Предыстория движения «Народ против барыг»

В 2005 году возникла идея спроецировать опыт екатеринбургского фонда «Город без наркотиков» на всю страну. У фонда Ройзмана сложная и неоднозначная репутация, но, не вдаваясь в детали, нужно сразу разделить – все претензии к этой организации концентрировались в основном на реабилитационном центре: мол, там бедных и ни в чём неповинных наркоманов приковывают наручниками к батареям (на самом деле, конечно, к кроватям), издеваются и обижают и всячески попирают их права человека. 

Оставим в стороне, что наркоманов, гниющих и полумёртвых, привозили сами родители, иногда в багажниках машин, связанных, потому что были не в силах терпеть дома постоянные кражи, скандалы и ломки. Это – реабилитационный центр. (Второе распространённое обвинение – в связях с преступной группировкой «Уралмаш» так и осталось на уровне мифов, потому что никто так и не смог придумать правдоподобную версию, на кой чёрт бандитам бороться с наркотиками). 

Но за время существования фонда был наработан уникальный опыт взаимодействия общественности с силами правопорядка. Сотрудники фонда собирали деньги на контрольные закупы героина, составляли базы данных по точкам наркоторговли, находили наркоманов-бегунков, которые соглашались купить наркотики, предоставляли свой транспорт – и дальше в дело вступали силовики. Именно они осуществляли задержания, изымали героин, заводили уголовные дела, закрывали наркоточки – сотрудники фонда «ГБН» при этом выступали только понятыми и свидетелями, никак не соприкасаясь с изъятым героином, несмотря на что их продолжали обвинять в таинственном «переделе рынка» торговли наркотиками. 

В том же, 2005 году в Ангарске был создан свой общественный фонд «Город без наркотиков», который существует и по сей день. Создатель фонда, его президент Александр Шумилов, с самого начала работы отмечал, что, хотя его организация была создана по образу и подобию ройзмановской, структурным подразделением Екатеринбурга они не являются, никак перед Евгением Вадимовичем не отчитываются и денег и приказов от него не получают. 

За время существования ангарского фонда было установлено постоянное сотрудничество с наркополицией не только Ангарска, но и прочих крупных городов Иркутской области – Шелехова, Усолья-Сибирского, собственно областного центра. (О работе фонда «Иркутский репортёр», в частности, писал 12 марта в расследовании «В логове «крокодила» и  30 июля в репортаже «Долгий день понятого»). И вот настало время для воплощения старой идеи. 

Незамысловатая всероссийская структура

В 2005 году на создание общероссийского движения у небольшой общественной организации из Екатеринбурга не нашлось минимальных необходимых средств. Но механизм работы был продуман ещё тогда, и сейчас он начинает действовать. На единый федеральный номер телефона может позвонить любой человек, в подъезде которого торгуют наркотой, и сообщить адрес. На том конце провода сидят четыре оператора-аналитика, которые суммируют поступающую информацию по разным городам, составляют базу данных, наносят точки продаж наркотиков на интерактивную карту этого города. 

Потом по результатам нескольких десятков обращений из одного города направляют официальный запрос в Генеральную прокуратуру РФ. Прокуратура по инстанциям спускает распоряжения до уровня наркополицейских. Для обратной связи в каждом городе, где работает проект «Страна без наркотиков», необходимо организовать мобильную группу из нескольких общественников, которые проверяют, были ли отработаны наркополицией адреса, указанные в запросе, или, как это часто бывает, дело спустили на тормозах, а барыги выпущены и продолжают торговать. В Иркутской области роль таких общественников и должны исполнять оперативники ангарского фонда «ГБН».

По крайней мере, по Иркутску схема с «оптовой» подачей адресов наркобарыг в запросе в Генпрокуратуру показала свою жизнеспособность: когда «ГБН» собрал подобную базу данных на сто адресов барыг в Ленинском округе и отослал запрос, как лаконично выразился Шумилов, «все забегали». Об эффективности работы тогда можно было судить по прекратившимся вырезкам электрокабеля, который местные наркоманы сдавали в пункты приёма цветных металлов, чтобы заработать себе на дозу. 

– Зарегистрированный федеральный номер уже есть – 8-953-0000-953. Но он платный, – комментирует Шумилов. – Понятно, что если у какой-то старушки по соседству торгуют наркотой, то ей накладно будет из своей пенсии оплачивать эти междугородние сношения. Поэтому мы сейчас регистрируем короткий номер смс-рассылки – один из местных операторов сотовой связи пошёл нам навстречу и согласился сделать эту услугу для нас бесплатной, – на который люди могут скидывать адреса наркоточек. Мы в своём фонде будем обрабатывать эти данные, заносить в собственную базу и скидывать информацию в федеральный центр. Сейчас можно звонить на номер 8-901-659-00-19.   

