Настоящим праздником для души стала опера Петра Ильича Чайковского «Евгений Онегин». Ветераны получили удовольствие, наслаждение, радость. Ведь не многие постановки написаны на хорошо известные стихи, а здесь знакомые строки да с такими замечательными мелодиями помогают понять действие оперы, оркестровые эпизоды, увертюры. О балетных номерах на балу в доме Лариных и в столице уже не говорю – это было маскарадное, немного клоунское выступление прекрасных танцоров музыкального театра. 

Конечно, поколение шестидесятых помнит часто звучавшие в концертах по радио арию Ленского «Куда, куда, куда вы удалились…» в исполнении знаменитых теноров Лемешева, Собинова, Козловского или письмо Татьяны к Онегину «Пускай погибну я, но прежде…» и жеманную отповедь пресыщенного столичными интрижками Евгения «Вы мне писали. Не отпирайтесь, я прочёл…». И каков финал, как Онегин повторяет слова и музыку письма, обращаясь к Татьяне, жене генерала, как он умоляет её, на коленях стоит. И финальная знаменитая фраза: «О, жалкий жребий мой!» И пусть иркутский тенор Лесовой не тянет на Лемешева, но весь ансамбль звучал достойно, и Онегин – Алёшин, и Гремин – Данилов, и француз Трике – Ладыгин, и дуэт друзей перед дуэлью, и замечательный разговор-квартет сестёр и матери с няней. И романс сестёр, открывающий первый акт. Кое-что резало мой слух только в оркестре, почему-то всё время туба (или валторна?) заглушала певцов, особенно сопрано Тани. Но это мнение слушателя-любителя, не в обиду исполнителям. 

Для знатоков, не раз слушавших и видевших оперу, могу дать сравнение в похвалу режиссёра-постановщика из Москвы Людмилы Налётовой, лауреата премии «Золотая маска». Мне довелось года два назад слушать «Онегина» в Нижнем Новгороде в традиционной сценографии, традиционных костюмах, танцах, декорациях. То, что происходит на иркутской сцене, всё иное: совершенно свободное пространство сцены, тонкие современные с прорезями плащи на дуэлянтах, на балу – шабаш чертей и ведьмочек. А декорации напоминают то проволочное заграждение, спустившееся с небес, то сетку дождя или тумана. Но вершина новаторства – сцена с письмом, когда няня для Тани откидывает подставку со спинки кровати и девушка мостится на матраце, усевшись на милые голые пяточки с гусиным пером в руке. При этом кровать стоит посреди пустой сцены – эффект потрясающий… 

Скользнула по программе ноября: «Евгений Онегин» – единственный раз. Зал был полон, и присутствовали не только заметные члены Союза пенсионеров, для которых правление сделало благотворительную скидку на билеты. Пришли молодые люди, студенты и школьники, дети с бабушками. На поклонах поднесли цветы исполнителю партии Евгения Онегина. Красивый высокий артист, но из певцов мне больше понравился Гремин, драматический баритон. 

Чем ещё запомнился этот воскресный день? Черемховцы приехали в Иркутск с запасом времени и успели погулять по Нижней набережной у памятника казакам–основателям Иркутского острога. Желающие посетили собор Богоявления, полюбовались красочной росписью стен и сводов, колоколами на звоннице. На обратном пути участницы хора «Отрада» пели песни молодости. Настроение было приподнятое, вспоминали арии, кто-то напел из «Князя Игоря»…