Корреспондент «Восточной зари» быстро ухватил их, торопливо переписал два абзаца и улетучился, чтобы успеть сдать заметку в завтрашний номер. Корреспонденту «Сибири» тоже было оставлено место в колонке местной хроники, но интуиция подсказывала, что с этим Виником всё не так просто – и журналист попросил дать письмо в редакцию. При внимательном же прочтении выяснилось, что Виник в прошлом никакой не фельдфебель, а фельдшер, ныне же владелец процветающего садово-огородного предприятия «Северный успех». 

Сад у кометы на хвосте?

«Да не тот ли это Виник, что прошлым летом, в конце июня, принёс нам забавное объявление о том, что начинает продажу картофеля нового урожая? – озадачился хроникёр. – Наборщики посмеялись тогда, фельетонист нацелился побольнее лягнуть за враньё, но секретарь уговорил подождать и прогулялся по указанному в объявлении адресу». 

Вернулся он с пакетом увесистых жёлтых клубней, издали напоминающих яблоки, – и впечатлённый редактор, помнится, озадачил серией статей о секретах «Северного успеха». Но начавшаяся кампания по выборам в городскую думу перемешала планы. И вот теперь Виник снова напомнил о себе, уже как член-соревнователь ВСОРГО: на последнем собрании общества разбирали его предложение распорядительному комитету. «Довольно странное», – отозвался о нём корреспондент «Восточной зари». И в доказательство процитировал: «К нашей планете приближается комета Галлея. Событие это исключительное для человеческого рода. У нашего ВСОРГО есть обсерватория, и хотя её детище телескоп невелик, но нам окажет помощь чистота сибирского воздуха. Для большего ознакомления сибиряков со знанием мира предлагаю обратиться к астрономам мира с при-глашением прибыть к нам в гости на торжественный праздник Сибири – первое наблюдение планеты Галлея. В приглашениях с просьбой приехать к нам необходимо сообщить астрономам, что к наблюдениям в обсерватории они будут допущены бесплатно. Кроме того, по моему мнению, необходимо предоставить астрономам во время наблюдения угощение, как-то: чай, кофе, шоколад, печенье и пр. Расходы по представленной мне смете согласен принять на себя. Польза от пребывания здесь астрономов будет очень велика как для науки, так и для астрономического развития сибиряков.  Для вящего укрепления в народной памяти этого мирового события необходимо оставить по нему память в виде насаждения вокруг музея новых для населения Сибири растений, которые навсегда закрепят у него память о комете Галлея». 

– А ведь при всей наивности и простоватости текста сама идея весьма и весьма неплоха, – оценил секретарь «Сибири». – Виник мыслит именно так, как и должен коммерсант, выделявший средства на городской телескоп, – ему хочется, чтобы деньги не только вернулись, но приросли, в данном случае садом у набережной Ангары. Что, замечу, в интересах всех горожан. Жаль, что господа учёные  ничего такого «не заметили». А мы давайте напечатаем так: «Заявление основателя  «Северного успеха» на-

столько любопытно, что приводим его целиком, без сокращений». Чтобы все прочитали его и поняли: Виник давно уже приглядел это место как благодатное, хорошо защищённое высокими стенами генерал-губернаторского особняка, нового дома инженера Рассушина, института императора Николая I и Кузнецовской больницы. Он ведь и рассчитал, как я вижу, что до-статочно этим учреждениям выделять  по 200 рублей в год, чтоб  иметь и отменных садовников, и инвентарь!

Сад, спрятанный в огороде

Взгляду приезжего Иркутск начала двадцатого века представлялся очень мало озеленённым, даже на Большой и Амурской трудно было зацепиться взглядом за дерево или куст. Между тем объявления о сдаче квартир отмечали нередко: окна открываются прямо в сад. А это значило, что зелёные островки прячутся в глубине усадеб и на прохожих не рассчитаны. Из публичных же городских садов можно было назвать лишь Синельниковский (чаще именуемый Интендантским) и насаждения вокруг циклодрома. Велосипедисты ещё как-то заботились о своей территории, а общественный сад, переходивший от арендатора к арендатору, к лету 1910 года выглядел весьма чахлым. Здесь нельзя было встретить ни модной сирени, ни тополя – эти переселенцы, проникшие в наши края по железной дороге, ещё не вполне акклиматизировались и пребывали на положении почётных гостей, сберегаемых от морозов  и вороватых рук высоченными заборами. Высаживать же их прямо на улицах ни городская управа, ни многочисленные учреждения  не решались, напрасно  Виник предлагал «по данным и по нашим проектным планам  разбивать сады и фигурные клумбы». 

