Чёрная бандана, длинная борода – Игоря Москвитина, лидера иркутской рок-группы «Circuit», сложно не узнать в пёстрой городской толпе. Мы встречаемся в самом центре Иркутска, но как бы «с изнаночной», непарадной его стороны – у кинотеатра «Карамель», выросшего среди старых деревянных домов на улице Горной.  

– Отсюда и начнём, – предлагает наш гид. – Здесь относительно новый кинопарк, торговый центр. А по соседству – сгоревшие деревянные дома, резкий контраст. Город делает ставки на точечное облагораживание, усилия концентрируются на отдельных публичных местах. Отчасти это зависит от платёжеспособности хозяев, отчасти – от географического положения: допустим, в сквере Кирова (рядом с городской администрацией. – «СЭ») у нас нет бардака, или у «Торгового комплекса». У кинотеатра «Баргузин» более-менее благоустроена территория. 

Как художник могу сказать (я, помимо музыки, занимаюсь ещё и живописью): хочется создать в центре какие-то «полутона», чтобы не было такого явного деления на «чёрное» и «белое», то есть заброшенные деревянные гетто и образцы цивилизации вроде торговых центров. Вот построили несколько холёных, красивых зданий. А рядом – чёрные зияющие дыры сгоревших домов. 

– Вы в этом районе много времени проводите? 

– Конечно. Недалеко наш рок-музей. Смотрите – выжженный старый квартал. Людей расселили, но до сих пор эти дома периодически горят.

Свернув с Горной на Байкальскую, мы заходим во двор с цветущей черёмухой и обширной лужей посередине. В глубине на одном из гаражей крупными буквами написано слово «выставка». Это и есть музей рок-н-ролла, где сейчас проходит экспозиция иркутского художника Владимира Щербинина под названием «Эротика: от наскальных рисунков до Интернета».

– С чего начинался музей?

– Мы действуем под крылом и при поддержке Российского союза молодёжи. Всё начиналось с желания создать постоянное место для выступлений и общения музыкантов. Было много попыток и неудач в открытии рок-клубов: «Ангарск-63», «IceRock», «RockTime», кинотеатр «Пионер». Здесь у нас сцена, барабаны. На стене обычно можно увидеть большой баннер фестиваля «Байкал-Шаман», но его сейчас закрывает выставка эротического искусства. На полке рядом с костью мамонта отсчитывают историю рок-н-ролла часы с Оззи Осборном. Большинство экспонатов приносят посетители и поклонники иркутского рока. Как напоминание о прежних временах, когда байкеры ещё не отделились от рок-движения, на одной из балок у нас несколько касок. 

– Есть ли концепция, которой вы придерживаетесь?

Центру Иркутска не хватает «полутонов», считает Игорь Москвитин

– Нет, мы обыграли те афиши с разных выступлений и событий, которые у нас были, в духе рок-н-ролла. Не нужно было что-то придумывать. Мы собираем молодёжь, поклонников рок-музыки, неформалов. Этот своеобразный иркутский рок-клуб существует уже полтора года. 

– Почему решили назвать это место музеем? 

– Хочется сохранить историю развития рок-музыки в Иркутске. Город постоянно меняется. В 1990-е годы не было такой капитализации рок-музыки, которая прослеживается сейчас: часть музыкантов уже стремается выступать в андеграундных помещениях наподобие нашего бывшего гаража, то есть музея рок-н-ролла. Они играют в различных навороченных ночных клубах, на более приспособленных с технической точки зрения площадках. И дух рок-н-ролла тоже меняется. 

При этом за последнее время у нас выступили две команды, которые до этого вообще в Иркутске не выступали: «Танцуйте! Это ограбление!» из Саратова и «Master Lee» из Ростова-на-Дону. Эти ребята играют неординарную музыку. Работы художника, который сейчас выставляется у нас, оказались «запретной темой» для большинства выставочных площадок города, а здесь его «нагую правду» можно посмотреть. 

– Можете выделить какие-то периоды, этапы развития рок-движения в Иркутске? – мы вновь выходим на залитую солнцем Байкальскую.

– Пожалуй, с середины 1990-х по 2000-е годы – это время фестивалей, которые проводились 1 марта. Тогда они были на пике: как одна газета писала, «в кинотеатр «Чайка» пришло такое количество людей, что помещение не могло их вместить», – как на матч «Сибсканы», которая тогда гремела. 

2000-е – это ежегодный фестиваль «Байкал-Шаман». Нынче фестиваль, уже двенадцатый по счёту, должен быть выездным, назовём его «Байкал-Шаман-Транзит»: поедем через Нижне-удинск в Новосибирск на Обское водохранилище. 

