Каждый год 2 августа город живёт как в ожидании бомбёжки. Люди стараются лишний раз не выезжать в центр. Не слоняться без дела по улицам – в обычные дни это называется «гулять», но в этот день это прямая провокация. В воздухе висит томительное ожидание неприятностей. Десантура празднует. Десантура гуляет. Сегодня им можно всё. Это – их день. И, наверное, это правильно. Они отслужили, они элита, им нужно встретиться и вспомнить былое армейское братство. Как ни посмотри, всё это очень воодушевляет, направляет и способствует. Укладывается в президентскую парадигму повышения авторитета Вооружённых сил и воспитания молодёжи в духе национально-патриотических традиций. 

Я всё это понимаю. Я не понимаю другого: почему раз в году я в своём родном городе должен чувствовать себя как на оккупированной территории? Я не понимаю, чем агрессор в подворотне с вопросом «Иди сюда, закурить есть?» отличается от бравого бойца с пузом, висящим из тельняшки, и такой мордой под беретом, что от неё прикуривать можно, с вопросом «Иди сюда, где служил?». 

Больше всего в этом вызывает возмущение вот что. Десант – это как бы элитные войска, да? Ну, такие самые лучшие в системе Вооружённых сил России. Допустим. Но тогда мы с вами – то самое мирное гражданское население, которое они должны, обязаны защищать, жизнь свою положить за нас. А вместо этого они ведут себя даже не как захватчики, а как предатели-полицаи на оккупированной врагом территории: вчера были свои, а сегодня ходят по домам и забирают куру, яйки и млеко. Разве это не мерзко?

Но объяснить им, наглым, упоротым и уверенным в своём праве требовать от всех всего и сразу, просто невозможно. Вообще трудно что-то объяснить человеку, который считает своим большим достоинством умение разбивать о голову бутылки. Вот я – журналист и, очень упрощённо говоря, зарабатываю хлеб своей головой. Никто и никогда не сможет мне обосновать мотивацию человека, сознательно крушащего свой мозг тупыми твёрдыми предметами.   

Далеко не смешной парадокс этой ситуации состоит в том, что эти вояки добиваются к себе любви и уважения, но делают это такими способами, что вызывают только ненависть и отвращение. Какой идиот придумал формулу «Боится – значит уважает»? Это вообще два глагола-антагониста, слова-антонимы.  

И тут как бы должен следовать вывод: а делать-то чего? Какой выход из ситуации? Представляется логичным просто взять и запретить. Нет такого праздника. Вычеркнут из государственного реестра официальных дат как наносящий непоправимый вред престижу регулярной армии. Но мы живём в стране, которую во время оно называли Рутения, предрасположенность к рутине, к традиции, к обряду у нас в крови. Поэтому запретить невозможно – неофициальные праздники у нас народ любит больше официально заявленных. Поэтому запретить день ВДВ – это значит позволить бойцам этого рода войск бороться за свои права, а бороться они умеют.  

Можно действовать запретительными полумерами. Точнее говоря, тщательно следовать букве закона: поскольку ни употреблять спиртные напитки, ни находиться на улице в состоянии алкогольного опьянения, «унижающем человеческое достоинство», Кодекс административных правонарушений не позволяет, то вязать их каждого первого в наручники и рассовывать по полицейским кондеям и «тигрятникам» в райотделах. Но этим с переменным успехом полиционеры и без моих советов занимаются. 

Во вторник вечером я видел на улице счастливую семью. Мужик в тельнике, сильно за сорок, ребёнок у него на плечах и молодая жена в его берете. Они просто гуляли. И было видно, как ребёнок гордится отцом. Даже сотой доли этой любви и уважения никогда и никому не заработать, не получить и не заслужить, если с утра нажраться в грязь, прибить к темечку берет, напялить тельняшку, заправить её в трусы и с криком «За ВДВ!» пойти искать таких же братух на улицах города. Ничего, кроме страха, презрения и жалости, это не вызывает. Поэтому выход один. Понимаю, что звучит это по-идиотски, но другого рецепта у меня нет: пусть им станет стыдно. Пусть они увидят себя со стороны – глазами того самого мирного населения, которое должны защищать.