– Виктор Васильевич, что общего у вашего центра и энергоугольной компании? 

– Надо сказать, что социальная ответственность бизнеса имеет давние традиции и уже никого не удивляет. Надо поставить вопрос и об экологической ответственности компаний, которые живут за счёт использования природных ресурсов. Серьёзные предприятия могут финансировать небольшие проекты, направленные на снижение вреда, поскольку природопользование в любом случае оказывает какое-то влияние на окружающую среду. 

Мы уже не можем отказаться от благ цивилизации, но как-то надо находить общий язык с природой. Всегда можно найти компромисс. Я сторонник «зелёных», но не радикальных мер. Можно, приложив относительно небольшие усилия и за счёт небольших затрат, резко снизить наносимый природе ущерб.

С «Иркутскэнерго» мы сотрудничаем давно. Я являюсь также заместителем председателя комиссии по редким видам при правительстве Иркутской области. «Иркутскэнерго» первым выделило средства на поиски четырёх видов рачков-гаммарусов, которые прежде обитали в долине Ангары. Интересные материалы собрали, но найти гаммарусов так и не удалось – они либо исчезли, либо стали очень редки. 

В этом году компания профинансировала учёт водоплавающих в истоке Ангары. Выяснилось, что там зимуют около 18,7 тысячи уток, ещё примерно 8 тысяч зимуют в Иркутске. Это самая крупная «холодная» зимовка в Азии. Её сохранность в некоторой степени зависит от режима работы ГЭС. Если полынья сильно уменьшится или замёрзнет, птицы могут погибнуть. Это лишь один из примеров такого позитивного сотрудничества.

– Насколько я знаю, вы предложили «Иркутскэнерго» несколько новых исследовательских проектов. Какие из них вы считаете наиболее актуальными?

– Очень серьёзна проблема гибели птиц на линиях электропередачи: пернатые садятся на столбы, замыкают провода и погибают. Мы разработали проект обследования линий ВЛ-6 и ВЛ-10, которые наносят наибольший ущерб. В Иркутской области наш центр по заданию Службы по охране и использованию животного мира Иркутской области в прошлом году проводил исследования, мы прошли около 500 км маршрутов ЛЭП в лесостепных районах: Иркутском, Эхирит-Булагатском, Баяндаевском, Нукутском и Аларском. Обнаружили свыше 200 погибших птиц, в том числе более 70 хищных, были там и виды, внесённые в Красные книги РФ и Иркутской области. В основном вороны, грачи, сороки, из хищных – пустельга, главный наш мышеед. На отдельных участках на один столб приходилось от трёх до семи погибших птиц. Печальная картина. Находили гнездо сороки в лесополосе, проходим ближайшие четыре столба – у каждого лежит по сороке, а около одного нашли сразу семь птиц. На лапах, крыльях видны характерные ожоги. У меня целый диск с этими печальными фотографиями. 

Помимо этого большой урон несут сами компании. Из-за коротких замыканий происходят аварии, перебои в электроснабжении, сгорают трансформаторы. А это серьёзные убытки. В целом ряде регионов орнитологам удалось найти общий язык с энергетиками. Например, на Алтае и в Забайкалье ЛЭП оснащаются специальными птицезащитными устройствами (ПЗУ), они небольшие, установить их просто. Причём эти ПЗУ не требуется монтировать на протяжении всей трассы. Исследования показали, что потенциально опасные для птиц участки ЛЭП занимают ориентировочно 30–40% от общей протяжённости. При этом существует соотношение 90 к 10: примерно на 10% участков гибнет 90% птиц. В других регионах, где нанесён больший урон природе, популяции пернатых пытаются  восстановить – в Саратовской, Ульяновской областях, Калмыкии.

– Что из себя представляют эти устройства?

– Есть разные приспособления, запатентованные и уже апробированные, а задача у них одна – предотвратить контакт птицы с проводами. Они не требуют больших затрат и усилий по монтажу. 

Мы предлагаем провести обследование и выявить места, где необходимы первоочередные меры. Работа трудоёмкая, но вполне выполнимая. Она позволит с небольшими затратами устранить эту причину гибели птиц. 

