Как я пришёл в «Восточку»

Многотиражка завода имени Куйбышева называлась скромно – «Металлист». Я её редактировал и заочно учился в ИГУ. Правда, до этого поработал слесарем-сборщиком. В знаменитой бригаде братьев Какоуровых мы собирали золотодобывающие драги. В том числе самую крупную в мире, 600-литровую, для Мараканского месторождения на севере Бодайбинского района. А ещё раньше попробовал себя в роли экономиста планового отдела на пимокатной фабрике, выпускающей валенки. Располагалась она в центре Иркутска, на месте нынешней «Шанхайки». Платили мало, и я ушёл на завод.

Но к экономике успел пристраститься. И даже диплом защищал на эту тему. Дипломную работу назвал «Шаги экономической реформы». На примере машиностроительного завода пытался рассказать, как она идёт и почему задумана. Дело в том, что тогдашний председатель правительства Алексей Косыгин решил отказаться от исчисления выработки продукции в тоннах, килограммах и ввёл новый показатель – реализацию в рублях. Революционный по тому времени шаг. Промышленность гнала тоннаж, особо не заботясь об экономии металла и других ресурсов, эффективности машин. Они получались большие, громоздкие, тяжёлые, использовались в основном в СССР и странах соцлагеря, поскольку оказывались неконкурентоспособными на мировом рынке.

Статьи и очерки об этой экономической реформе публиковал на страницах «Восточки». С ней я активно со-трудничал, писал для всех отделов без исключения. Благо интересных и злободневных тем на предприятии, насчитывающем 6,5 тысячи человек, имеющем мощную социальную инфраструктуру, свою науку, народный театр, спортклуб и т.д., хватало. Был практически внештатным собственным корреспондентом «Восточки» на заводе. Так что её редактор Елена Яковлева, она же председатель экзаменационной комиссии у журналистов госуниверситета, к теме моей дипломной работы отнеслась более чем заинтересованно. Спросила при защите:

– Экономику, значит, любишь?

– Люблю. Но не голые цифры и факты сами по себе. Считаю, писать об экономике надо через человека. Так интереснее и полезнее… Как это делает, например, Анатолий Аграновский, – выдохнул я. Все нас, студентов-заочников отделения журналистики самого первого выпуска учили: при защите диплома не мямлите, высказывайте собственные мысли. Желательно свежие.

Анатолий Аграновский, спецкор «Известий», старший из трёх братьев-журналистов, действительно всегда следовал названному принципу и снискал славу публициста номер один на всём огромном пространстве СССР. Иной раз было трудно даже понять, что вышло у него из-под пера – то ли проблемная статья, то ли очерк о людях, их судьбах, потому что носителями тех или иных экономических проблем у него всегда выступал конкретный герой. Такие газетные материалы читались как захватывающий роман.

Елена Ивановна выслушала мою тираду, строго посмотрела поверх очков и неожиданно предложила:

– В «Восточку» пойдёшь работать? В отдел промышленности, к Лифшицу – он у нас бо-о-льшой экономист. Леонид Зосимович вчера предлагал твою кандидатуру.

– Пойду. Когда приходить?

– Получишь диплом и – сразу к нам.

Переход этот растянулся почти на полтора года. Завод не отпускал меня переводом. В этом случае небольшая комната в коммунальной ведомственной квартире осталась бы за мной. Партком хотел, чтобы комната сохранилась за предприятием, и настоятельно предлагал просто уволиться. Тогда бы я потерял жильё. Канитель тянулась и тянулась. Впереди у меня снова замаячило общежитие или съёмные углы, по которым уже намыкался. А Лифшиц торопил, место в отделе было свободное, и больше ждать он не хотел. Отчаявшись, я пошёл к Яковлевой.

– Чего раньше молчал? – рассердилась она. – Давно надо было всё рассказать мне.

После очередного заседания бюро обкома КПСС член бюро Яковлева подошла в коридоре к другому члену бюро, директору завода Евгению Мармонтову, и они вмиг мой вопрос решили. Завод отпустил меня переводом. Так в апреле 1968 года я окончательно влился в коллектив «Восточки», оказавшись самым молодым на тот момент творческим сотрудником.

