Усевшись за стол перед иркутской прессой, Валерий Золотухин тут же достал толстую тетрадь и принялся делать какие-то записи, время от времени поднимая глаза и сосредоточенно оглядывая сидящих перед ним журналистов из-под очков. Рассказывать о спектакле «Все мои сыновья», где он сыграл главную роль, артист предоставил  президенту общенациональной программы «В кругу семьи» Александру Ковтунцу, тоже приехавшему в Иркутск, который сообщил, что пьеса Артура Миллера была поставлена польским режиссёром Кшиштофом Занусси в рамках этой программы и премьера её прошла 5 декабря прошлого года. 

Когда очередь говорить дошла до Золотухина, который, кроме прочего, является художественным руководителем программы, он, оторвавшись от своей толстой тетради, по-деловому сказал: «Спрашивайте». 

– Вы сейчас делаете заметки, а мы знаем, что вы ведёте дневники, это для них? – тут же поинтересовались из зала. 

– Yes, – односложно ответил артист. 

– А какой это по счёту дневник, вы не считаете?

– Как не считаю, считаю, конечно. Сейчас посмотрим… – Золотухин пролистал тетрадку к началу и сообщил: – 116-й. Они давно публикуются. Вот у нас сейчас какой год? 2011-й. В апреле этого года должен выйти 17-й том. 

Надо сказать, стремление фиксировать свои воспоминания у Валерия Золотухина почти маниакальное: дневники он ведёт с 17 лет, делая в них записи практически ежедневно. Опубликованные тома вместили события, касавшиеся его жизни, с 1958 до 1994 года. Отдельно Золотухин написал несколько книг воспоминаний о своём друге и коллеге Владимире Высоцком.

Видимо, одна из больших поклонниц таланта советского барда и актёра, зная об этом, смущённо подняла руку для вопроса и, оговорившись, что можно не отвечать, спросила: «Если бы у вас была возможность поговорить с Высоцкими сейчас, о чём бы вы говорили?».

Золотухин засмеялся:

– О чём бы поговорили? – Он немного помолчал. – Недавно я видел такой сон: поезд сходит с дистанции. И в это время выходит оттуда Высоцкий в белом костюме Даля из дуэли. (Вероятно, актёр имел в виду картину «Плохой хороший человек», снятую по чеховской повести «Дуэль», где в главных ролях сыграли Олег Даль и Владимир Высоцкий. – «Иркутский репортёр»). Он уже начинает уходить  по путям, но вдруг поворачивается и говорит: «Береги Ивана». Вот об этом я хочу у него спросить: «Какого Ваньку ты имел в виду: Ваню Бортника, или Ваню Дыховичного, или моего Ваньку, младшего сына? Какого?».  

Учебники жизни 

Тема отцов и детей возникала в процессе пресс-конференции не раз. Спектакль «Все мои сыновья» заставляет задуматься о семейных ценностях и их значении для каждого человека. Валерий Золотухин сыграл в этом спектакле отца семейства и провинциального фабриканта Джо Келлера, во время второй мировой войны поставлявшего министерству обороны США детали для авиационных моторов и однажды продавшего заведомо негодные запчасти. Он оправдывал свои действия интересами семьи, а в итоге его старший сын покончил жизнь самоубийством. Джо Келлер, осознав, что косвенным виновником этой смерти явился он сам, тоже пришёл к суициду. 

– А что такое семья для вас: это любовь, это ответственность, преемственность, традиции? 

– Безусловно. Сама и ответила на этот вопрос. Все те слова, что вы сказали, запишите, что я их произнёс. Но здесь есть и другая сторона, более глобальная, наверное. Кроме плюсов, в каждой семье есть и минусы: есть вечный конфликт отцов и детей. Он показан и в этом спектакле. А возникает он из-за противоречия во взглядах родителя и его сыновей, из-за того, что к одним и тем же действиям они относятся по-разному. Отец считает, что ради семьи можно идти на сделки с совестью, а его дети более категоричны в этом вопросе. 

