Людмила Шпрах, 
начальник службы 
радиовещания 
ГТРК «Иркутск»

– Мы познакомились в сентябре 1972 года. Да так и не расставались. То есть, конечно, разъезжались – вначале ненадолго на практику, потом надолго жить и работать по разным городам России и зарубежья. И всё же – не расставались. Многое друг о друге знали и знаем, переписываемся, перезваниваемся, теперь вот, спасибо прогрессу, по скайпу общаемся. При малейшей возможности встречаемся. Если можем помочь друг другу – помогаем, если нужен совет – спрашиваем и получаем его. Бывает, спорим, имеем порой разный взгляд на вещи, но никогда не ссоримся. Мы – родные люди. Без преувеличения. И я, если честно, больше всего благодарна вузу именно за то, что мы в нём нашлись. Мы – это Наташа Петрова, Вера Крохмалева, Лариса Войткова (Большакова), Люда Кривомазова (Меркушева), Марина Верномудрова – группка, по-моему, очень талантливого курса отделения журналистики 1977 года выпуска. Накануне юбилея кафедры я попросила своих девчонок вспомнить годы студенческие и ответить на четыре простых вопроса:

1. Самое яркое студенческое воспоминание.
 2. Любимый преподаватель.
3. Самый трудный предмет.
 4. За что я благодарна вузу.

Не сомневалась, что, как и всегда, каждая из них подойдёт к этому по-своему, а многие ответы будут перекликаться. Так и получилось…

Наталья Петрова, редактор русскоязычного журнала «Бизнес-контакты». 
Болгария. София

1. Неярких нет. Часто вспоминаю практику в «Красноярском комсомольце»: я смотрела на карту огромного края и думала, куда поехать в командировку. Свобода выбора плюс возможности. Супер. 

Но вопрос, по-моему, должен был звучать так: самое яркое воспоминание на 1, 2, 3, 4, 5 курсе, в «колхозе», на практике, в стройотряде, на праздниках, на субботниках, на сессиях, во время подготовки к сессиям… А если к студенческой ещё и личную жизнь добавить… Попробуй тут выбери самое яркое!

2. Я всем преподавателям благодарна, все они пытались чему-то нас научить. Л.Л. Ермолинский, Л.А. Азьмуко, Л.С. Любимов, декан «Паша» Забелин… Интеллект и человеческая теплота. 

3. Нас учили «образно мыслить». По мнению преподавателя Николая Петровича Антипьева, у Валентина Распутина в «Живи и помни» есть четыре образных слоя. Было очень грустно их не видеть. А эссе по этой теме лучше всех написал Вова Сосунов.

4. Думаю, мы все вузу благодарны за главное: был задан вектор нашей жизни. Куда он завёл (или завёз) – это уже другой вопрос. Ну а если серьёзно, то за друзей и за возможность удовлетворять на работе собственное любопытство. Мне до сих пор всё интересно. 

Людмила Кривомазова, исполнительный директор Издательского дома «Гражданин». 
Россия. Москва

1. Пожалуй, комсомольское собрание факультета, где обсуждалась дуэль студента отделения журналистики Григория Гильбуха и актёра Виктора Зикоры, который защищал честь своей жены. Тогда вышла статья в одной из центральных газет «Дуэль с пыжом». Если бы это событие произошло сегодня, оно тоже на всю страну наделало бы шума. То комсомольское собрание превратилось в дискуссию, мне кажется, оно не было махровым. 

И ещё одно событие часто вспоминаю: публичное чтение пьесы Александра Вампилова «Утиная охота» в университетской библиотеке. Пьеса-то воспринималась в то время на грани дозволенного, а ведь были устроены эти чтения, был дух свободы. 

2. Я ко всем педагогам испытываю глубокое уважение, и с каждым годом всё больше. Как они могли нас терпеть и так тактично с нами общаться и обращаться, не знаю. Но лично ко мне большую чуткость проявил наш завкафедрой Павел Забелин. Снял стресс при поступлении в университет какими-то простыми словами и на первом курсе после зимней сессии с добром отпустил на каникулы к маме с одним «хвостом», кажется, по зарубежной литературе.

3. Самым трудным предметом для многих была зарубежная литература. Лидия Андреевна Азьмуко добивалась от нас системы: мы должны были понять, на фоне каких исторических событий и философских поисков было создано литературное произведение. Я лично зачёт раз пять ходила ей сдавать, а учебник по зарубежке сохранила до сих пор. Так хочется полистать его в тишине, но всё некогда. 

4. Вузу я благодарна за то, что нас ориентировали на практику. Дорогу в иркутскую «Молодёжку» многие знали с первого семестра, а на лето разъезжались по районкам. Я работала в газете «Молодёжь Якутии». Моё общение с главным редактором Леонидом Ирмовичем Левиным, журналистами Женей и Аликом Кулачиковыми, Тамарой Кишкуриной, ответственным секретарём Александром Петровым, Юрием Карповым и другими давало порой больше, чем лекции в университете. Преемственность поколений была на самом деле.

