– Андрей Александрович, вы можете рассказать о происхождении вашей фамилии?

– Мои корни – в Баргузинском районе Республики Бурятия. Мой дед – чистый бурят, где-то дальше в роду были монголы. От них и пошла фамилия. 

– А вы сами – из Бурятии? 

– Да, я родился в Улан-Удэ, там прожил до окончания первого высшего образования, а потом уже приехал в Иркутск. 

– С чем был связан переезд? 

– Я окончил Иркутский госуниверситет и остался работать здесь. А потом сюда переехала и моя семья. 

– В то время, когда вы пошли учиться геологии, нефтяные специальности не пользовались большой популярностью у абитуриентов. Что вас подтолкнуло поступать на геологию нефти и газа? 

– Моё увлечение геологией и зарождающаяся любовь к ней, которую во многом мне привил профессор Виктор Петрович Исаев во время наших совместных экспедиций. Действительно, когда я пришёл учиться в университет, специальность не была популярна. Даже у  государства интереса к ней не было, предприятия в отрасли рушились, а идти в геологию никто не хотел. Но потом, когда запасы нефти и газа в Западной Сибири начали истощаться, интерес к ней возродился. Особенно активно нефтеразведка на восточном направлении стала развиваться после того, как было объявлено о строительстве нефтепровода ВСТО. И сейчас мы в Иркутской области наблюдаем начало бума геологоразведки, поисковых работ на нефть и газ, так что наша специальность в ближайшие годы, я не сомневаюсь, будет востребована. 

– Вы с теплотой отзываетесь о Викторе Петровиче Исаеве. Кого ещё вы бы назвали в числе своих учителей, тех, кто является авторитетом для вас? 

– Для меня, безусловно, авторитетом является Виктор Петрович. Из тех, кого считаю своими учителями, я бы выделил Владимира Викторовича Самсонова, который возглавлял «Востсибнефтегазгеологию»  на протяжении 20 лет и был первооткрывателем месторождений в Иркутской области. Также не могу не отметить Марка Мироновича Мандельбаума, с которым я часто контактировал, и он мне много рассказывал о геологии Байкала и кое-где подсказывал по диссертации. Вот эти три человека в моей, скажем так, геологической судьбе сыграли серьёзную роль. Кроме того, я с теплом вспоминаю тех преподавателей, у которых учился на геологическом факультете. 

– Вы одновременно работаете в науке и практической геологии, что для вас первично? 

– Когда я получил первое высшее образование, то начал работать на производстве.  Потом закончил второе и получил приглашение работать в университете, заниматься наукой. Меня это заинтересовало, потому что до этого я уже ездил в экспедиции и собрал достаточное количество материала для написания кандидатской диссертации. Когда я писал научную работу, на это уходило много времени, а надо было содержать семью, и я параллельно устроился в компанию «Геоконтроль», стал ездить вахтовым методом на месторождения. И когда диссертация была готова, мне предложили возглавить иркутское направление работ в компании. Сначала у нас здесь был участок, объём работы на нём был невелик, затем он перерос в территориальное обособленное подразделение, и нам дали больше самостоятельности, а там мы постепенно доросли до филиала. В прошлом же году была организована самостоятельная дочерняя компания, и если раньше наши сотрудники числились в самарском головном предприятии, то теперь – здесь. Мы и все налоги здесь платим. 

– Как вам удаётся совмещать работу в университете и в «Геоконтроле»?

– Я студентам преподаю то, чем мы занимаемся в компании. Мы следим за процессами бурения, знаем технологию проводки и крепления скважин, я лекции об этом и читаю. 

– При общении с вами и главами других геофизических компаний возникает ощущение, что это довольно распространённое явление – совмещать преподавание и практическую работу. Это действительно так? 