– Почему только на отдельных участках есть такая опасность?

– Птиц где-то больше, где-то меньше. Их привлекают населённые пункты, около которых обычно есть свалки. Есть миграционные пути, есть участки, где множество мелких млекопитающих – корм для хищных птиц. По определённым критериям подобные участки можно выявить. 

– Вы давно занимаетесь этой проблемой?

– Вопрос поднимали и раньше, а реальный учёт провели впервые в прошлом году. Картина удручающая.

– В каких районах наиболее сложная ситуация, по вашей оценке?

– Это лесостепные районы с пролётом хищников. В лесу, где есть альтернатива, на чём сидеть пернатым, птицы гибнут гораздо меньше. Проходя маршрут в лесу, мы нашли только одну сову. 

– Какая сумма требуется на исследования?

– Ориентировочная стоимость проекта – 600 тысяч рублей. Основные затраты – на транспорт. Можно проводить исследования частями, по отдельным районам. Надо отметить, что затраты несоизмеримы с убытками: стоимость одного трансформатора, который сгорает от замыкания, как мне сказали специалисты, – сумма с шестью нулями. К тому же, если Служба по охране животного мира начнёт по каждому случаю гибели птиц составлять протоколы, тоже выйдет приличная сумма: ущерб природе от гибели более двухсот птиц оценивается более чем в миллион рублей. Так что причину устранить гораздо проще, чем платить за последствия. 

– Какие ещё проекты вы предлагаете в этом году?

– На золоотвале ТЭЦ-9 в 90-е годы был создан заказник «Сушинский Калтус», потом законодательство изменилось, сейчас статус охраняемой природной территории вновь восстанавливается. Это удивительное место. Представьте: Ангара, золоотвал, техногенный ландшафт. А на золе, которая начала порастать камышом, гнездятся чайки плюс масса других видов околоводных птиц, в том числе редких и краснокнижных: есть поселение чомги, лебедя-крикуна, восточного болотного луня, камышевой овсянки. Это одно из немногих мест в области, где столько чаек, за исключением Байкала. Мы предлагаем взять эту территорию под наблюдение, отслеживать эти колонии чаек и других редких видов и влияние на них хозяйственной деятельности человека. Может быть, нужно несколько изменить режим работы – чтобы и золоотвал действовал, и птицы там жили. Само это место производит впечатление какого-то нереального мира. Птицы живут там много лет, первых чаек я нашёл ещё в 1984 году. 

Ещё один проект, где возможно сотрудничество с энергокомпанией. По берегам Братского водохранилища селится довольно много редких видов птиц, есть колония цапель, чаек на островах, мы встречали даже гнездо орлана-белохвоста. При резком изменении уровня воды гнездовья могут быть затоплены и погибнут. Это зона, которая требует изучения.

Можно провести исследование и выяснить, как влияет изменение уровня водохранилища на жизнь птиц. 

Точек соприкосновения у бизнеса и экологов довольно много. Первые шаги уже есть, надеемся, что и дальше будем находить компромисс. Особенно важно это для компаний, которые работают с зарубежными партнёрами, поскольку для них экологический имидж имеет большое значение. Не случайно наши нефтяники стали регулярно проводить экологические обследования – так проще получить кредит у крупных зарубежных банков.

– Какие проекты планируете реализовать в ближайшее время?

– Недавно наш центр привозил в Иркутск фотовыставку «Золотая черепаха» – фотографии, победившие в международном конкурсе. Выставка продолжалась три недели, пользовалась большим успехом, но на открытие в других регионах приходили губернаторы, а здесь никого из представителей власти не было, хотя приглашения мы рассылали. Сейчас в планах – выставка фотографий птиц уже иркутских фотографов. После окончания экспозиции планируем подарить её школам Иркутска. Параллельно готовимся к летним экспедициям, ведём переговоры с нефтяниками об исследованиях в  Катангском районе. Бизнес понимает необходимость охраны природы, и с ним получается договориться. 

– Как вы смотрите на то, что в результате деятельности человека появляются искусственные природные ландшафты?

