Однажды и на всю жизнь 

– Был 1960 год, я окончила университет и шла впервые на работу в газету «Ленинские заветы», – вспоминает Людмила Борисовна. – На углу улиц Тимирязева и Партизанской кто-то задел меня по плечу. Повернула голову, смотрю: вихрастый парень, серый пиджак и рубашка в красно-жёлтую клеточку. Я подумала: «Вот деревня! И не извинился!» Он убежал вперёд, а я пошла своим маршрутом и поняла: парень идёт туда же, куда и я. В редакции все уже знали, что на работу должна прийти новенькая. Тогда там работали пять-шесть парней, все сидели на втором этаже. На третьем были кабинеты редактора и ответственного секретаря. Я услышала, как кто-то быстро поднимается по лестнице, а через несколько секунд в дверях показалась знакомая уже вихрастая голова: «Роза, меня Юрий Николаевич вызывал?» Так мы и познакомились.  

В «Восточно-Сибирскую правду» Владимир Лемешев пришёл с должности корреспондента газеты Иркутско-сельского района «Ленинские заветы». 

– Муж от природы был очень талантливым человеком, – рассказывает Людмила Борисовна. – Бывало, приходил из редакции поздно, садился за стол и за ночь писал материал, который потом отмечался на летучке. Героями его очерков в «Восточке» были как простые люди – доярки, механизаторы, рабочие, рядовые коммунисты, так и известные – руководители колхозов и совхозов, герои труда. Он объездил всю область, мог поднять любую тему. Его материалы были острыми, проблемными, резонансными. По заданию секретарей обкома партии он сопровождал в поездках по региону партийных деятелей других стран. Очерки за подписью «В. Лемешев» занимали видное место на полосах газеты. 

«Научил меня работать»

Людмила Бегагоина, известный сегодня журналист, считает Владимира Лемешева своим учителем. «Шёл 1982 год, – вспоминает она. – Я вышла на работу после декретного отпуска и обнаружила, что мой стол и должность корреспондента в отделе советского строительства заняты. В те годы мы с Лемешевым практически не общались: он был признанным профессионалом, а я числилась в молодых журналистах. Несмотря на такую разницу в статусе, Володя предложил мне место корреспондента в отделе партийной жизни. Это был ведущий отдел редакции, а я не имела ни малейшего представления о том, что такое партийная жизнь и как её освещать в газете. До сих пор признательна своему наставнику за то, что он не стал мне ничего объяснять и отказался давать задания. Заявил, что профессионалы должны сами находить темы. Пришлось мне для начала пойти в библиотеку и проштудировать рубрику «Партийная жизнь» в газете «Правда», где публиковались статьи ведущих журналистов страны. Лемешев, помнится, пробежал глазами мой первый материал и сказал, поморщившись: «Можно, конечно, посидеть и переделать, тогда статья пойдёт в газету. Но ведь мы с тобой оба – профессиональные журналисты. И что я буду, такой же журналист, как ты, сидеть и править твой материал? Лучше я свой в это время напишу». Логично. Про второй мой материал он даже говорить ничего не стал, молча кинул его в корзину. Так иногда учат плавать, швыряя в реку: захочешь остаться на поверхности – выплывешь. И начальник, не пожелав со мной нянчиться, отправил меня в свободное плавание.  

Когда я принесла Володе свой третий материал, то быстро выскочила за дверь, чтобы не видеть, как мой труд опять полетит в корзину. Пришла в свой кабинет, села за стол, пригорюнилась и стала думать о том, как мне, неудачнице, жить дальше. Тут вбежал Лемешев: «Ты понимаешь, что ты написала?!» Он поднял вверх большой палец в знак одобрения и вихрем пронёсся по редакции, показывая всем мою статью. Материал вышел без единой правки. Заданий заведующий отделом мне и впредь не давал, но большинство моих статей, пока я работала под его началом, отмечались на летучках. Они вовсе не были такими уж классными, но Лемешев страшно обижался, если дежурный критик не замечал, как он выражался, «лучшую статью недели». Он искренне болел за меня, и мой успех справедливо считал и своим тоже. Я вообще благодарна Володе за многое. Он, например, научил меня писать так, чтобы серьёзная критика адекватно воспринималась самими героями газетных материалов – в то время ими были крупные партийные руководители. «Когда поедешь в командировку, обязательно зайди к первому секретарю райкома партии, расскажи, о чём собираешься писать, – наставлял меня заведующий отделом. – Перед отъездом опять загляни, поделись впечатлениями. Критика ведь особенно больно ранит, когда её не ожидают». В итоге ни один мой материал не был воспринят как несправедливый, хотя меры обком партии по критическим выступлениям газеты принимал в те времена нешуточные. Я видела, Володе было приятно, что на его глазах и не без его участия из меня, начинающего корреспондента, вырос серьёзный журналист».