Прошедшее десятилетие также было эпохой движения «Рок-Сибирь». Сейчас у нас новый лейбл – «Shaman power Promo». Шаман – это созидающая мудрость, нечто, заявляющее о культуре. В прошлом году у нас были Михаил Башаков и Чёрный Лукич, а в этом году будет даже поинтереснее. Планируем привезти «Монгол-Шуудан» и «Крематорий», некий подъём ощущается.

– Дух свободы, присущий рок-н-роллу, жив? 

– В некоторой степени сохраняется, а в некоторой – нет. Расслоение общества очень ощущается, и раскол в среде рок-музыкантов тоже есть. Не все могут себе позволить, допустим, дорогие инструменты. Вообще Иркутск – город перевалочный, новые веяния здесь резко подхватываются, старое быстро забывается. Думаю, это не есть хорошо, нет прежнего ощущения братства. Ну, это такой ход истории, который нельзя предсказать, всё идёт своим чередом. Этим мне Иркутск нелюбим, он избалованный город. Уезжаешь куда-нибудь на периферию, например в Черемхово, где мы проводим фестиваль «Рок-Черембасс», – там принимают совсем иначе. Местные команды выступают, приезжие, никто друг друга не классифицирует. 

Несомненно, чего-то нового хочется, но всё-таки история должна как-то жить, это касается не только музыки. У каждого из нас есть родственники, которые закончили свой век, но мы о них помним. Можно сказать, музей – это такое цивилизованное кладбище того, что было. 

Если говорить о свободе, то не должно быть таких кощунственных действий, которые девушки из панк-группы устроили в храме. 

– Есть что-то, что вы в Иркутске всё-таки любите?

– Конечно. Мне нравятся улица Урицкого, остров Юность и другие места. Урицкого нравится своей самобытностью, это своего рода иркутский Арбат. Очень чётко можно сказать, что Иркутск – самобытный город. Здесь стечение культур, разных национальностей, сказывается близость Байкала, Ангары – всё смешалось.

– Если Иркутск представить как музыкальный стиль, он какой?

– Он похож на импровизацию. Почему здесь процветает джаз? У нас есть хорошие представители джазовой культуры, отличные музыканты. Причём поддержка джаза здесь ощутима, а поддержки рока нет.

– Рок-андеграунд, получив поддержку, не перестанет быть самим собой?

– Поддержка дала бы возможность появиться автономным студиям звукозаписи, расширить музей рок-н-ролла, который сейчас держится на энтузиазме. Хорошо, что нам помогает областная структура РСН. А та власть, которая систематически в области и городе меняется, возможно, из-за этих перемен не удосуживается уделить внимание ребятам с длинными волосами и гитарами наперевес.

Идём по той самой Урицкого, любимой всеми поколениями иркутских стритовщиков – уличных музыкантов. Впрочем, музыкантов не наблюдается – «шлангуют где-то», говорит наш собеседник.

– Когда-то, в далёком 1994 году я тоже здесь играл со своим коллегой-гитаристом, который теперь живёт в Москве, именно на этом пятаке. Правда, не как нынешние стритовщики, которые подставляют шляпу и даже навязываются в плане прошения денег. Тогда мы просто ставили кофр, коробку, и вся эта площадь перегораживалась толпой, собиралось человек восемьдесят–сто, это был полноценный полуторачасовой концерт. В то время у меня была маленькая дочь, сейчас ей 20 лет, – довольно прищуривается Москвитин, – и мы через рынок шли с ощутимой прибавкой в кармане. Уличное искусство несколько деградировало, но расширилось, увеличилось количество людей, а качество понизилось. 

К нашей скамейке неспешно приближается парень «с гитарой наперевес». 

– А, это чувак из Нижнеудинска, знаю его, – говорит Игорь Москвитин. – Ну что, чувак, играете что-нибудь?

– Здорово, – тянет парень. – Да мы ещё не настроились. – Стреляет сразу три сигареты и удаляется. 

– Вы больше не играете на улице?

– Нет, не то чтобы положение или статус не позволяли, а, во-первых, нет времени, во-вторых – подходящих партнёров. Хотя по приколу иногда можно что-нибудь сообразить.

– С чего началась ваша любовь к рок-н-роллу?

– С первых пластинок в школьном возрасте. Я деревенский парень, жил в 70 километрах от города, в деревенском клубе мы начали наяривать на гитарах, на барабанах. 

– Кроме Урицкого, какие ещё места в Иркутске можно назвать знаковыми для рок-культуры?

– Памятник Александру III и «круг» на набережной, где любит собираться народ. Новые злачные места – «Дикая лошадь», куда приезжают многие музыканты, «Мегаполис», который из диско-клуба трансформируется в концертную площадку, и, естественно, музей рок-н-ролла, который старается развиваться, несмотря на маленький возраст. Планируем к концу года к двухлетию музея удивить старых и новых поклонников обустройством территории и появлением на нашей площадке интересных коллективов.