Сегодня для того, чтобы «Страна без наркотиков» заработала в полную силу, нужны собственные общественники в крупных городах России. Но общественный фонд «ГБН» кроме Екатеринбурга есть только в Ангарске: в Тагиле после скандального «дела Егора Бычкова» фонд был распущен, сейчас пытаются организовать подобный центр в Перми. Ангарский фонд взял на себя нелёгкую функцию «закрывать» территорию от Новосибирска до Улан-Удэ – в этих городах уже найдены сочувствующие общему делу, сейчас ведутся переговоры с Красноярском и Читой. 

Не «Правое дело»

Но больше, чем борьба с наркоманией, всех сейчас интересует грязная политическая кухня предстоящих выборов. Поскольку движение «Страна без наркотиков» неразрывно связано с именем Евгения Ройзмана, а его в последние дни воспринимают не иначе как в связке с Михаилом Прохоровым и причиной разрыва оного с партией «Правое дело», «Иркутский репортёр» решил расставить все точки с запятыми и уточнил:

– Александр, если честно, «Страна без наркотиков» имеет какие-то связи с выборами, с Прохоровым, с «Правым делом» или любую другую политическую подоплёку?

– Мы в конце августа созванивались с Ройзманом по поводу координации действий по «Стране без наркотиков». Тогда же он к слову упомянул, что Прохоров предложил ему вступить в «Правое дело». Ройзман по-дружески  попросил меня узнать, кто представляет эту партию в нашем регионе, но я сразу же отказался, сказал, что в политику не полезу. Евгений Вадимович однозначно дал понять, что «Страна без наркотиков» – это не политический проект и к выборам в Государственную Думу отношения не имеет никакого. Единственное, как это связано, – помимо своей политической деятельности и вне связи с участием в «Правом деле» Прохоров обещал помогать нам с этим проектом. Но до сих пор мы ни копейки у него не взяли. 

– Но вы же понимаете, что в любом случае «Страну без наркотиков» в свете выборов будут воспринимать как попытку Ройзмана вербовать сторонников своей политической карьеры в регионах. 

– Я больше скажу: были такие идеи, чтобы сначала зарегистрировать общественное движение, а когда оно окрепнет, перерегистрировать его в политическую партию. Но нужно понимать, что это не «армия Ройзмана», а общенародное движение: бабушка позвонила, пожаловалась на наркоманов – пришла полиция, «хлопнула» наркопритон – и никакой политики. Более того, это не авторитарное движение: один Ройзман ничего не сможет, он не может приехать в каждый город и вычистить его от наркоманов. Чтобы «Страна без наркотиков» заработала в каждом городе, должен найтись свой ненормальный человек, который всё бросит и займётся только этим. А нормальный этим заниматься не будет. 

– То есть «Страна без наркотиков» – это сеть разрозненных по разным городам общественников, которые время от времени отзваниваются по телефону в федеральный центр с отчётом о проделанной работе?

– Какая будет структура – ещё не ясно, всё находится в процессе подгонки и отладки. Но лично я считаю, что идеальная схема работы – это централизация, субординация и вертикаль власти. И дело тут не в «культе Ройзмана». Люди ведь разные, и в разных городах свои фонды могут организовывать какие-то сомнительные типы, со своими целями, в том числе политическими или криминальными. Уже были прецеденты, когда открывали филиалы «Города без наркотиков» и брали с барыг деньги, чтобы они спокойно торговали. В Москве несколько лет назад фонд открыл наркоман, а вице-президентом у него была девушка, принадлежавшая к ультраправой националистической группировке. Когда на неё завели уголовное дело, оказалось, что на них «висит» 19 трупов таджиков. А она до этого приезжала к Ройзману и где-то с ним сфотографировалась – потом, когда с этими людьми всё выяснилось, эту фотографию нашли и, как обычно, стали кричать: «Вот, смотрите, у Ройзмана связи с криминалом!».

– Но может быть, действительно, единственный путь – через политику?

– Наоборот, когда не лезешь в политику, тебе все согласны помочь. Нам уже по проекту «Страна без наркотиков» звонили из Иркутска – из мэрии, из областной администрации, спрашивали, не нужно ли чего. На днях в Иркутске открывается постоянно действующий офис «ГБН»: там из наркоконтроля увольняется один грамотный опер, и я сразу беру его к себе на работу, а у него есть свои наработки. Это уже проверенный способ сотрудничества: в своё время к нам пришёл работать бывший начальник отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков УВД Ангарска. И мы до сих пор работаем по его наработкам по синтетическим наркотикам – до этого у нас были подходы только к барыгам, торгующим героином, про метамфетамины мы вообще ничего не знали.   

Проект «Страна без наркотиков» в Иркутской области вступил в информационную фазу. Номер, на который сможет позвонить любой, кто знает места продажи наркотиков, вскоре появится на листовках в вузах, наклейках на машины, информация пойдёт по бегущей строке ТВ. Вполне вероятно, что в Иркутск приедет Евгений Ройзман.