Эстафета репортёров 

Владимир Лемешев искренне любил свою газету и свою профессию. Среди газетных жанров для него не было второстепенных, а высшим критерием оценки труда журналистов он считал качество. Он обладал удивительным чувством слова, никогда не вмешивался в авторский стиль. Но нескольких его поправок в тексте было достаточно, чтобы материал состоялся как заметная газетная публикация.

Работая ответственным секретарём редакции, Лемешев постоянно искал новые формы подачи материалов, оформления газетных полос. Каждая из его инициатив была направлена на то, чтобы сделать газету лучше, интереснее, содержательнее. Своей энергией он заражал коллег и поддерживал всё новое и интересное, что рождалось в журналистском коллективе. 

«Я работал в отделе информации, – вспоминает журналист Юрий Багаев. – Однажды к нам в кабинет заглянул Владимир Лемешев и предложил подумать над изменением содержания четвёртой полосы газеты, на которой размещались новости и репортажи. Мы искренне удивились, поскольку считали, что существующая форма вполне устраивает читателей.

– Скучно, братцы, – улыбнулся ответственный секретарь. – Изо дня в день одно и то же. А ведь большинство читателей начинают знакомство с газетой с четвёртой страницы. Надо сделать её интересной. Приходите ко мне в секретариат, вместе подумаем.

Добротные овчинные полушубки были «спецодеждой» сотрудников промышленного отдела «Восточки» –
им приходилось часто ездить в командировки на Север. На фото (слева направо): заведующий промотделом
Владимир Лемешев и его подчинённые Эдуард Дроздов и Миха

Итогом раздумий стала тематическая полоса «Эстафета репортёров». Мы отказались от традиционной формы подачи материалов, изменилось оформление полосы, оно стало более динамичным и ярким. «Эстафета репортёров» быстро приобрела популярность. Её стали «баловать» своим вниманием маститые журналисты, в глазах которых авторитет информационных жанров вырос. Но гораздо важнее, что на творческую инициативу Владимира Лемешева откликнулись читатели. В редакцию стали приходить письма, авторы которых просили прислать репортёра, чтобы рассказать о событии, свидетелем которого они стали. Доверие и внимание подписчиков газеты были лучшей наградой за наш труд.

Но прошло немного времени, и на пороге отдела информации вновь появился Владимир Лемешев.

– Почиваете на лаврах? А ну пошли ко мне, есть интересное предложение.

Высокого профессионального уровня, с которым работал Владимир Лемешев, не могли не заметить представители центральной прессы в Иркутске. Он получил предложение стать собственным корреспондентом газеты «Социалистическая индустрия». А «Эстафету репортёров» Лемешев передал нам, тем, кто продолжал работать в редакции «Восточки». Передал вместе с наказом – не останавливаться в творчестве, искать новые формы, любить свою газету».

Фрау не посрамит земли русской

В советское время Иркутск и немецкий Карл-Маркс-Штадт были по-братимами,  «Восточно-Сибирская правда» дружила с центральной газетой этого города. Корреспонденты двух изданий приезжали друг к другу по безвалютному обмену. 

– Когда Володя работал в «Восточке» ответственным секретарём, к нам приехал Эберхард Вебер, тоже ответственный секретарь, но из Карл-Маркс-Штадта, – вспоминает вдова Лемешева. – В воскресенье, 20 мая, была запланирована поездка в Листвянку на шашлыки. Однако когда мы проснулись утром, то увидели за окном снег. Пришлось принимать иностранца у нас дома. Стол накрывать мне помогал весь дом: соседи несли посуду и кушанья. Помимо Эберхарда с нами были переводчик и представитель КГБ. 

