Мы несколько раз рассказывали о трагедии Глевских на страницах газеты. Вот краткий пересказ «предыдущих серий». В 2008 году в частной клинике Saingoli Анатолию сделали операцию по исправлению перегородки носа. После неудачно проведённого хирургического вмешательства молодой здоровый мужчина стал инвалидом первой группы. Он не способен обслуживать себя самостоятельно, сейчас присматривают и ухаживают за ним родители-пенсионеры.

В мае нынешнего года Свердловский районный суд удовлетворил иск потерпевших о выплате компенсации. Судебное решение обязывало клинику выплатить Глевским приличную сумму. Однако к тому моменту, когда закончилась длительная судебная тяжба, клиника успела освободиться от имущества и легальных доходов. Судебным приставам, в работу которым пришёл исполнительный лист по взысканию компенсации, пришлось признаться, что набор законных методов, призванных выполнить решение суда, практически исчерпан. «Единственное, чего вы добьётесь публикацией, – исполнительное производство попадёт на контроль в различные ведомства. И вместо того, чтобы работать, мне придётся каждую неделю писать дополнительные отчёты» – прогноз, сделанный приставом-исполнителем Анастасией Ивашкевич, не сбылся. Точнее, сбылся лишь на малую часть. Не ошиблась Анастасия Юрьевна только насчёт контроля и отчётов.

Назавтра после очередной публикации (статья «Врачебные тайны» в номере от 4 октября 2011 года), в которой говорилось о том, что клиника скрывает доходы, в редакцию позвонил отец Анатолия. Геннадий Николаевич сообщил, что на него вышла Анастасия Ивашкевич. Она передала предложение руководства клиники немедленно выплатить половину причитающейся Глевским сумму в обмен на обещание навсегда забыть про вторую часть долга. От этой сомнительной сделки, посредником в которой по неизвестным причинам выступила государственная служащая, Глевские отказались. И не ошиблись. Спустя пару недель им позвонила адвокат клиники и сообщила, что
медучреждение намерено полностью выплатить компенсацию.

Однако для судебного пристава успешным исполнением судебного решения история не закончилась. По словам Геннадия Глевского, газетная статья стала поводом для проведения служебного расследования в отношении Анастасии Ивашкевич. Подразделение, которое в службе судебных приставов занимается собственной безопасностью, заинтересовалось поведением своей сотрудницы.

При том что гражданский суд признал вину клиники доказанной, уголовное дело по факту причинения вреда здоровью так и не дошло до завершения. В ходе расследования проведено четыре медицинских экспертизы. В них степень вины подозреваемого пропорциональна территориальной близости экспертов к Иркутску. Местные врачи обтекаемо, неконкретно говорят о причинах трагедии, московские медики напрямую указывают на причинную связь между действиями анестезиолога и наступившими необратимыми последствиями.

В 2010 году уголовное дело было приостановлено с формулировкой «в связи с невозможностью установления лица, подлежащего к привлечению в качестве обвиняемого». Это при том, что есть медицинские заключения, однозначно говорящие о вине доктора. Да и сам Геннадий Мышков (директор клиники и анестезиолог в одном лице) заявлял в своих показаниях следствию, что самостоятельно проводил анестезиологическое пособие и наблюдал пациента после операции. В конце концов, теперь есть решение суда о взыскании компенсации с клиники.

По мнению адвоката Глевских заведующего кафедрой судебной медицины ИГМУ Артёма Воропаева, этих фактов достаточно, чтобы возобновить уголовное дело. «Очевидно, что врач допустил небрежность, – говорит Воропаев. – Специалист, который обладает квалификацией, навыками, пренебрёг своими обязанностями. Ведь существуют стандарты оказания медицинской помощи, которые врач грубо нарушил: вызвал «скорую» только через двое суток, зная, что пациент находится в коме и ему нужна срочная помощь, которую в клинике оказать не могли».

Семья Глевских ведёт собственное расследование трагедии. После окончания гражданского процесса родители Анатолия заявили о желании ознакомиться с материалами уголовного дела. И получили от полицейских отказ, мотивированный тем, что расследование дела не ведётся. Сейчас материалы переданы очередному следователю, который пока «изучает документы и никаких комментариев дать не может».

Конечно, это неплохо, когда следователи изучают документы. Но со времени той операции прошло уже три года. Ещё столько же времени «изучения», и срок давности по делу истечёт. «Я не жажду крови, – говорит Светлана Анатольевна. – Мне нужно, чтобы сказали: да, врач виноват».