– По предложению организаторов я выступил по теме «Лесное наследие России» с докладом «Восстановление в Прибайкалье сосновых древостоев с улучшенными наследственными свойствами», – рассказывает Юрий Зиновьевич. – Судя по вниманию к докладу и количеству заданных вопросов, наш опыт селекционно-семеноводческих работ по-настоящему интересен зарубежным коллегам. 

Место проведения симпозиума, по мнению Юрия Михайлова, организаторы выбрали максимально удачно. Особенно для него, представителя Иркутской области. Город Чанбайшань расположен в провинции Цзилинь, одной из самых многолесных в Китае. Её климатические условия схожи с нашими, а происхождение озера Чанбайшань, которым китайцы очень гордятся и называют его своей жемчужиной, как понял он из рассказов китайских коллег, в чём-то схоже с происхождением Байкала. Кроме того, оказалось, что в этой провинции, вопреки расхожему мнению россиян, леса довольно активно эксплуатируются. В том числе и для заготовки древесины. Во всяком случае, лесовоз, гружённый свежими брёвнами, на дорогах провинции совсем не редкость. Это Михайлова слегка удивило. А вот по-настоящему его поразило отношение китайцев к своим лесам.

– За те несколько дней, в течение которых участники симпозиума колесили по лесным массивам, мне на глаза попалось всего одно дерево со старым подгаром, – рассказывает начальник Центра защиты леса. – У меня возникло впечатление, что лесных пожаров в Китае почти не бывает. Но почему? Может быть потому, что повсюду, едва ли не на всех второстепенных лесных дорогах, а иногда и на основных магистралях обустроены контрольно-пропускные пункты? 

Слушая Юрия Михайлова, я невольно вспомнил свежую карту космического мониторинга Восточной Сибири, которую рассматривал недавно в региональном пожарно-диспетчерском управлении. Иркутская область в тот день, к счастью, была практически чистой. А вот в южном Забайкалье красным пятном выделялась целая «горсть» тепловых засветок. Лесные пожары упирались в государственную границу с Китаем, южнее которой – ни одной красной точки!

– Почему? – спросил я у Анатолия Сучкова, принявшего эту фотографию со спутника. – Ведь пожары государственных границ не признают. 

Анатолий Иванович пожал плечами: «Об этом правильнее спросить у китайцев».

Впрочем, удивление малым (по сравнению с Сибирью – ничтожным) количеством лесных пожаров в Китае, как скоро убедился Юрий Михайлов, для него тоже оказалось не самым большим. Он как-то обратил внимание на лесовоз, гружённый каким-то древесным хламом, но значения этому не придал. Потом увидел ещё один грузовик с похожим грузом, и ещё. При случае, когда переводчик оказался поблизости, стал расспрашивать. Только китайцы не сразу поняли суть его вопросов.

– Оказывается, с разрабатываемых лесосек китайцы вывозят абсолютно всю древесину! – утверждает Юрий Зиновьевич. – Я спрашиваю их про порубочные остатки, а они меня не понимают. Они не знают, что это такое.  Понятие «порубочные остатки» у них отсутствует напрочь! Спрашивают, откуда возьмутся остатки, если всё дерево состоит из древесины, а это ценное, дорогое сырьё. Поэтому вывозят с делян не только заготовленную попутно древесину лиственных пород – берёзу и осину. Они везут на переработку и сучья, и даже… корни! При стоимости бензина полтора доллара США за литр китайцы утверждают, что вывозить это всё из леса им выгодно, а вот бросать такое богатство в лесу – расточительно. Но почему у них это рентабельно, а у нас нет?