Сначала беседа текла довольно вяло, мы с осторожностью поглядывали на представителя «конторы», ведь почти за каждым журналистом в те годы наблюдало «невидимое око». Обстановка за столом разрядилась после шутки. Я заметила: «Что-то наш гость совсем не пьёт». На что Эберхард ответил: «Я – как фрау». Тогда я сказала: «Фрау не посрамит земли русской». Мы не могли расстаться почти до часу ночи, а к концу вечера наш гость, который и двух слов по-русски не мог сказать, пел «Катюшу». Вообще, у нас всегда был хлебосольный дом, Володя был отличным кулинаром и хорошим хозяином. Сколько его коллег-журналистов из других городов ночевали у нас, когда не могли найти гостиницу! Володя был добрым и внимательным к людям, старался помочь. Именно поэтому к нему многие тянулись.  

В 1962 году, когда в семье появились маленькие дети, случилась ещё одна история. «В июле проводился пленум ЦК КПСС, «Восточка» печатала официальный отчёт с этого мероприятия, – говорит Людмила Борисовна. – В то время дети у нас были особенно беспокойные, не спали по ночам, мы, естественно, тоже. Володя был дежурным по номеру, и в «шапку» закралась ошибка: вместо «ЦК КПСС» было написано «КЦ КПСС». Володю защитил тогда заместитель главного редактора Михаил Викторович Бобров».  

Другая забавная история связана с вороной. Птицу с перебитым крылом подобрал кто-то из сотрудников редакции и прямым ходом понёс к Лемешеву. Все знали, как Володя любит природу, животных. Он был страстным охотником, но время, проведённое в лесу, ценил не потому, что удавалось что-то «добыть», скорее, таким образом он отдыхал. Имел возможность побыть наедине с самим собой.  

«Вам лучше этого ребёнка сдать!»

 – В 1970-е годы никакого УЗИ не было, и определить, что у меня многоплодная беременность, врачи не смогли. Шесть месяцев я лежала на сохранении, а когда пришёл срок, на свет появилась тройня, – рассказывает Людмила Лемешева. – Первым был Серёжа, а его однояйцевый близнец умер в утробе и отравил его трупным ядом. В результате у Серёжи было кровоизлияние в мозг. Но об этом мы узнали поздно. Третьей была девочка, Марина, она лежала в отдельном плодовом яйце и не пострадала. 

Время, проведённое в лесу, Володя ценил не потому, что удавалось что-то «добыть». Это был хороший отдых.
На фото: Лемешев (за пушкой) и Владимир Калаянов

В детстве Серёжа был красив, как настоящий ангелочек. Когда я шла с ним по улице, прохожие на нас оборачивались. Мы начали серьёзно беспокоиться, когда ребятам исполнилось три года: Серёжа ничего не говорил, а Марина уже распевала песни и рассказывала стихи. До этого врачи говорили нам, что всё в порядке и со временем ребёнок обязательно заговорит. Но этого не случилось. В 1965 году мы всей семьёй  поехали в Ленинград. Когда мы привели Серёжу в Институт Бехтерева на консультацию, нам сказали: «Вам лучше этого ребёнка сдать! Ничего хорошего из него не выйдет, такие дети со временем дичают. У вас растёт девочка – и достаточно, а мальчик будет только мешать вам жить». Выслушав такую тираду и немного придя в себя, мы с Володей решили: «Мы это выслушали и забыли об этом». 

Владимир Георгиевич был очень предан своим близким, в своих детях Серёже и Марине души не чаял. Через какое-то время Людмиле Борисовне пришлось оставить карьеру журналиста, хоть и успела она к тому времени накопить большой опыт – и в «Ленинских заветах», и в «Восточке», и на Иркутском областном радио, откуда уходила со слезами на глазах, проработав там десяток лет. «Мне пришлось перейти на «оседлый» образ жизни, потому что ездить в командировки я уже не могла, – рассказывает она. – Сын рос, требовал всё больше внимания, а найти больному ребёнку няню было очень сложно. Нередко Володя брал Серёжу в машину и вместе с ним ехал на задание. Десять лет я водила сына к логопеду, развивала речь, мы постоянно лечили его». 