– Да, хотя в Иркутской области это не очень распространено. А, допустим, в Красноярске, когда организовывали Сибирский федеральный университет, на нефтяное направление была разнарядка: руководители местных предприятий или представительств общероссийских компаний должны были передавать свой опыт студентам. И когда я, приезжая туда, общаюсь с ними по поводу практики наших студентов, выясняется, что едва ли не все читают лекции в университете. Я считаю, что это нормально и правильно, потому что без этого студентам, когда они приходят на производство, не хватает практических знаний. А за последнее время появилось много новых технологий и оборудования, с которым нужно уметь обращаться. К примеру, если раньше у нас в области преимущественно применялось роторное бурение, то сейчас всё чаще используют турбинное, с помощью турбобуров. 

– У большинства ваших коллег большой опыт работы непосредственно в поле, в экспедициях. Сколько сезонов у вас за плечами?  

– Получается, уже 14 лет. Я начинал с экспедиций на Байкал, где имеются проявления нефти и газа. Мы ездили и весной, и летом, так что за год получалось два сезона. Кроме того, провели экспедиции во все крупнейшие впадины байкальского типа и некоторые в Забайкалье. Потом я работал вахтовым методом в других территориях Иркутской области, Красноярского края и считаю, что за это время приобрёл хороший багаж знаний. Я был на многих месторождениях, в том числе на уникальной по запасам Ковыкте, и перспективных лицензионных участках. Я думаю, что те, кто прошёл работу в поле, именно там получают очень много ценной информации, которая потом может пригодиться при чтении лекций. 

– Что вам ближе – наука, работа в поле или предпринимательство?

– Я бы сказал так: университет – это моё жизненное хобби, а «Геоконтроль» – это финансовая стабильность моей семьи. К сожалению, работа в университете не позволяет обеспечить нормальный заработок для российской семьи. Конечно, государство в этой области пытается делать какие-то шаги в лучшую сторону, и я надеюсь, что когда-нибудь положение изменится. 

– В Иркутской области работает немало компаний в области геофизики, как гигантов, так и относительно небольших. Насколько высока конкуренция на рынке?

– Конкуренция здесь действительно серьёзная. На рынке представлены все основные игроки геофизического сервиса России, не буду их перечислять, недостатка в конкурентах нет. Но если говорить о геолого-технологических исследованиях, то «Геоконтроль» является крупнейшей независимой компанией в этой области по стране. Так что этот рынок у нас высоко развит. 

– Тяжело ли на нём работать?

– Компания «Геоконтроль» пришла на него 12 лет назад и за это время успела себя зарекомендовать. А так, в принципе, работы хватит всем, в ближайшее время её будет ещё больше. Марк Миронович Мандельбаум всегда говорил, что Иркутская область беременна бурением, а сейчас, наверное, уже схватки идут. 

– Академик Конторович, отмечая перспективность Восточной Сибири в целом и нашего региона в частности, говорит, что в геологоразведку у нас нужно вкладывать существенно больше средств, чем сейчас. Вы разделяете это мнение?  

– Да, я абсолютно согласен с Алексеем Эмильевичем – ещё одним человеком, которого я безмерно уважаю. Кстати, я у него защищал диссертацию в Институте нефтегазовой геологии и геофизики. Алексей Эмильевич прав, и практика это только подтверждает: сейчас, когда идёт увеличение буровых работ и финансирования геологоразведки, появляются новые месторождения. Только за прошлый год были открыты месторождения имени Синявского, Севастьяновское, Нарьягинское, АнгароИлимское  и объекты чуть меньше. На других участках есть новые скважины, которые дают хорошие притоки, так что в дальнейшем при бурении последующих скважин возможны новые открытия. Говоря о том, какой объём работ необходим, приведу один пример: до 2000 года в Иркутской области было пробурено не больше тысячи скважин, а в Западной Сибири есть месторождения, на которых пробурено по 4 тысячи скважин. Конечно, они разные по категориям – эксплуатационные,  поисковые и разведочные, – но порядок цифр впечатляет. У нас ещё работать и работать, открытия ещё будут, и объём бурения будет очень большим. Иркутский регион, Красноярский край и Якутия – это перспективное направление в нефтяной геологии России. 

– Для ведения геологических и геофизических работ нужны кадры, и сейчас мы наблюдаем бум среди абитуриентов. Насколько те, кто приходит к вам учиться, перспективны? 

