Пятидесятилетие фонтана в Верхне-марково, как теперь называется село, – праздник: опубликованы торжественные статьи в местных газетах, в селе устроены гуляния, мужчины-буровики делятся воспоминаниями… Однако не для всех жителей Марково 18 марта 1962 года было радостным днём: погиб человек, чуть не случилась экологическая катастрофа, поскольку нефть могла попасть в Лену, пострадали дома местных жителей. Сегодня в селе остались три женщины, которые были свидетельницами ударившего из недр нефтяного фонтана. Корреспондент «СЭ» поговорил с двумя из них – Антониной Семёновной Корнильцевой и Альбиной Николаевной Юсиной. Их взгляд на историческое событие может дополнить традиционные юбилейные материалы и позволит увидеть другие его грани. 

Антонина Корнильцева приехала в Марково в 1959 году с супругом. 

– Приехали с геологической экспедицией, – вспоминает она, – с которой работали уже три или четыре года, прежде чем нас перевели в Марково. По специальности я продавец, но приходилось и раствор делать, и мешки цементные таскать – стройка шла. Ну вот, – вздыхает женщина, – а потом ударил фонтан наш святой. У нас неподалёку дом был, в первую же ночь всё вокруг было в нефти. Камни, раствор летели во все стороны. 

– Когда вы узнали, что нефть пошла, радовались или испугались? 

– В тот день как раз выборы были, я была в комиссии, вдруг смотрю: вынесли Виталия Ефименко. Мы все испугались. Ведь бурили до этого, и нигде ничего не было, а тут сразу фонтан. Человек погиб – ужасная трагедия, ночь мы с ним просидели в стареньком сельском клубе, а утром увезли его. И началось наше страдание… Света не было. Мы все молодые ещё были, у всех дети маленькие… 

 Весь посёлок переселяли в деревню по соседству. Люди добрые, они помогли, вообще жили одной семьёй. Но затем фонтан стали закрывать – заливали всем, чем можно, даже заваливали навозом, чтобы нефть в речку не пошла. Все работали. Радовались уже потом. 

– Как произошло возвращение? 

– Фонтан остался памятником. Люди стали возвращаться, жили в палатках, строили, радовались… Всякое было. 

– А мы здесь рядом в доме жили, – присоединяется Альбина Николаевна. – Мы, взрослые, ушли голосовать, маленького сына с братом оставили. Больше я в своём доме не была. До середины Лены только мы дошли – и грохнуло. Ещё утром пришёл, отработав смену, Саша, мой муж, и говорит: «Какая-то пена лезет и лезет из скважины, ничего не поймём». Когда грохнуло, мы побежали домой скорей: ребёнок-то рядом! Пока добежали, их уже вытащили из дома. Дом закрыли. Всё, что там было, погибло. Пережили, конечно, многое. Фонтан был выше вышки, на другую строну Лены камни летели… Ничего радостного сначала не было: печки топить нельзя было, чтобы пожар или взрыв не случился… В марте ещё мороз, ребятишки маленькие, болели корью. Нас расселили по квартирам, кого куда. 

– Что потом происходило? 

– Убирали: трактором опахивали, выжигали нефть, – говорит Антонина Семёновна. – Мы, женщины, копали. Мужики ходили в костюмах химзащиты. Потом на помощь приехали бригады нефтяников отовсюду: бакинцы, татары. Фонтан закрыли куполом, завалили раствором. Тяжёлая жизнь была, но как-то всё это прошло…

– Так всё-таки сегодня праздник для вас? 

– Да, конечно, – хором отвечают женщины.

– Есть что вспомнить, – говорит Альбина Юсина. – Мужиков-то наших нет уже, а из женщин-очевидцев остались только три.