Трепещите – к вам едет Лифшиц

23-летний редактор многотиражки «Металлист» Михаил Ивкин (в центре с кубком)
проводит легкоатлетическую эстафету. 1964 год

Завотделом промышленности «Восточки» Лев Лифшиц (под материалами он подписывался Леонидом, в редакции его тоже так называли) был личностью яркой, неординарной, противоречивой, харизматичной. Как, наверное, все талантливые люди с сильной волей. Из всех отраслей промышленности он больше всего обожал лесную. Слыл превосходным её знатоком, разговаривал с руководителями леспромхозов, комбинатов на равных. Пользовался у специалистов огромным авторитетом. Дела лесные знал так хорошо, так глубоко, что обвести его вокруг пальца не удавалось никому.

Когда Лифшиц приезжал в командировку на какое-то лесозаготовительное, деревообрабатывающее или лесохимическое предприятие писать критическую статью, там наступала почти паника. Я слышал однажды в приоткрытую дверь приёмной, как начальник комбината «Тайшетлес» Виктор Пименов звонил директору одного из своих леспромхозов:

– Лифшиц приехал, чёрт бы его побрал. Сейчас начнётся! Он к тебе завтра отправится на моём «уазике». Приготовь отчёты за квартал. Да не вешай ему лапшу на уши, не пройдёт, а только хуже будет! Ещё обидится на нас… В общем, встречай, к тебе едет ревизор, – мрачно пошутил Пименов.

Грузный, большой, розовощёкий, завпромотделом ходил чуть вразвалочку, не спеша, степенно. И на всё в этой жизни имел свой собственный взгляд. Даже на еду. Ел в ресторане пищу только «правильную» и «полезную». На его взгляд. На третье – обязательно салат из свёклы. Официанты ресторана «Арктика», куда востсибправдовцы обычно ходили за дешёвым, но сытным комплексным обедом, знали об этом и каждый раз, подходя к столу, вежливо напоминали Лифшицу: «Вот ваша любимая свёкла». «Угу», – кивал тот головой. И заводил старую песню: «Ивкин, почему не ешь свёклу? Очень полезная. Ешь!» А я эту свёклу терпеть не мог.

Передовицы (статьи на первой полосе на актуальную тему) он писал чаще всего дома, иногда лёжа на диване. Требовал от корреспондентов промотдела точности формулировок и глубокого анализа. Вернувшегося из командировки сотрудника встречал любимой фразой: «Чего нарыл? Рассказывай». К лесу он решил приобщить меня сразу. Узнав, что до 17 лет я жил в отдалённой деревеньке на юге Тулунского района, в Присаянье, всё свободное время проводил в тайге, тайгой кормился в голодную послевоенную годину, помогал родственнику в летние школьные каникулы валить и трелевать лес, заявил:

– Будешь вместе со мной вести в газете лесную тему. Отрасль интересная.

– Леонид Зосимович, но я же по машиностроению… Как же так?

– Будешь заниматься лесом! – настаивал Лифшиц. – Со мной не спорь. Хочешь работать в «Восточке», делай, как велю. Потом ещё спасибо скажешь.

Особого желания мотаться по леспромхозам не было. Душу больше грели промышленные гиганты вроде ИркАЗа, БрАЗа, угольных разрезов в Черемхове, Тулуне, Азее, но я знал, что спорить с Лифшицем бесполезно. Никаких возражений он не терпел. На летучках (редакционных собраниях) иной раз вместо слов «отдел промышленности», «наш отдел» произносил: «Мой отдел». Над этой «диктаторской» слабостью Леонида Зосимовича посмеивались, старались не акцентировать на ней внимание. Даже когда он перегибал палку, требуя от своих подчинённых писать огромное количество так называемых авторских материалов – за рабочих, инженеров, мастеров – в ущерб личному журналистскому творчеству. Доходило до абсурда: половину материалов, а иногда и больше, привезённых из командировки, мы должны были делать авторскими, не получая за них порой ничего. По существующим тогда правилам гонорар выплачивался тому, чья подпись стоит под статьёй. То есть рабочему или мастеру. Им, кстати, эти копейки и даром были не нужны. 

Первым не выдержал, ушёл из промышленного в отдел строительства Валентин Арбатский. Рядовым сотрудником. Но вскоре проявил себя, возглавил этот самый отдел. Позднее работал ответственным секретарём, заместителем редактора. Курировал в течение длительного времени один из самых сложных редакционных участков – сеть собственных корреспондентов. Их тогда было много – почти в каждом крупном районе и в округе. Так что хлопот ему хватало. Затем по-тихому, без особого шума, покинул промотдел талантливейший журналист Виктор Коваленко. Занял должность заместителя ответственного секретаря редакции. Я продержался дольше, но в конце концов тоже был  вынужден уйти – в отдел информации. Лодка под условным названием «отдел промышленности» дала явно опасный крен, Лифшиц не мог этого не понимать.