– Ландшафты меняются и без участия человека, природа адаптируется к этим изменениям. Однозначно сказать, что деятельность человека отрицательно влияет на природу, нельзя. То же Братское водохранилище появилось – сменился животный мир: исчезли виды, которые жили в пойме, стало больше околоводных видов. Сложно сказать, хорошо это или плохо. На севере построили трассы трубопроводов, многие говорят, что это негативно сказывается на природе. В то же время по этим трассам начали расселяться многие виды, например, на север продвинулись копытные – изюбрь и косуля. 

– Каким образом?

– Появился новый ландшафт – полоса, по которой можно передвигаться. Главное – животных не трогать. Например, в Штатах, на Аляске лось спокойно заходит в города, пасётся вдоль дорог. Когда в центральном парке Сиэтла я встретил дикого гуся, думал, как бы подкрасться, чтобы его сфотографировать. Тут гусь меня заметил и бросился скачками в мою сторону – требовать еду. У нас же уток и в городе стреляют постоянно, хотя, казалось бы, они и так зимуют в сложнейших условиях.

– То есть вы оптимистично смотрите на эти процессы?

– Да. Животные приспосабливаются быстро, в отличие от людей. Один из способов воспитания – через прекрасное, через книги. Взрослое поколение в некоторой степени уже потеряно. Нужно больше знакомить детей с красотой окружающего мира, прививать любовь к природе. Больше издавать книг, адаптированных для нашего региона. Сейчас наши дети лучше знают, какие животные живут в Африке, чем в Прибайкалье. 

На это направлена наша издательская работа. Центр выпустил книгу «Редкие виды растений и животных Иркутска и его окрестностей», брошюру «Птицы города Иркутска». Такие книги очень востребованы школами, хотя в издательствах считают, что это коммерчески невыгодно. 

– А у вас откуда такая любовь к окружающему миру?

– Я родился в селе, много времени проводил на природе. Заканчивал биологический факультет, в студенчестве состоял в дружине охраны природы – браконьеров гоняли. Наверное, это мой выбор. 

– Кроме воспитания подрастающего поколения, какие ещё вы видите способы влияния на существующую ситуацию?

– Можно делать запросы депутатам – это действенный метод, который почти не используется. Когда территорию будущего заказника «Лебединые озёра» в Казачинско-Ленском районе выделили в аренду, я сразу сделал несколько запросов депутатам Госдумы. В Заксобрание пришли запросы от Малеева, Шубы, Колесникова. Сработало эффективно. Сейчас вопрос о создании заказника решается. 

С другой стороны, у меня такое впечатление, что экологическая тематика обществом не очень востребована: показательно, что на выборах разного уровня ни у партий, ни у кандидатов в программах нет экологических вопросов, не считая БЦБК, который давно стал не только экологической, но и политической темой. А политики остро реагируют, на чём можно сыграть. Однако нельзя сказать, что всё безрадостно, какой-то сдвиг всё равно наблюдается в сознании людей.

Хотя я сам не сторонник митингов, кто-то должен и этим заниматься, а кто-то должен с властями работать. Два крыла должно быть, с одним не полетишь.

Очень важно информирование. Часто руководство даже не догадывается о реальном положении дел. Считаю, надо делать акцент на том, что хорошо и можно сделать лучше. Тогда экологическая пропаганда будет эффективнее. Негативной информацией общество уже пресыщено, и она просто не воспринимается. Многое зависит от средств массовой информации Такой пример: проводили День птиц в Еланцах. Собрали детей из шести школ, устроили праздник. Приглашали телевидение и газеты, микроавтобус выбили, чтобы везти людей, но никто не приехал – «Нам это не интересно, народу это не интересно». На следующий день в Еланцах утонул семилетний ребёнок, все СМИ съехались на место.

– Всё-таки кто должен нести большую ответственность за охрану природы – власть, общество или бизнес?

– И власть, и бизнес являются частью общества. Инициатива же по факту обычно исходит от отдельных людей-энтузиастов. Ответственность лежит на каждом из нас.