– Владимир Романович, успели ли вы составить какие-то впечатления об Иркутске?

– От Иркутска впечатления замечательные. У нас непростая, но очень интересная поездка, и в каждом месте находишь что-то особенное. Мне нравится, что у Иркутска, безусловно, есть своё лицо. Посмотрев, как город выглядит, пообщавшись с разными людьми, от представителей правительства до простых горожан, понимаешь, что жители ценят эту самобытность, что её сохранение – сознательная политика власти. Мне кажется, сегодня это очень важно. Мы интересны миру и людям тем, чем мы отличаемся, а не тем, что строим одинаковые «Макдональдсы» и типовые офисные здания, в которых отсутствует понятие об архитектурной эстетике. Очень приятно наблюдать за тем, что происходит в Иркутске, и очень жаль, что не хватит времени просто побродить по городским улицам. 

– Вы часто сопровождаете Святейшего в его многочисленных поездках по стране. Что вынесли из этих поездок?

– Мнение о России очень изменилось. Не потому, что оно было плохим, а стало хорошим, или наоборот. Мы плохо знаем свою страну. Это печально, потому что Россия очень интересная, очень разнообразная и при этом везде – родная. Куда бы ты ни приехал, понимаешь, что ты всё равно дома, что это – твоя Родина. И это очень важно, потому что в этом – единство. 

Святейший Патриарх неоднократно говорил о том, как много дают ему эти поездки. Есть вещи, которые нужно видеть, их нельзя узнать даже из самых подробных отчётов. Очень важно смотреть людям в глаза, общаться, молиться вместе с ними. Как и любой священник, Патриарх очень большое значение уделяет молитве. Точнее, на молитву нанизывается вся жизнь. Когда мы приезжаем в какой-то город, меня всегда спрашивают, для чего Патриарх сюда едет. Я отвечаю: пообщаться с людьми, помолиться, поклониться святыням. «Да, – говорят, – это всё понятно. А на самом деле зачем?» Ну что тут скажешь… Молитва – это прикрытие, что ли? Мы же не резиденты какие-то. 

– Наверное, часть общества воспринимает приезд Патриарха как некий политический ход…

– Я думаю, если человек не верит в Бога, он всё равно должен себе объяснить происходящее и придумывает какие-либо причины. Обычно это ограниченный набор вариантов: либо политика, либо деньги. Что ж, каждый вправе сам выбирать, во что ему верить. 

– Как вы расцениваете заявления о том, что нужно бороться с воинствующим клерикализмом?

– Мне кажется, что в стране, имеющей такую тяжёлую историю, надо быть очень осторожными с подобными заявлениями. Менее 100 лет назад верующие люди в России отдавали свои жизни за право верить в Бога. На эту тему написано множество книг, составлены огромные списки новомучеников. Всё это теперь доступно широкому читателю. Эти материалы потрясают. А можно просто съездить на Бутовский полигон, который сейчас стал мемориалом, а был местом казни. Мы только что приехали из Магадана, были на Колыме, где вся земля пропитана кровью. Святейший освящал там вновь выстроенный Свято-Троицкий кафедральный собор. Вот что поразительно: он стоит на том месте, где когда-то было учреждение по управлению трудовыми лагерями Колымы. Нельзя сбрасывать всё это со счетов. 

Церковь учит самому лучшему, и когда против этого выступают, это не очень понятно. Когда я слышу о том, что священники не должны приходить в школы, всегда привожу одну цифру: по данным соцопросов, 40% московских школьников знают, где достать наркотики. На этом фоне говорить о том, что священник ухудшит ситуацию, просто несерьёзно. Он её может только улучшить. 

Церковь ответственна за нравственное состояние общества. Но когда нам говорят: в школы вы не ходите, храмы не стройте, книги не печатайте, газеты не выпускайте и при этом за всё отвечайте, это тоже неправильно. Должна быть единая логика. Да, Церковь отвечает за нравственное состояние людей, и она никогда не снимала с себя эту ответственность. Но возьмите, например, программу «200 храмов – столице», которая вызвала так много шума. Критикам я всегда предлагаю: зайдите в любой московский храм в воскресенье, когда на исповедь к священнику стоят более сотни человек. О какой серьёзной пастырской работе может идти речь в этих условиях? 

– И всё-таки за 20 лет и в стране, и в Церкви многое изменилось. 

– Многое. Нужно говорить и о том хорошем, что мы теперь имеем. Я вырос в маленьком городке в Северном Казахстане. У нас там Библия была у одного человека из моих знакомых, и мы тайно ходили её читать, чтобы никто не узнал. Я уж не говорю про старшее поколение. Церковь прошла огромный путь за минувшие 20 лет, увеличилось количество храмов, священников, верующих.

Всё это так, но внешние успехи не должны стать поводом к самоуспокоенности. Мы только в начале пути. Ответственность за нравственное состояние общества остро ощущается людьми Церкви и заставляет двигаться вперёд. Патриарх всё время об этом говорит, ведь мы не знаем, сколько времени продлится такая благоприятная ситуация. Поэтому нужно трудиться не покладая рук во имя созидания Церкви.