…Родился Сидор в Западной Украине. Был он болезненным и хилым ребёнком, и тогда отец на вытянутых  руках принёс его в церковь к отцу Андрею и стал молить того спасти дитя, дав обет отдать сына в служение Богу. Когда пришло время идти Сидору в школу, его взяли в гимназию при монастыре. Здесь он окончил семь классов.

Революция и гражданская война принесли море крови и человеческих трагедий. Началось повальное разрушение храмов. И понесло парня по миру, как сухой лист. В своё время он женился.  Жили на хуторе своим хозяйством. В коллективизацию раскулачили, отобрали всё, что нажили. И сослали в Сибирь, на лесоповал.  Жена его Палаша собирала грибы, ягодки, травки разные.  Сидор работал на износ, жизнь была каторжная. Тогда и прослышали Зубарские про угольные шахты в Черемхово, где платили гораздо больше и жильё предоставлялось в бараках.

Устроился на «шестёрку». Но работа в забоях была не лучше, чем на лесоповале. Если вольнонаёмный мог от чего-то отказаться, то сосланный шёл, куда посылали. Сидор был молодым крепким парнем и скоро стал выдавать полторы-две нормы. 

Сразу же, как приехал в Черемхово, начал петь в церковном хоре. Шахтёры подсмеивались. 

Всю войну работал Зубарский в угольном забое. Иной раз из него сутками не выходил. Два года подряд давал по две нормы, хотя стахановцем его не назвали. Война сравняла всех, и на шахте почти не вспоминали, что Зубарский был сосланным. После войны присвоили звание «Мастер угля», через несколько лет – «Почётный шахтёр СССР», вручили медаль «За трудовую доблесть». Жила семья трудно – четверых детей нужно было одевать и обувать. Колоски в поле собирали, травы разные. 

В шахте Сидор заработал чахотку, и дали ему вторую группу инвалидности. Вот тогда он и пришёл в Никольский приход дьяконом, через несколько лет стал священником, отцом Исидором. Приход в Черемхове был единственным от Тельмы до Зимы. Он с головой ушёл в работу: службы, крестины, отпевания. 

Послушать Исидоровы службы ездили и из других городов, из самых дальних районов.  Исповедовались. Говорили, он служил душой. Наверно, так и было. 

Батюшка пытался наладить отношения с властями, хотя церковь была отделена от государства. Однако в советское время, если крестили детей из семьи коммунистов, разговор в ГК партии был коротким: партбилет на стол. В 1990-е годы гораздо больше людей стали ходить в церковь. Вероятно, они пытались понять, почему так менялся образ жизни. Батюшка Исидор объяснял это наказанием Божьим за грехи тяжкие. Призывал молиться. Молебны служил, истинно веря, что их души заблудшие успокоение найдут. К отцу Исидору на исповедь приходили даже криминальные авторитеты. Много тайн знал и умел хранить настоятель прихода. 

Долгое время он добивался строительства в Черемхове нового храма. Власти обещали включить строительство церкви в план и часть его профинансировать. Уже и место освятили, и стройматериалы стали завозить. Но не судьба…. Началась инфляция, все сбережения храма  превратились в пыль. Так и остался приход в стареньком приспособленном помещении. 

   Много ходил и ездил Исидор по предприятиям и организациям города. Встречался с разными людьми. Ему было что сказать любой аудитории, его принимали и понимали. Интересно же, как шахтёр стал попом. Так и называли его шахтёрским батюшкой. 

Несколько лет назад шахтёрского батюшки не стало. Он вёл службу в храме почти до последнего своего дня. Сегодня на вратах Никольского прихода весит портрет отца Исидора. Всякий, кто заходит и выходит из церкви, крестится на него, как на лик святого.

В доме Зубарских по улице Гастелло время вроде остановилось, всё так, как при Исидоре. Домашние иконостасы в каждом переднем углу, теплится лампадка, на стенах портреты, старые фотографии. Здесь же шахтовые грамоты, награды в коробочках, митра, украшенная разноцветными камнями, вручённая ему владыкой Вадимом за многолетнюю безупречную службу. Кажется, вот сейчас откроется дверь и войдёт батюшка, потирая руки с мороза, перекрестится и обратится к верной подруге своей Пелагее Никитичне: 

– Чайку бы, матушка, с медком сварганила. Что-то я сегодня озяб…