Заявлению Эттингера предшествовала дипломатическая размолвка между Москвой и Брюсселем, возникшая после того, как Совет министров ЕС уполномочил Еврокомиссию вступить в переговоры с Туркменией и Азербайджаном по строительству Транскаспийского газопровода, который предусматривает поставки газа из бывших республик СССР в Центральной Азии и, возможно, из Северного Ирака для трубопровода Nabucco. Этот проект должен ослабить зависимость ЕС от поставок российского газа, обеспечивающих ныне около четверти европейского рынка.

Российский МИД выступил с комментарием, в котором вопрос прокладки трубопровода «в замкнутом водоёме с повышенной сейсмической активностью» министерство относило к вопросам, которые должны решаться государствами «каспийской пятёрки» (Россией, Азербайджаном, Ираном, Казахстаном и Туркменией). Российский МИД также считает, что вмешательство в каспийские дела извне способно «серьёзно осложнить ситуацию в регионе» и отрицательно сказаться на переговорах по новому правовому статусу Каспийского моря. Кроме того, российское внешнеполитическое ведомство выразило удивление тем фактом, что это сооружение, беспрецедентное по рискам и масштабу, к тому же первый опыт такого рода для ЕС, решено было построить на Каспийском море, «на берега которого ни одно из государств Евросоюза не выходит».

«Коммерсантъ» цитирует Гюнтера Эттингера, который предупредил Россию, что «русским выгоднее иметь долю на газовом рынке Европы в 30% от объёма 600 миллиардов кубометров, нежели 40% от 400 миллиардов». Эттингер дал понять российской стороне, что наращивать фактические закупки газа из России Европа будет готова лишь в том случае, если доля «Газпрома» на европейском энергорынке, а следовательно, и зависимость Евросоюза от российских энергоресурсов упадут, пишет «Коммерсантъ».

По словам еврокомиссара, проект South Stream приницпиально отличается от газопровода Nord Stream, строительство которого завершено, тем, что второй уже стал частью европейской газовой инфраструктуры и выведен из-под требований третьего энергопакета. South Stream не только не получил этих льгот – ему их даже не обещали.

«Коммерсантъ» приводит мнение главы Rusenergy Михаила Крутихина, который считает: «Нам дают понять, что Транскаспийский газопровод по-явится в любом случае и строить в таких условиях South Stream или нет – это уже наше личное дело». Пока это только полемика, но «риск того, что South Stream будет заморожен или недозагружен из-за твёрдого желания Европы запустить альтернативную трубу, сохраняется». С другой стороны, уточняет Михаил Крутихин, отказ от South Stream с запуском «Южного потока» будет означать для России рост зависимости от транзита газа через Украину, и если «сегодня Москва диктует Киеву, то ситуация поменяется с точностью до наоборот».

В связи с этой новостью агентство «Росбалт» опросило ряд экспертов, которые дали диаметрально противоположные оценки. Директор казахстанской «Группы оценки рисков» Досым Сатпаев считает, что толчком к старту переговоров по Транскаспийскому газопроводу стало ухудшение отношений между Россией и Украиной. «Евросоюз уже был заложником газовой войны и теперь старается ускорить создание альтернативы», – отмечает он. Для Украины же перспектива поставок туркменского газа в обход России и коллапс «Южного потока» открывают поистине радужные перспективы. Как известно, накануне саркастического заявления Эттингера президент Янукович вернулся из Ашхабада в загадочном молчании, которое теперь можно трактовать не как показатель бесполезности визита, а как ожидание скорых перемен.

Сатпаев уверен, что действия ЕС встретят сильнейшее сопротивление со стороны Москвы и Тегерана. «Учитывая неопределённый статус Каспия и соглашение о сотрудничестве в сфере безопасности, которое подписали все пять стран бассейна, у России и Ирана есть все правовые основания оспорить принятые Евросоюзом решения», – напоминает эксперт.

Александр Князев, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, не исключает даже силового противостояния. «Если европейцы решатся на реальные шаги по прокладке трубы, это вызовет жёсткое, вплоть до силового, противодействие, – полагает он. – Для защиты энергетических интересов (скажем, от радикальных исламистов или от гипотетической диверсии Ирана) ЕС может поставить вопрос о вводе в регион контингента НАТО. У России тоже есть возможности отстаивать свои интересы силовым путём, хотя это для неё крайне нежелательный вариант».

Однако директор программ российского ПИР-Центра Вадим Козюлин не видит потенциала для решительных действий России на Каспии. «У неё совершенно невнятная политика в отношении постсоветских стран, – отмечает он. – Российские чиновники выступают за интеграцию в рамках СНГ, ОДКБ, Таможенного союза во главе с Москвой. Но давайте посмотрим на её реальные расходы в этих организациях. Бюджет ОДКБ – 6 миллионов долларов, из которых Россия даёт 2 миллиона. Для военной организации этого даже на скрепки не хватит. Для сравнения: НАТО, с которым ОДКБ пытается конкурировать, имеет бюджет 2 миллиарда долларов. Годовой бюджет СНГ – всего 2 миллиона».

Политика российских сырьевых монополий в регионе гораздо более логична, отмечает эксперт: «Сконцентрировать торговлю углеводородами в своих руках и замкнуть все потоки на себя. А интерес Евросоюза – диверсифицировать своих поставщиков, особенно газа, поэтому ЕС начал действовать в обход». Но для Азербайджана и Туркмении это битва из серии «Чужой против Хищника». В такой ситуации доказать Баку и Ашхабаду преимущества своей позиции российской стороне будет непросто, считает эксперт.