Обыватели предпочитали срезанные цветы. На Большой ими бойко торговали братья Прилужские, а  на Нижне-Амурской господин Половников удивлял затейливо убранными горками, корзинами, жардиньерками. Гиацинты, тюльпаны, ландыши, нарциссы предлагала «Флора». А за горшечными пальмами, кипарисами, филодендронами, азалиями и розами ездили в Знаменском предместье, на перекрёсток Пономарёвской и Коссовичевской. Впрочем, к лету 1910-го и это садоводство открыло свой магазин на Большой. И всё это, вместе взятое, служило убранству комнат и внутренних двориков, надежда же на озеленение улиц  появилась лишь с открытием в Иркутске отделения Российского сельскохозяйственного общества – просто потому, что его составили из приезжих, европейских чиновников, не привыкших ещё к пыльным, душным улицам. 

Отчёт о… бездеятельности

Однако их планам, как зерну, брошенному в сухую почву, не случилось укорениться. 3 марта 1910 года после длительного перерыва открылось очередное собрание общества. О кворуме не могло быть и речи, но всем было уже не до кворума. Глядя на полтора десятка собравшихся, секретарь Ефимов с мрачным юмором произнёс, что «отчёт о деятельности правления вернее будет назвать отчётом о бездеятельности». 

– А не будете ли любезны указать, чем нам вылечить больной организм? – поинтересовался член общества Виник. 

– Нужно сделать серьёзную операцию по отсечению главы общества, вот уже три года не посещающего заседаний правления, – немедля отреагировал другой член общества,  Репин.

– Способ, может, и верный, но ни у вас, ни у меня нет таких полномочий. А вот что я точно могу, так это дать каждому члену проявить себя опытной работой. Готов бесплатно выделить землю, обеспечить инвентарём и семенами. Ах, какие я выписал из Маньчжурии семена бобов Хы-ду, а также Хон-ду и Ган-жур, земляного ореха Ло-хуа-шень и сладчайшего из горохов Хуа-се-до! 

Никто и не удивлялся лёгкости, с какой Виник пересыпал свою речь всеми этими «хыдудо», ведь на каждом собрании он не только рассказывал о новинках, но и демонстрировал образцы, раздавая их и требуя передачи  крестьянам. Осенью прошлого, 1909 года Виник обратился к губернатору Грану с ходатайством об открытии в Иркутске опытного хозяйства: «Имея в Знаменском предместье 

г. Иркутска собственное поместье с образцовым огородом, я предполагаю нарезать сто гряд по 10 саженей. Каждому снявшему в аренду гряду я предоставлю обработанную, удобренную землю, необходимый инструмент, семена, рассаду, воду для поливки. Кроме сего я устраиваю для пользы арендаторов пруд и стеклянный навес для выставок с 20 августа по 10 сентября. На награду я назначаю по четыре ежегодные премии – по 40, 30, 20 и 10 рублей. Способ определения победителей остаётся за самими арендаторами. За мной остаётся право выставления экспонатов, но без премии. Ещё огород обязуется заботиться об арендованных грядах. Аренда одной гряды составит 30 рублей, но если на ней будут высаживаться новые сорта растений (к примеру, цикорий или горчица), плата составит лишь 20 рублей».

Разошлись во времени

Винику доставляло немалое удовольствие писать тексты своих объявлений, а потом их развозить по редакциям, но с начала весны 1910 года в конторы газет чаще прибегали его посыльные. И на очередное собрание ВСОРГО Виник не пришёл, а лишь отправил своё предложение. Со времени основания в Иркутске отдела императорского географического общества членам-соревнователям полагалось платить усиленные взносы, финансировать экспедиции, а также печатать по их итогам труды. Но отнюдь не полагалось вставать в позу учёного, подавать проекты, тем более делать это заочно, как Виник. Учёное сообщество было оскорблено, отчего-то никому не пришло в голову, что садовник мог просто заболеть. И громом среди ясного неба ударило сообщение в местной прессе: «Ицко Виник, крестьянин, из отставных фельдшеров, после продолжительной болезни тихо скончался 8 июня в 3 часа 43 минуты утра, о чём жена и дети извещают родных и его почитателей. Вынос тела из квартиры на Дёгтевской улице, дом 29, на новое еврейское кладбище 9 июня в 2 часа дня».

…Новый заведующий Воскресенско-Крестовоздвиженским начальным училищем, осматривая заведение, обнаружил пустующий участок земли и удивился, что он до сих пор не засажен. Расходы на инвентарь, семена и воду, по его подсчётам, не выходили за 25 рублей, но в том и закавыка, что в училищной смете не было садово-

огородной строки. В городской управе  один из столоначальников, правда, подал надежду:

– Строчку эту мы, конечно, добавим, но только уж на следующий год. Ну а в этом, простите, никак – опоздали. Эх, жалко: не успели вы познакомиться с Ицко Виником. Был такой у нас… преждевременный человек.

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отделов историко-культурного наследия, краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского