Неожиданный заряд 

 Обернувшись, Иннокентий Николаевич увидел Ивана Александровича Мыльникова, старейшего из иркутских купцов и истинного ценителя всех новинок плотниковского электротехнического склада. Он и сейчас объявил, что хочет получить консультацию по паровым котлам и насосу Вортингтона. 

Правду сказать, была и ещё одна причина, по которой Иван Александрович отправился вместе с Плотниковым на склад, – не терпелось поделиться долгожданной радостью. А дело в том, что 2-й женской гимназии, где Мыльников четверть века возглавляет совет попечителей, удалось-таки купить место под огромный пристрой, выходящий аж на соседнюю улицу.

– Сколько ни упирались Ратьковы-Рожновы (бывшие владельцы участка), а против общества всё-таки не пошли! – торжествовал Иван Александрович. – Так и во всём, что бы ни говорили господа пессимисты. Вот, к примеру, кое-кто утверждал, что мещанский клуб дальше танцев с буфетом никак не продвинется, а намедни читаю: богадельню решили открыть. И наши пароходовладельцы постепенно цивилизуются: до Усолья теперь можно плыть с комфортом и даже под музыку полкового оркестра!

Мыльников весь так и лучился оптимизмом, и его настрой невольно передался Плотникову: Иннокентий Николаевич почувствовал вдруг, что должен сделать доклад на ближайшем же заседании городской думы. 

Ток переменного действия

В конце прошлого, 1906 года гласные в одночасье одобрили проект городской электрической станции: всем не терпелось получить освещение, ведь даже и в думе электричество было лишь в вестибюле, зале заседаний и коридоре, к нему примыкающем. И всё же поспешность была тут совершенно непростительна: управа даже не разослала гласным выводы электрической комиссии. Задавшись целью изучить документы, Плотников принялся обивать пороги, но лишь к концу нынешнего апреля все бумаги наконец собрались. И Иннокентий Николаевич имел несчастье убедиться: для городской электростанции подобрали систему тока, уже выходящую из употребления, а место для постройки взяли так неудачно, что станцию неизбежно придётся перестраивать, тратя дополнительно сотни тысяч рублей. 

Эти соображения и стали основой доклада на заседании городской думы. И, казалось, всё предвещало успех: Иннокентий Николаевич подобрал нужную (то есть очень доброжелательную, даже доверительную) интонацию, каждый аргумент сопроводил точными расчётами, привёл много примеров из обустройства других, европейских городов. Гласные слушали хорошо, но отчего-то передали доклад той комиссии, против действий которой Иннокентий Николаевич и выступал…

Крайняя мера

Несколько дней спустя Плотников повстречал одного из членов комиссии, г-на Стадникова, и тот язвительно переспросил:

– Вы ведь сами, кажется, продавец электричества?

– Потому и берусь выносить суждения и делать оценки.

Оппонент усмехнулся, а три дня спустя в «Иркутских губернских ведомостях» напечатали: «Понимая вполне нежелание г-на Плотникова видеть и даже предвидеть появление в Иркут-

ске городской электрической станции, я всё-таки не могу понять, как с такой жалкой аргументацией можно нападать на добросовестно выполненную работу комиссии. Я далёк от того, чтобы считать работу комиссии совершенной, но это – в мелочах, а не в сути дела, и ни о какой переделке станции, что бы там ни было впереди, не может быть и речи. Ф.Л. Стадников».

Четыре года спустя, когда только отстроенную электростанцию начнут перестраивать, никто и не вспомнит «отповедь» Стадникова, зато Плотникову попеняют, что «знал же ведь, а не предупредил!». Но это будет лишь четыре года спустя, а теперь, в июле 1907-го, раздосадованный Иннокентий Николаевич просто бросил всё и уехал за Ушаковку, на дачу. Там, в пятнадцати минутах езды от главной улицы города, был совсем другой мир – простой, понятный и предсказуемый. Обычно Плотников даже кучера отпускал и часами сидел на берегу или совершал небольшие походы вверх, против течения. Но на этот раз отъезд всё-таки был неожиданным, и по срочным делам надо было ещё кое-что отследить в газетах. Тут-то и обнаружилось, что продавцы газет никогда не показываются ни в Знаменском предместье, ни в Рабочей слободе. 

– И-и-и, батюшка, чего захотел,– удивилась почтенного вида дама, направлявшаяся к Знаменскому монастырю. – Да нам тут и почту-то не откроют никак! 

Сидевшие на скамейках соседи откровенно злорадствовали

В поисках телефона Плотников поднялся на несколько улиц вверх, в лавку Понтовича, и на одном из перекрёстков стал свидетелем ужасной сцены. Молодой человек, едва не сбивший его, развернул экипаж, догоняя молодую особу. Он бросился на девицу с нагайкой, осыпая площадной бранью, и пока Иннокентий Николаевич бежал к месту расправы, обидчик уже скрылся из виду. Сбежались родственники девушки, очень напуганные; что же до свидетелей,  то они откровенно злорадствовали, пересказывая историю неудачного сватовства ремесленника Морозова к «строптивой Татьяне».

– Так вы знаете нападавшего? – оживился Плотников. – Я сейчас вызову полицию!

– Долго ждать придётся, да и не видели мы ничего, – отвечал однорукий мужичок, сидевший среди других на скамейке. – А ежели и видели, так забудем, потому как никто нынче против Морозовых не пойдёт. После революции, стал быть, экспроприаторы больно в силу вошли. 

В лавке у Понтовичей хозяев не оказалось, а приказчик шепнул Иннокентию Николаевичу:

– Телефон-то дня три уж как не работает. Только вы, барин, об этом никому – а то быстро обчистят…

Позвонить домой Плотников смог лишь из духовного училища, что возле Знаменского монастыря. 

Буйные дети

– Так вот мы и живём, – посетовала директриса. – Поверите ли, но нашим воспитанницам даже рядом с училищем небезопасно гулять, – она подошла к окну, показывая на большую площадку напротив. – Вот, изволите видеть!

У цветущей акации толпа подростков бросала в проходящих камнями. Мальчику на велосипеде вообще преградили путь, и было нетрудно предположить, что последует дальше. Иннокентий Николаевич, совершенно не помня себя, бросился на улицу (кажется, такого не бывало с ним с юности); но всё-таки исход схватки решил плотниковский кучер, очень кстати подоспевший на поле сражения. 

Несколько дней спустя в местной прессе появились две заметки: «Нужды окраин» и «Буйные дети». С дачи Плотников съехал, но так и не избавился от ощущения, что «тёмные элементы» окраин стягиваются и когда-то сомкнутся на центре города. Даже с головой погружаясь в дела, Иннокентий Николаевич не пропускал новости из предместий в «Местной хронике». 

В посёлке Иннокентьевский на должность старосты недавно назначен был новый человек, некто Савченко – и на радость обывателям скоро нанят был фельдшер, а роты 28-го полка, не дававшие прохода женщинам, переведены в загородные лагеря. Однако с уходом солдатиков распустились  «тёмные элементы», и в первое же воскресенье на глазах многочисленной публики и общественного патруля избили одного малахольного. 

Летит! Прямо на нас спускается

И вот на фоне всех этих событий приятель Иннокентия Николаевича Владимир Моисеенков попросил продежурить один день в предместье Иркутском, более известном как Порт-Артур. Моисеенков, человек очень дельный, увлекался полётами на воздушном шаре. Кто-то это воспринимал как чудачество, но все велосипедисты-автомобилисты поддерживали его и в дни полётов устраивали на циклодроме настоящие торжества. А в нынешнем, 1907 году много публики ожидалось и в предместье Порт-Артур, где воздушный шар должен был приземлиться. 

Событие это ожидалось никак не ранее семи вечера, но Плотников по-явился, конечно же, рано утром, весь день хлопотал, взяв в помощники поселкового старосту и командира роты, вызванной из лагерей. Больше всего Иннокентия Николаевича беспокоили несколько человек, не желавшие уходить, но настроенные крайне мрачно. 

– На понтонном мосту а-агромадные щели (того и гляди, повредишься!), а оне шарики запускают, – бубнил базарного вида мужик. – На улицах все бланки повыцвели, названия не узнать, а оне об шариках только и думают. Да вот ещё что: слышно, нынешним летом начали в городки играть – вот уж дурь-то, исключительно от безделья произрастающая…

Мужик сделал паузу, собираясь с мыслями, но все вокруг закричали: «Летит, летит!» – и злопыхатель не-

ожиданно для себя загляделся. А потом рассмеялся, подпрыгнул и заорал громче всех: 

– Чудо! Чудо! А этот-то, этот-то, на трапеции, прямо на нас летит! Качай его, ребята, качай – заслужил ведь, подлец он этакий!

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отделов историко-культурного наследия, краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского