «товар», как насилие, британская колониальная администрация могла не стесняться в средствах. Гораздо более ограниченный законами президент США Франклин Рузвельт в условиях Великой депрессии обобрал собственное население, введя государственную монополию на оборот золота: металлом могли владеть только дантисты и ювелиры, всем остальным под угрозой штрафа и тюрьмы пришлось его сдать. После этого цена золота была увеличена в полтора раза, а население убедили, что владеть золотом – не самая важная потребность человека. 

Потребности – как раз та кнопка, нажимая на которую умелый бизнесмен может управлять огромными группами населения. Правда, довольно часто это приводит к разрушению традиционного уклада целых народов: в конце XIX века, чтобы получить рабочих для медных шахт, предприниматель Симменс открыл в окрестных деревнях магазины женских безделушек. Мужчины, которые до сих пор жили натуральным хозяйством и не испытывали нужды ни в чём покупном, бросили свои земельные участки и пошли осваивать новые профессии. 

На определённом уровне все мы – те самые крестьяне, вынужденные в погоне за безделушками продавать свою землю, традиции и осваивать ненужные профессии. Успех в этой гонке может быть достигнут только одним способом: нужно придумывать новые потребности и навязывать их всему миру быстрее, чем он навязывает нам свои.