– А почему нельзя? Пропустите нас. – Когда мы зашли в библиотеку, там стояли несчастные страждущие. Им не давали номерки в гардеробе. Распоряжение сверху: мастер-класс забит, больше народ к великому сёдо, или «пути письма», не допускать. Магия Японии настолько велика, что люди, почти ничего не знающие о русской каллиграфии, битком набились на мастер-класс, чтобы приникнуть к роднику каллиграфии японской. Нам удалось прорваться, размахивая словом «журналист», священным даже для бронетанкового отряда русских библиотекарей. Маленькая сенсей Марико Койдэ, преподаватель японского языка, изящно порхала между крупными европейскими бабушками и девушками. Дамы на этом празднике письма преобладали. Хотя были и дети, а кто-то пришёл целыми семьями. Мест на всех не хватило, и часть людей стояла. Госпожа Марико подбежала к суровым библиотекарям, трогательно сложила руки и начала кланяться. «Сенсей просит сделать так, чтобы стоящие тоже могли написать что-нибудь», – сказала девушка-переводчик. Но русские библиотекари ничего сделать не могли: не ожидали такого аншлага. 

По канону лист тонкой японской бумаги для каллиграфии укладывается на специальную мягкую циновочку, рядом располагаются крупная кисть, тушь и тушечница. Циновок на всех не хватило,  тонкая бумага для каллиграфии тоже досталась не всем. Но творческому настроению это не помешало. Люди расхватали офисные листки, вырвали странички из блокнотов. Кто-то даже писал на передовицах Times. Писали на столах, стульях и коленях.

– А кисти, кисти из чего делают? – интересовались люди. 

Марико засмеялась и показала воображаемый хвост. Оказалось, как и у наших художников, бывают кисти из белки, а бывают из конского волоса, особенно большие. Из козьего волоса, из ласки, из кролика, барсука и самбы. Обычно кисти сконструированы так, чтобы ручку можно было держать перпендикулярно бумаге. 

– Держать правильно кисти научиться очень сложно, поэтому сегодня как вам удобно, так и пишите, – разрешила добрая госпожа Марико Койдэ. 

Сенсей развеяла наши мифы: вовсе не все японцы – апологеты каллиграфии. Японским детям нужно за шесть лет занятий выучить 1,9 тысячи иероглифов. И пишут ребята обычно механическими карандашами, а не кистями. От современного японца кисть почти так же далека, как и от русского средних широт. Легче настукивать на компьютере. Вабун тайпурайта, японская печатная машинка, запатентованная в 1929 году, содержит банк иероглифов из 2,4 тысячи знаков. В старших классах японцы могут выбрать, каким видом «искусства» заняться – живописью или каллиграфией. Хотя сами они признаются: эти два направления далеко друг от друга не ушли. Картины часто принято сопровождать иероглифами, а сама каллиграфия – это искусство подчас более сложное, чем живопись.    

Можете даже по-русски писать, если хочется! Очень важно,
с каким настроением вы это делаете

– Первым делом нужно установить на бумагу кисть, потом провести горизонтальную черту и аккуратно, красиво остановить кисть, как бы сделав «кружок» в конце, – говорит Марико. У неё это получается легко, изящно. «А теперь более сложное движение, – она взмахивает кистью из стороны в сторону. –  Рисуем как будто «крышу», словно кисть «подметает». Третья линия очень весёлая – тянем кисть вертикально сверху вниз и делаем кистью «крючочек» вверх». «Горизонтальная линия похожа на облака, распространяющиеся на тысячи ли…» – писал китайский каллиграф Вай Фу-Жэн. Владеющий кистью подобен небу. Мало кто из нас знал эти слова, наверное, только постоянные участники «Асахи». Неофиты несколько растеряны, многие ведь вообще первый раз кисть держат. И небу мы пока не подобны, мы подобны грустным овечкам. Заметив это, Марико улыбнулась:  

– Можете даже по-русски писать, если хочется! Очень важно, с каким настроением вы это делаете. Пишем с удовольствием! 

Народ с удовольствием сопел и писал. Мы слышали правила: иероглифы пишутся сверху вниз, слева направо… Иероглиф обычно занимает квадрат или прямоугольник, в зависимости от того, какое место 

иероглифу предназначено, рассчитывается длина черты… Всё это было интересно, но ещё интереснее держать кисточку самому, выводя своё «счастье».

Рисуем как будто «крышу»

«Есть какие-то пожелания? Какой вам иероглиф написать?» – спросила Марико. «Жизнь, любовь, весна!» – замахали кистями сибиряки. «Тише, осторожнее с тушью, – Марико прижала руки к груди. – Если на себе «иероглиф» напишешь, смыть его с рук и одежды будет сложно». 

– Сенсей, посмотрите, каляка-маляка получилась, – расстроенно сказал парень на чистом русском. 

– О’кей, хорошо! – подняла вверх большой палец Марико. 

– Аригато, аригато, – просиял парень с кистью и принялся за иероглиф «мечта».

Каждый японский иероглиф в системе письма кандзи перестаёт быть «калякой-малякой», когда ты понимаешь, что он состоит из нескольких частей. И разделялись они исторически по группам понятий, и каждую группу определял «ключ», сейчас таких «ключей» в письменности Японии более двух сотен. К примеру, понятие «японец» записывается тремя иероглифами – «солнце», «дерево», «человек». «Не очень люблю иероглиф «любовь», очень сложно его писать», – призналась Марико. 

– А как вот эту рыбку нарисовать?

– Что? – удивилась девушка-переводчик. 

– Ну рыбку эту, которая в основе «любви» лежит.

– На самом деле это не рыбка, это сердце, – засмеялась переводчица. Иероглиф «любовь», как признаются японцы, один из самых востребованных иностранцами.  

Народ с удовольствием сопел и писал

– А приколите «мечту» на доску! – говорили люди. – А какая последовательность в написании «счастья»?

Марико Койдэ только улыбается. Как за один урок объяснить то, что учат шесть лет? Японцы, переняв искусство каллиграфии у китайцев, развили несколько собственных стилей. Для этой страны очень важно соединить внешнюю форму иероглифа с глубинным смыслом, потому и рождаются самые разные стили. Кайсё – «устав», грубоватый, квадратный, употребляемый в основном в исторических текстах, стиль гёсё – полукурсив, более быстрый и свободный, и сосё – стремительный курсив, которым иногда записывались пьесы. Отдельный стиль – кана, это тонкое, струящееся вертикальное письмо. Обычно кана записывались стихи. Это очень сложный стиль, не все художники могут писать на нём. И не все, кто владеет грамотой, могут сейчас его прочитать. Многие просто смотрят и любуются как предметом живописи. 

С иероглифами нужно обращаться осторожно: каждый из них несёт в себе определённый энергетический заряд. Это рассказывает уже не Марико, а «продвинутые» русские библиотекари. На Востоке считается, что искусство письменности послано народу небом. Поэтому когда вы пишете иероглиф или любуетесь им, думать надо о хорошем. И тогда всё сбудется.  

– Короче, надо написать «любовь, счастье и деньги» вместе, – обрывают лирику практичные русские люди, которым любой фэн-шуй как афродизиак. И новый рецепт на приобретение нехитрого русского счастья.  

– А это кому что, – задумчиво говорит библиотекарь. – Кому что… Кому-то важнее мечта.