«Поджигай!»
23 тонны взрывчатки, заложенные на площадке размером приблизительно с футбольное поле. Всё это для того, чтобы размолоть твёрдую породу для шагающего экскаватора, работающего на Черемховском разрезе. «Жаль, что вы не видели работ на основной вскрыше», – замечают профессионалы. Но корреспондент «Сибирского энергетика» Егор ЩЕРБАКОВ оказался впечатлён даже теми взрывами, с помощью которых ломают междупластие.
«УАЗ» взрёвывает, когда водитель переключает передачу, и сворачивает с асфальтированной дороги на грунтовку. Движется он, если верить стоящему на повороте указателю, в направлении разреза «Черемховуголь». Километров через пять попадается ещё одна табличка, гласящая: «Участок «Северный». Именно на нём производятся взрывные работы, к месту которых направляется корреспондент «Сибирского энергетика» в сопровождении инженера-технолога по горным и буровзрывным работам разреза «Черемховуголь» Владимира Балушкина.
Взрывы 250 дней в году
«По плану сейчас взрываем междупластие», – уточняет горный мастер участка взрывных работ Степан Мамон, когда мы прибываем. И объясняет, что это необходимо для рыхления породы, твёрдой настолько, что без предварительной подготовки экскаватор просто не сможет захватить её ковшом. Чтобы раздробить её до нужного состояния, в нашем случае потребовалось 23 тонны взрывчатых веществ. Если точнее, обычной промышленной взрывчатки, гранулита и эмульсолита. «Всё на основе селитры», – отмечает Балушкин. Горный мастер, который стоит рядом, добавляет, что гранулит использовался, когда заряды закладывались в сухие скважины, если же в них попадалась вода, применяли эмульсолит, отличающийся водостойкостью.
Говоря это, он показывает на пробуренные скважины – так на профессиональном языке называются узкие углубления в породе, в которые закладывают взрывчатку. Их глубина, опять же, зависит от проекта, но в нашем случае она составляет около 6,5 – 7 м. Заряды в них устанавливали заранее с помощью специальной установки, смонтированной на автомашине «КрАЗ». А в то время, когда мы разговаривали с мастером, работавшая на участке бригада вручную производила «зарядку» – забрасывала в шпуры пакеты со взрывчаткой. На каждое углубление полагалось по три коробки с ними, каждая из которых весит 26 кг. Горные рабочие рассказывают, что за месяц они в среднем перетаскивают по 600 тонн только разгружая вагоны со взрывчаткой, не говоря уже о работах непосредственно на участке. Ведутся они 250 дней в году, исключение делается только в тёмное время суток или когда температура воздуха опускается ниже 28 градусов или идёт гроза. При этом многие рабочие вполне справедливо сетуют на тот факт, что зарплата у них невысокая. «Люди держатся на местах, ведь у нас в Черемхове работы, по большому счёту, нет, это же не Иркутск, – философски вздыхает Мамон. – У нас на выбор только ТЭЦ, разрез и железная дорога».
Предупредительный, боевые и команда к взрыву
Несмотря на далеко не самые лёгкие условия труда – за день до приезда журналиста работать пришлось под проливным дождём, – видно, что дело своё бригада знает и выполняет профессионально. Детонирующие шнуры, объединяющие заряды, разматывают почти по идеальной прямой. «Зарядка» требует только нескольких отточенных движений, это же можно сказать и про то, как в скважину спускается используемый в качестве детонатора «боевик». Позже все провода объединяют в систему, подсоединённую к пусковому устройству. Только на ящик с Т-образной рукояткой, на которую надо нажимать сверху двумя руками, последнее не похоже. «От того, что вы описываете, мы уже давно отказались, – усмехается Балушкин. – Сейчас используется маленькая коробочка с кнопкой, работающая от батарейки «Крона». Ничего крутить или на что-то давить с силой не надо, всё достаточно просто: нажимаешь на кнопку – и, как только её отпускаешь, происходит взрыв».
Однако увидеть воочию это приспособление не удалось. Пока Степан Степанович и Владимир Иванович рассказывают о происходящем на площадке и удовлетворяют журналистское любопытство, бригада успевает завершить все подготовительные работы. И в 16 часов 42 минуты 24 августа звучит «предупредительный» – на стоящем вахтовом «КамАЗе» срабатывает сирена, напоминающая сигнал авиатревоги. Немногим ранее две спецавтомашины, на которых привезли взрывчатку, уезжают для того, чтобы перекрыть подъезды к карьеру. Те, кто остался на участке, грузятся в «вахту» и отъезжают на безопасное для людей расстояние – 300 метров (для механизмов, то есть работающего неподалёку шагающего экскаватора, бурового станка и бульдозеров, оно ровно вполовину меньше). А старший взрывник, в руках которого находится то самое пусковое устройство, отходит от места взрыва примерно на столько же, только в противоположном направлении. Мы же едем к площадке, откуда удобнее всего будет наблюдать за происходящим.
Горный мастер специально утрамбовывает небольшой участок земли, где с трудом может развернуться один человек, – именно с этой точки открывается наилучший вид. Как только там удаётся устроиться, слышится приказание подать «боевые» – два гудка всё той же сиреной с «КамАЗа». Балушкин поясняет, что сразу после того, как они отзвучат, последует сигнал к взрыву. «Поджигай!» – бросает Мамон в рацию. Спустя мгновение раздаётся такой звук, словно пачку петард бросили в костёр, – это в отдалении взрываются шашки. Он же, только многократно усиленный, повторяется ещё через долю секунды, когда взрываются основные заряды. Земля слегка вздрагивает, и вслед за этим метров на пятьдесят взлетает столб пыли и осколков породы, который бесстрастно фиксирует фотоаппарат.
Мы возвращаемся обратно, чтобы посмотреть на то, что осталось после взрыва. Зрелище впечатляет: относительно ровная (для того, чтобы по ней проехал полноприводный грузовик или «УАЗ») площадка размером примерно с футбольное поле напоминает теперь лунный пейзаж, посреди которого высятся холмики из обломков породы. Пока участок осматривают, остановившиеся на время взрывных работ бульдозеры и прочая техника возвращаются к работе. Постепенно оживает и шагающий экскаватор, для которого рыхлили породу, и это выглядит ничуть не менее эффектно, чем сам взрыв и то, что осталось после него.
