Наталья выглядит гораздо старше своих 16 лет. В чёрном спортивном костюме, вязаной шапочке, из-под которой на грудь падают спутанные немытые волосы, плотная коренастая девушка походит на борца. Ей бы в спортзал, в секцию тяжёлой атлетики. Но, увы, девушка выбрала для себя другое занятие: она обманом обирает малолетних девчонок.

 Февральским днём, бесцельно болтаясь по улицам города с подружкой Олей, Наталья увидела девочку лет одиннадцати-двенадцати. Та выходила из магазина, разговаривая по телефону. 

– Такой же хочу, – с завистью сказала Наталья, – розовый! Подыграй мне, Оля: вроде мы с тобой из фирмы по распространению косметики и парфюмерии.

Наталья с Олей пристроились рядом с девочкой. 

– Мне должны сейчас принести обалденные пробники, тебе обязательно понравятся, – уговаривала Наталья, – только дай твой сотик отправить «маячок», чтоб ждали возле магазина. 

Девочка нехотя протянула розовую «Моторолу». Наталья быстро нажала на панели мобильника несколько кнопок. И тут же вернула телефон, продолжая уговаривать новую знакомую, которая назвалась Машей, пройти с ней до магазина известной фирмы.

– Какие хочешь пробнички, такие выберешь себе, и почти даром, – уверяла она. К этому времени Оля покинула компанию, сославшись на занятость. Подошли к девятиэтажному дому рядом с магазином. Потоптались у подъезда.

– Где же она, эта дилерша? – Наталья делала вид, что волнуется. – Будь добра, дай мобильник, ещё раз наберу, – попросила она опять розовое сокровище у Маши. Разговаривая по телефону, одновременно набрала номер какой-то квартиры на домофоне, попросила открыть. Вошли в подъезд и направились к лифту. Всё ещё держа трубку возле уха, Наталья, ожидая вызванный лифт, предложила:

– Зайдём к ней домой, не хочу мёрзнуть на улице. 

Поднявшись на верхний этаж, лифт дёрнулся и остановился. Маша вышла, через секунду лифт за её спиной закрылся и покатился вниз. 

Выскочив из подъезда, Маша огляделась. На улице – никого. Где же Наташа с телефоном? Мимо неё спешили закутанные в шубы люди, закрываясь от февральского ветра, шуршали колёсами машины, перебегали дорогу мальчишки. Всё ещё не веря, что жестоко обманута, девочка зашла в магазин той самой фирмы, продукцию которой якобы распространяла Наталья. Но там ничего не знали о девушке с такой внешностью… 

 Катя попала в сети, расставленные Натальей К., в прошлом году. Девица, прежде чем отнять у школьницы телефон, провела с новой знакомой целый день. Пока гуляли по улицам, рассматривая витрины магазинов, рассказывала Кате о своей доброте, о том, как она дарит собственные вещи бедным девочкам из соседних подъездов или подружкам из пьющих семей. Внезапно у Кати почему-то порвался ремешок на сумочке. Её содержимое – телефон, кошелёк, ключи, какие-то девичьи безделушки – пришлось переложить в карманы. Катин мобильник Наталья положила себе в куртку: «У тебя карман мелкий, можешь его выронить».

Дальше Наталья действовала по старой схеме. Зашли в какой-то подъезд с намерением посетить знакомую девочку. Лифт подъехал, открылся, и вдруг Катя от резкого толчка отлетела в сторону, больно стукнулась о стену, не удержалась и сползла на пол. Она видела, как закрываются двери лифта, и в последний момент поймала торжествующий взгляд Натальи. 

Катя бросилась вверх по лестнице, нажимала на кнопки звонков, но ей никто не открывал. Наконец в квартире на пятом этаже дверь отворили, и девочка попросила о помощи. Вызвали милицию. Приехавшие сотрудники обзвонили все квартиры в подъезде, но Наталью так и не нашли. От вероломства недавней подружки школьницу трясло. Конечно, её телефон по сравнению с теми, какие имеют девочки в классе, простенький, стоит всего две тысячи, но и на него бабушка, одна воспитывающая внучку, откладывала деньги с нескольких пенсий. 

– Как вы распорядились похищенными сотовыми  телефонами? – услышала Наталья очередной вопрос судьи. – Был ли у вас свой телефон на момент совершения преступлений?

 «Был. И что с того?» – мысленно ответила Наталья, похвалив себя за то, что предусмотрительно отключила сотик, лежавший в дальнем кармане. Мать одна поднимала их с братом, работала день и ночь – гардеробщицей, уборщицей. Где-то ещё хватала подработку, Наталья уже не помнила. И телефон ей купила, чтобы дочь всегда была на связи. 

«Чтоб я так гробилась?» – думала о судьбе матери Наталья. Но перед судьёй она играла роль раскаявшейся растерянной девочки. Стояла, виновато опустив голову, переминалась с ноги на ногу.

После истории с Машей она зашла в магазин на автостанции и продала кавказцу розовую «Моторолу» за полторы тысячи рублей. Просила больше, поскольку знала, что сотик стоит семь тысяч, но покупатель пригрозил милицией. В этот же вечер деньги ушли на водку, курево и закуску. Мобильник Кати она, можно сказать, вообще даром отдала – хватило только на бутылку и сигареты. Наталья вспомнила ещё один случай: как набрала для весёлой вечеринки спиртного, закуски и позвала подружку Олю, которая сейчас на суде сидит в качестве свидетеля. Вот смеху-то было, когда шокированная Оля узнала, что она сейчас пропивает вещи из своего собственного дома, проданные Натальей. 

«Я нигде не учусь, не работаю, матери ни в чём не помогаю, целыми днями или сплю, или гуляю по улицам, часто не ночую дома, веду паразитический образ жизни», – начала было зачитывать судья показания Натальи, но была вынуждена прерваться. 

– Я ничего такого не говорила про себя, это не мои слова, – возмутилась девушка.

– А разве это неправда? Подойдите и посмотрите: это ваша подпись?

Наталья долго вглядывалась в закорючку. Подпись её, но написанное резало слух, опускало ниже плинтуса, как говорил кто-то из дружков. Себя она считала ловкой, умной, хитрой и удачливой, а тут такие обидные слова. 

– Всё ли верно? – этот вопрос судья задавала уже матери – законной представительнице обвиняемой.

– Да, всё правильно.

Мать Натальи собиралась продать квартиру и уехать к родственникам. Думала: переменится обстановка и дочка, расставшись с дружками-собутыльниками, авось возьмётся за ум. Но, как видно, конца и края этому не будет. Пока дочь находилась под следствием, буквально за неделю до суда, ей предъявили обвинения ещё по двум кражам. Из дома тащит всё ценное, а недавно заявила, что беременна. Обещала познакомить со своим парнем, но тот что-то не торопится объявляться. 

– Всё, что могла, делала, сил моих уже нет. Исправляться Наталья не хочет. Когда дома сидит, дверь никому не открывает, боится, что придут за ней. Не милиция, так дружки-уголовники. Но стоит ей выйти на улицу, опять принимается за своё. Мне соседей стыдно, домой хожу крадучись.

– Вы считаете, что исправление дочери невозможно без изоляции от общества?

– Да, считаю.

Наталья оторопела. Это говорит мама, которой она вертела всю жизнь? Мама, которая с ног сбивалась, разыскивая её по дружкам? 

– Я беременна, я не хочу в тюрьму, – вскочив со своего места, закричала Наталья. – Я пойду учиться, я буду работать! 

 Она вдруг ощутила себя зверьком, который мечется по клетке,  натыкается на металлические прутья и не находит выхода.