– В последнее время стал замечать, что в геологию идут осмысленно. Если раньше шли потому, что конкурс небольшой, или потому, что любят туризм, то сейчас ситуация изменилась. Очень часто к нам приходят те, чьи друзья или друзья родителей работают в геологии. Много абитуриентов из тех районов, где идут разведка и бурение – Жигаловского, Усть-Кутского, Катангского. Видно, что люди к нам поступают целенаправленно, интересуются геологией, задают много вопросов, просят дополнительно специализированную литературу дать почитать. Видно, что у них есть интерес и желание учиться. В то время, когда я учился, на заочном отделении всякое бывало: у нас и милиционеры, и повара, и воспитатели были. А сейчас в заочники идут те, кто работает в отрасли и хочет повысить свой профессиональный уровень, а на очное отделение поступают ребята, которые хотят именно в этой сфере работать. И они хотят получить не просто диплом, «корочку» об окончании вуза, а знания о геологии. 

– Насколько высока конкуренция с Иркутским государственным техническим университетом? 

– За абитуриентов мы, конечно, конкурируем, но у нас немного разные направления. В ИрГТУ всё-таки учат на мастеров по бурению, а у нас – на геологов. Конкуренция возникает на стадии производственной практики, потому что и мы, и они даём  рабочие специальности «помощник бурильщика» и «оператор по добыче нефти и газа». И вот когда я приезжаю заключать договоры в другие регионы, где обо мне знают только то, что я приехал из Иркутска, часто наш университет путают с политехом и наоборот. Бывает, что нам приходят вызовы на студентов ИрГТУ, а им – на студентов ИГУ. Несколько раз присылали бумагу, где были чужие фамилии. Я перезванивал, спрашивал, может, ошиблись. Мне отвечали: «Нет, всё правильно, мы разнарядку отправили в иркутский университет». Конечно, я уточнял, в какой, и выяснялось, что в технический. 

– Когда я беседовал с вами в сентябре, вы говорили о том, что многие ваши студенты проходят практику и остаются работать в компаниях в Западной Сибири. А в «Геоконтроле» есть ваши выпускники?

– Да, наши выпускники работают в «Геоконтроле». В основном, конечно, в Иркутске, потому что переезд в другие регионы – ту же Западную Сибирь – связан с потерей времени и определёнными сложностями. 

– Вы, как большинство современных студентов, свою профессию выбрали сознательно. Не возникало желания её сменить?  

– Нет, меня устраивает моя профессия, мне она интересна. На сегодняшний день я её точно менять не собираюсь. Конечно, кто знает, что будет дальше, как мы будем жить через пять–десять лет, но сегодня могу сказать однозначно: нет. 

– Менять не собираетесь в силу того, что интерес к работе больше, чем заработок? 

– Да. Сейчас активно бурятся новые скважины и можно узнать много нового о том, в каких районах Иркутской области залегают продуктивные горизонты. У нас несколько горизонтов, интересно наблюдать, как они себя ведут на разных участках. Скажем, на одном усть-кутский горизонт продуктивен, а на соседнем – нет. Где-то Мотская свита даёт прекрасные дебеты газа, а где-то пусто. Анализируя эту информацию, очень интересно внутри своей головы составлять единую картину нефтегазоносности Иркутской области. 

– Наверное, интерес представляет и само строение недр нашей области, отличное от того, что есть в Западной Сибири?  

– Абсолютно верно. У нас галогенно-карбонатный разрез, а у них терригенный. Если не вдаваться в специфическую терминологию, действительно, геологам, работающим в Западной Сибири, приезжая сюда, приходится перестраиваться. У нас геологический разрез принципиально разный.  Поэтому мы в «Геоконтроле» стараемся не ограничивать ребят только рамками Иркутской области, а отправляем их в другие регионы – Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийский автономные округа, Самарскую область, Казахстан, Красноярск и Якутию. Чтобы геолог, пройдя их, мог сопоставлять разрезы здесь и там, сравнивать, как геология устроена у нас, а как у них. И на этом сопоставлении его профессионализм всегда будет расти.