У заведующего отделом промышленности редакции Льва Лифшица
был жёсткий стиль руководства, высочайший профессионализм и исключительная работоспособность

одного из разговоров с Лифшицем «по душам» ему стало плохо. Случился приступ, и Леонид Зосимович надолго слёг в больницу. Потом поправился, но в редакцию уже не вернулся. Приносил иногда свои статьи как вне-штатный автор, подписывался так: «Член Научного экономического общества СССР». Иркутское областное отделение этой общественной организации существовало на базе института народного хозяйства. Лифшиц принимал в её работе самое активное участие.

Пост принял заочно

Несмотря на сложность характера, своеобразный жёсткий стиль руковод-ства, в «Восточке» Лифшица чтили за высочайший профессионализм и гигантскую работоспособность. Я, конечно же, учился у него, впитывал всю полезную информацию. Казалось, нет ничего такого в лесном комплексе, чего бы он не знал. Но однажды и с ним, корифеем леса, приключилась конфузия.

Пришла в промотдел секретарь редактора и спросила: «Где заведующий? Срочно пусть идёт к редактору». Лифшиц куда-то отлучился, пришлось идти мне. В кабинете Яковлевой сидел жилистый мужик в галстуке и возмущался, что корреспондент «Восточки» Зосимов в своей заметке об одном братском леспромхозе «всё переврал!». Гость оказался главным инженером леспромхоза. Он требовал опровержения.

– Зосимов ничего не понимает в лесозаготовках, – нагнетал он ситуацию. Вздохнул, помолчал, глядя поочерёдно то на меня, то на Яковлеву, и добавил уже поспокойнее: – Вот есть у вас в редакции корреспондент Лифшиц – замечательно пишет о нашей отрасли. Не то что Зосимов… Вы, Елена Ивановна, скажите этому Зосимову – пусть он у Лифшица поучится.

Я прикрыл рот ладонью, чтобы не засмеяться. Яковлева тоже еле сдерживалась. Мы-то знали: Зосимов и Лифшиц – одно и то же лицо. Просто наш завотделом иногда под небольшими заметками ставил псевдоним 

«Л. Зосимов». Производный от своего отчества. До сих пор в редакции ветераны «Восточки» рассказывают молодым сотрудникам про этот забавный случай, который со временем превратился в ходячий анекдот. А чего удивляться? Анекдоты про простых смертных не рассказывают – только про корифеев.

Позже Лифшиц сокрушался по поводу той своей заметки из Братского района: ошибки вкрались из-за плохой телефонной связи, слышимость была отвратительная. Что-то расслышал, что-то нет. Приходилось буквально домысливать обрывки фраз начальника производственного отдела предприятия. Опровержения, конечно, не потребовалось, потому что Леонид Зосимович мастерски ситуацию разрулил. Поехал в леспромхоз и привёз оттуда материал на целую полосу под рубрикой «Передовой опыт». Леспромхоз действительно работал хорошо. Все в итоге остались довольны. Особенно главный инженер, исполнявший тогда обязанности директора.

В отделе информации я пробыл недолго. Не моё это было дело. С радостью вернулся в промотдел, как только его возглавил Роман Моисеевич Вайнер, бывший до этого собственным корреспондентом по Ангарску. Но Лифшица в леспромхозах помнили ещё долго. Меня часто спрашивали: «Как Леонид Зосимович поживает?» – «Да ничего, на пенсии». – «Привет ему передавайте… Вы, значит, теперь вместо него по лесу?» Так, заочно, а не из рук в руки, я принял от своего бывшего шефа «лесной» пост.

Вайнер, как и Лифшиц, тоже воевал на фронтах Великой Отечественной, обладал твёрдым характером. (Я уже рассказывал о нём в корреспонденции «Крещённый Сталинградом», опубликованной в номере за 14 февраля 2012 года.) Но на этом их сходство заканчивалось. Роман Моисеевич руководил промотделом совсем иначе: давал молодым свободу, поощрял их личное творчество, личную инициативу. Командного, приказного тона он терпеть не мог. Рулил нами как-то уж очень тихо, неброско, а эффект получался поразительно успешный. Отдел и планы, утверждённые в обкоме партии, выполнял, и интересными творческими публикациями нередко блистал. Журналист Леонид Давыдов вышел в твёрдые хорошисты, его материалы часто отмечались на летучках. А у Олега Борисова вдруг проснулась невероятная творческая тяга – он любил уехать в командировку куда-нибудь в глубинку и привезти оттуда репортаж о необычных людях, необычных ремёслах в рубрику «Из блокнота журналиста».