Знаете, мой средний сын Серёжа, покойный, задавал мне на этот счёт довольно резкие вопросы (сын Валерия Золотухина Сергей был барабанщиком в рок-группе «Мёртвые дельфины». В 2007 году он по невыясненным причинам покончил с собой. – «Иркутский репортёр»). Серёжа меня как-то спросил: «Папа, ну почему ты всё время врёшь?». А я думаю: что значит «врёшь»? Вот он слышит, что я по телефону говорю кому-то, что я на съёмках. А на самом деле я дома. Или, там, журналисты звонят, надоедают, а я им отвечаю, что занят и вообще меня нет в Москве, хотя по правде я в Москве. И для меня кажется, что это житейские уловки, ничего страшного. Не то враньё, которое делает кому-то действительно плохо. А вот нынешние молодые люди, мои дети,  совсем по-другому на это смотрят. Они более требовательны к миру и хотят видеть в родителе пример. 

Вообще, я думаю, что взаимоотношения с детьми – это же отдельный учебник жизни. Потому что в них отражается мир. И после, когда дети вырастают, нельзя пренебрегать возможностью поговорить, поспорить с ними. Мы часто спорим с моим старшим сыном, священником, о разных рациональных и моральных взаимоотношениях. Я думаю, что и вас дети учат. Другое дело – учимся ли мы у них. Ведь если мы не умеем учиться, то вряд ли умеем учить. 

Домашний театр

«Кроме плюсов,в каждой семье есть вечный конфликт отцов и детей»

Во время работы над спектаклем Валерию Золотухину, как он признался сам, тоже пришлось поучиться. Дело в том, что с Кшиштофом Занусси 69-летнему актёру ещё не случалось работать. 

– Всякий талантливый режиссёр – это отдельная система, – объяснял артист. – Нет какого-то единого подхода, как, например, система Константина Сергеевича Станиславского, – это всё химера. Каждый режиссёр работает по-своему. 

Я вот привык быть в жёстком подчинении у Любимова (Юрий Любимов – художественный руководитель Театра на Таганке. – «Иркутский репортёр»). У него есть замысел, которому все подчиняются. А одной из особенностей подхода Кшиштофа Занусси было то, что он дал актёрам огромную свободу. Он ведь подбирал артистов и понимал, что профессиональный уровень у всех есть и они справятся с ролями. «Играть вы умеете», – говорил он нам. А своей главной задачей он видел создание атмосферы, нужного климата, в котором мы бы стали работать. 

Поэтому он собрал всю труппу и на две недели привёз в Польшу, в свой загородный дом. И его семья, его девять собак, его жена, племянник, многочисленные гости стали системообразующим климатом. 

Мы вместе завтракали, обедали, говорили на отвлечённые темы. И всё это работало на спектакль! 

Знаете, я не выходил из этого дома ни разу за время пребывания там. Ни в Варшаву не ездил, никуда. Занусси вывозил меня только на спектакли вместе со своими внучками. 

В такой обстановке мы работали. И знаете, когда актёр свободен и понимает, что режиссёр не спрячет его за своим собственным видением спектакля, что он на сцене голый – в хорошем смысле, – тогда актёр начинает творить. В этом смысле я чрезвычайно благодарен Занусси.

– В одном из интервью вы сказали, что «роль в этом спектакле стала самой интересной и самой трудной за последние 10 лет». Что именно было сложным для вас? 

– Не помню, чтобы я это говорил. Но, тем не менее, каждая новая роль – это белый лист бумаги, и всё надо начинать с начала, всё своё актёрское образование. А если уж говорить о трудностях, они заключались в том, что ты не знаешь, как приспособиться к новому режиссёру и как он к тебе приспособится. И успеем ли мы притереться друг к другу за такой короткий срок: ведь антреприза была ограничена жёсткими временными рамками, на 5 декабря была объявлена премьера, и мы должны были сыграть в Екатеринбурге этот спектакль. 

Это сжатое время, и надо было увеличивать коэффициент полезного действия организма. Поэтому все те две недели, которые мы репетировали у Занусси в Польше, мне было страшно. Страшно, что не успеем. Ведь то, что достигнуто в репетициях, зачастую мало дорастает в спектакле. Значит, надо было достичь такого уровня, чтобы не было, как говорится,  больно и стыдно за бесцельно прожитые годы. Я надеюсь, что у нас это получилось.