В гостях у Лемеха 

Бывший редактор «Восточки» Геннадий Бутаков вспоминает:

– У Володи было прозвище Лемех. Конечно, оно сопрягалось с фамилией. Но фамилия – данность, от тебя не зависящая, а прозвище характеризует носителя. Легко, как нож в масло, как лемех в почву, входил Володя в проблему и коллектив в журналистской практике. Он был мастеровит и хлебосолен – это множило друзей.

Ладно скроенный и крепко сшитый, Володя органично смотрелся  в охотничьей куртке, рабочей робе, праздничном смокинге (это уже его жена Людмила старалась). Только вот незадача: подходящие для рабочей одежды, из смокинга выпирали  Володины руки, натруженные, оттянутые в паровозной юности, намозоленные и побитые в дачном строительстве, охоте и заготовках.

Наособицу смотрелась лемешевская дача в Рассохе, в редакционном кооперативе – лица необщим выражением выделялась, хотя мастера-краснодеревщики были и рядом. Взять Юрия Игнатьевича Никонова, например.

Мы, сельхозники – Толя Зубарев, Саша Любославский, я, – любили бывать в гостях у Лемешевых. У Люды с Володей было всё решено, они несли свой крест не жалуясь, мы с советами не лезли, у каждого была своя семья, свои проблемы. Ласковый Серёжка с первого знакомства запоминал гостей и, встречая второй раз, улыбался как родным.

О, эти лемешевские разносолы! Я уж не буду о таёжной дичине, хотя она часто присутствовала на столе. Но вот протирает Володя полотенцем очередную стеклянную банку с салатом, и ты видишь: сок прозрачный, капуста белая, огурец зелёный, а помидор красный. И вкус – обалденный! Умел. Готовил сам, сотнями банок. Свой рецепт, свой подвал.

Мне не довелось работать под началом Володи Лемешева, не довелось быть у него начальником. Жизнь протекала рядом десятилетиями, а вспоминаются почему-то эти, сорокалетней давности, черты.

«В душе он был художником» 

В 1970-е годы Владимир Георгиевич ушёл из «Восточно-Сибирской правды» в центральную газету «Социалистическая индустрия». Однако через три года вернулся – редактор «Восточки» Елена Ивановна Яковлева его очень ценила. Позднее он занял пост регионального издателя газеты «Известия» и на этой должности проработал пять лет. 

Последние годы его жизни были наполнены любимыми занятиями – общением с семьёй и работой на даче. По пять соток в районе Рассохи многие сотрудники «Восточки» получили в 1970-е годы. «Там прошли наши лучшие годы. Мы строили дачу сами – на отпускные деньги в течение трёх десятков лет, – вспоминает Людмила Лемешева. – Здесь муж всё сделал своими руками: и дом, и беседку, которая внутри обшита берестой, и теплицы. Он любил цветы, их у нас было множество. Володя сам придумал и воплотил то, что сейчас называют ландшафтным дизайном, используя камни, которыми богата Рассоха. В душе он был художником. Я уж не говорю о его необычайном трудолюбии». 

В конце минувшего века в Иркутске появилось издание для садоводов и огородников «12 месяцев». «Эта газета была любимым детищем мужа в последние годы, – говорит Людмила Лемешева. – Ему удалось собрать вокруг себя круг интересных авторов, привлечь к ней учёных. Газете сейчас больше десятка лет, а она до сих пор издаётся и пользуется большим спросом». 

Владимир Лемешев ушёл из жизни внезапно, это случилось в 2004 году. На самом видном месте в квартире, где Людмила Борисовна живёт теперь вместе с Серёжей, стоит фотография хозяина дома. Он по-прежнему со своими близкими. Дочь Марина окончила Ленинградский государственный университет и стала опытным специалистом – преподавателем русского языка как иностранного. Внук работает и учится в ИГУ. Людмила Борисовна тоже без дела не сидит. Не так давно она завершила редактуру книги воспоминаний Елизаветы Васильевны Патрушевой, почётного жителя Иркутска. Благо опыта ей не занимать: 25 лет  проработала редактором – научным сотрудником в Иркутском противочумном институте, в соавторстве написала две монографии. 

Фото из архивов Людмилы ЛЕМЕШЕВОЙ и Михаила ИВКИНА