И ещё одна важная вещь. Я считаю, что нас воспитывала атмосфера Иркутска. Вампилов погиб той осенью, когда мы поступили. Но мы ходили с ним по одним улицам и дружили с его друзьями. К нам на встречи приходил Валентин Распутин, нам случалось сидеть за одним столом с Марком Сергеевым, другими иркутскими литераторами. Было много неформального общения, это нас и воспитало. 

Вера Крохмалева. Израиль. Кирьят-Бялик. (Прежде – сотрудник отдела фельетонов газеты «Вечерняя Одесса», редактор одесской областной газеты «Вестник региона») 

«Сдашь зарубежку – считай, сессию отстрелял!» – так наставляли нас старшекурсники. И ещё предупреждали: к Азьмуко ходить без того, чтобы не прочитать весь список литературы, нет смысла! То есть, конечно, не сам список, а те произведения, что в списке значились. Но это же вообще немыслимо успеть!!! За пару месяцев прочесть то, что рассчитано на несколько лет!

Предупреждение, что Азьмуко с первого раза никто не сдаёт, возымело действие. Но когда мы увидели Лидию Андреевну, то удивлению нашему не было предела. Она совершенно не была похожа на «удава студенческой молодёжи». Она разговаривала тихо, всё время стеснялась, краснела, извинялась. Лекции читала захватывающе, с таким вдохновение и азартом, как будто это её первая и единственная лекция. Ей нравилась зарубежка, она даже была влюблена в эту литературу. И совершенно не понимала, как можно чего-то не прочесть – обокрасть себя самого.

С таким преподавателем не договоришься и лапшу такому на уши не повесишь. Но и выполнить её требования невозможно. Азьмуко разрешала приносить на зачёт всё, что сам студент считал необходимым: и конспекты, и учебники, и сами книги… Только толку от этой «артиллерии» было мало. И к зачёту мы готовились очень серьёзно. Во-первых, решили, что первыми пойдут секс-символы группы: наши красавцы и умники Олежка Желтовский, в просторечии Желток, и Вовчик Сосунов, просто Сосунок. А во-вторых… посмотрим, что получится во-первых.

Наша скромная девичья компания готовилась к зарубежке строго по распределению – каждый должен был прочесть одно произведение и пересказать в подробностях остальным! При этом было выпито немерено кофе, выкурено несчитано сигарет.

Но так как к зачёту по зарубежке мы начали готовиться ровно за сутки, то понятно, что никакие возбуждающие средства не могли ускорить мозговую деятельность. И поняв всю бессмысленность своих усилий, мы запели под гитару Маринки Верномудровой. Пели то, что попалось под руку, то есть вагантов: «Ты свистни, тебя не заставлю я ждать…» Потом взялись за «Фауста». Переложили несколько куплетов на музыку «По улице ходила большая крокодила». Мы весело провели остаток ночи и решили, что пусть и не сдадим зачёт, зато порезвимся! 

Понятно, что мы проспали, думать было некогда. Когда с инструментом мы подошли к аудитории, из неё вышел Желток. В костюме и галстуке – настоящий денди! Ему попался Аббат Прево, «Манон Леско». Олег проявил всю сообразительность, так как у него, как и у нас, знаний об этом на тот момент никаких не было. Он совершенно конфиденциально сообщил Лидии Андреевне, что Манон – проститутка, поэтому что её обсуждать. Азьмуко покраснела и попрощалась с Олегом.

Всем стало ясно: идти на экзекуцию нет смысла. А нам терять было нечего, и мы ввалились своим коллективом с инструментом. 

Наш преподаватель, вся покрытая красными пятнами, с настроением хуже некуда, сразу же велела нам оставить гитару и брать билеты. Мы растерялись и подчинились. Я отвечала первая. Стивенсон! Спасибо большое моей школе! На Украине иностранную литературу преподавали с восьмого класса. У меня была фора в три года и полностью прочитанные тексты. Когда я закончила отвечать, то, не переводя дыхания, сообщила, что у нас есть сюрприз. Главное было не дать Азьмуко перехватить инициативу! Марка взяла гитару, Наташа Петрова свистнула, и мы запели. Весь свой страх мы вложили в исполнение. Лидия Андреевна плакала, а мы исполнили несколько стихов вагантов, а под конец «Фауста» выдали. Под гитару! Понятно, что ни у кого из нас она его и не спрашивала. Мы сдали, правда, Марке пришлось потом досдать Стивенсона, так как эта честная дурёха призналась Лидии Андреевне, что только его и не успела прочесть…

Лариса Войткова, директор Сергиево-Посадского информационного агентства Московской области, главный редактор газеты «Сергиевские ведомости»

1. Любимый преподаватель – Павел Викторович Забелин (жалко, что он не прочтёт уже эти воспоминания).

После школы я неожиданно для себя и окружающих решила поступать на журналистику. Прилетела в Иркутск, на экзаменах набрала необходимые баллы, но когда встал вопрос о зачислении, завкафедрой Павел Викторович Забелин удивился: а где творческие работы? Так я, к своему стыду, впервые узнала: чтобы поступить на журналистику, кроме хороших оценок нужно пройти ещё и творческий конкурс…

Вернулась в Читу, пошла в «Молодёжку» и расплакалась: возьмите, буду и полы мыть, и на машинке печатать… Пожалели, взяли по договору.