Мне пришлось работать при пяти заведующих отделом промышленности, и самый лучший, я бы сказал, золотой период был при Вайнере. Именно тогда, в начале и середине 1970-х, мои очерки публиковались не только в «Восточке», но и в центральных газетах, толстых художественных журналах Иркутска и Москвы. Роман Моисеевич этому не препятствовал, даже поощрял. Он считал, что выступление со-

трудника промотдела в других  изданиях, рангом выше, повышает авторитет «Восточки». Дескать, и наши парни не лыком шиты! Тем более что готовили мы свои материалы на сторону в свободное от основной работы время. И, разумеется, после того, как полностью отписывались после командировок в родной газете.

Под мой рассказ о сборщике живицы (смолы сосны) из Полинчетского химлесхоза Тайшетского района Николае Брезицком, его необычной судьбе «Восточка» не пожалела места в пяти номерах. Брезицкий приехал с Украины «по вербовке» совсем молоденьким пареньком. Сбежал от неудачной любви. Родители любимой девушки, люди в Закарпатье зажиточные, категорически не разрешили ей выходить замуж за Николая по причине его бедности. Он обиделся и отправился в Сибирь. Работал как зверь. Обладая не только завидной выносливостью, но и светлой головой, придумал уйму невероятно эффективных методов организации своего труда. Изучать их в Полинчет приезжали специалисты из разных регионов страны. Удивлялись, как Брезицкий умудрился за три года выполнить план… 23 лет. Это четыре с половиной пятилетки!

Николай стал человеком широко известным, побил мировой рекорд сборки живицы, принадлежавший ранее китайцу. Завёл семью. Я решил на основе газетного очерка написать о нём художественно-документальную повесть «Таёжный Архимед». Вайнер мне помогал, дал возможность ещё раз съездить к Брезицкому в длительную командировку. Он же был и одним из первых читателей книги. По большому счёту, Роман Моисеевич являлся для нас не столько начальником, сколько старшим товарищем и даже другом.

Из Ленинграда, из Государственной публичной библиотеки имени  Салтыкова-Щедрина пришла короткая телеграмма с просьбой прислать два экземпляра книги. Послал. Вскоре получил из библиотеки почтовую открытку со странным текстом: «Подтверждаем получение от вас 2 экз. книги «Таёжный Архимед», на которую поступили заявки из библиотеки Гарвардского университета США и библиотеки Конгресса США». Зачем американцам понадобилось сочинение провинциального российского журналиста и как они вообще о книге узнали, для меня так и осталось загадкой. В промотделе мы порассуждали на этот счёт, но к единому мнению так и не пришли. Лёня Давыдов лишь заключил иронично и философски:

– ЦРУ не дремлет!

Знал ли сам Николай Брезицкий, что его уникальным опытом заинтересовались на другом континенте, сказать не могу. Потому что надолго потерял его из виду. Он куда-то уехал.

И вот недавно в Интернете случайно увидел рассказ некоего Руслана Брезицкого о своём отце «Я горжусь!». Оказалось, это старший сын героя моей документальной повести. Когда я её писал, Руслан ещё не родился. Сейчас он живёт в Усть-Илимске, работает директором местного филиала компании по медицинскому страхованию. Владелец сайта «Мой Усть-Илимск». Отец трудится в ОАО «Группа «Илим».

Кто-то потерял ценные кадры, а Сибирь их приобрела. Вот так бы всегда, а не наоборот.

Вместо послесловия

Отраслевые отделы – промышленности, строительства, сельского хозяйства – в газете всегда были самые крупные. В нашем работало не менее трёх-четырёх человек. Заведующим после Романа Вайнера стал Анатолий Зубарев, потом – Владимир Лемешев, Александр Берковец. Менялись и рядовые сотрудники. Пришли Игорь Калиниченко, знаток цветной металлургии Эдуард Дроздов (сам в прошлом электролизник ИркАЗа), перспективный Юрий Багаев, который работал впоследствии на должностях главного редактора Восточно-Сибирского книжного издательства, заместителя редактора «Восточки». Одним из последних нашу команду пополнил Георгий Кузнецов. Он перевёлся из редакции областного радио, имел уже солидный журналистский опыт, тоже интересовался лесным комплексом. Этой темой и занимается сегодня, но уже в качестве экологического обозревателя.