Через год вернулась в Иркутск, экзамены сдала уже хуже, не добрала необходимые баллы, а когда пришла забирать документы, тот же Павел Забелин, пролистав пухлую папку с моими материалами и характеристиками, сказал: учись пока кандидатом! Но после первой сессии я стала уже настоящим студентом – первокурсником филологического факультета отделения журналистики Иркутского госуниверситета со стипендией и всеми вытекающими отсюда положительными последствиями.

2. И самое яркое студенческое воспоминание тоже связано с заведующим кафедрой Павлом Забелиным.

После первого курса нас разделили на несколько групп и отправили на практику в иркутские многотиражки. Мы с подругой Верой Крохмалевой из Одессы после одного дня такой практики пришли к нашему Забелину и начали «канючить»:

– Вот бы куда-нибудь съездить подальше, поинтереснее… 

– Да вы же ещё ничего не умеете!..

– Уме-е-м-м, всё-таки в газетах целый год до поступления работали…

– Ладно, – махнул рукой Павел Викторович, – поезжайте в Усть-Илимск, только потом не жалуйтесь.

Боже, какое это было счастье! В то время от одного этого слова голова шла кругом! Нас, неопытных студенток с большим гонором, встретили, как и положено в «районке» – нагрузили работой «от и до». Но это не смущало, ведь мы в таком благодатном месте!

До сих пор помню и поддерживаю при случае отношения с первыми моими коллегами из «Усть-Илимской правды». Благодарна Славе Огаркову, тогдашнему моему руководителю, с ним мы ездили по району и рассказывали, как живут последние месяцы люди, которым предстояло бросить обжитую родную землю и переселиться из так называемой «зоны затопления» в новые чужие места… Об этом позже было написано много, но в семидесятых я, вчерашняя школьница, увидела всё своими глазами. Успела побывать перед затоплением на Лосятах, ездила на острова на сенокос с горкомами партии и комсомола, участвовала в молодёжных фестивалях и обо всём писала… Так сложилась жизнь, что после той незабываемой первой поездки мне при-

шлось не раз побывать в Усть-Илимске и даже прожить там, как теперь ясно, самые прекрасные молодые годы…

3. В школе я не очень любила биологию, химию, ботанику. Когда поступала на журналистику, радовалась, что буду далека от всей этой «мутатени». Но жизнь опять преподнесла сюрприз: одним из самых трудных предметов в университете оказалась… медицина. И попробуй её не сдай – стипендию не получишь. Никаких поблажек, несмотря на то что мы не медики. Нас спрашивали по всей строгости. Мало того, что заставляли изучать разные органы человека, разбираться в фармацевтике, так ещё и на практику посылали. Да-да, в самую настоящую больницу! Помню, как я ходила по палатам среди больных и с дрожью думала: а вдруг заставят уколы делать? Мысленно вспоминала муляж, делила искусственного дядю на «квадранты», как учили… Но бог миловал, медсёстры за шоколадку и конфеты отпускали нас с ночного дежурства.

Прошли годы. Увы, иногда теперь мне приходится и своих близких, и себя «подлечивать». И каждый раз, мысленно деля половину своей попы на «квадранты» и нежно втыкая шприц в правый верхний угол, непроизвольно вспоминаю родной университет и с радостью думаю: как хорошо, что у нас на журналистике был такой трудный предмет!

4. Сегодня, как говорится, с высоты прожитых лет, я могу сказать самое главное: лучшие годы моей жизни – студенческие! Я благодарна моему любимому вузу за друзей. На будущий год в моей жизни будет одна из дат – сорок лет, как я поступила в Иркутский госуниверситет на журналистику. И все эти сорок лет я дружу со своими студенческими подругами. Мы давно уже живём в разных городах и странах, по-разному сложилась у каждой из нас жизнь, неизменным осталось одно – дружба. Хоть говорят, что дружбы женской не бывает. Но я-то знаю… Знают это и мои подруги: Милочка Шпрах из Иркутска, Вера Крохмалева из Израиля, Наташа Петрова из Болгарии, Марина Верномудрова из Ангарска (недавно переехала в Подмосковье), Люда Меркушева (Кривомазова), теперь москвичка… Хотелось больше написать о творчестве, о тех знаменитых людях, которые учились на нашем факультете и с которыми мы тоже поддерживаем отношения, но почему-то неожиданно вспомнилось то, что вспомнилось….

Людмила Шпрах:

– Ну а теперь мои ответы:

1. Самое яркое студенческое воспоминание.

СТЭМ. Наши спектакли по рассказу Валентина Распутина «Рудольфио» и так и не вышедший к зрителям «Борис Годунов». И ещё посещение всех спектаклей московского Театра на Таганке благодаря режиссёру нашего театра Жоре Гаврилову и его однокурснику актёру Леониду Филатову.

2. См. ответы моих подруг.
3. См. ответы моих подруг.
4. Я уже ответила: мои подруги.