– Политики обещают, что имя Юрия Абрамовича сохранится не только в газетных публикациях и воспоминаниях людей. Депутаты Заксобрания собираются учредить почётный знак имени первого губернатора «Признание», а члены общественного совета по сохранению памяти и развитию наследия первого губернатора Иркутской области инициируют переименование улицы Нижней набережной в Набережную Ножикова и обещают в день его рождения проводить Ножиковские чтения. Вы принимаете участие в этой работе? 

– Общественными вопросами по сохранению памяти Юрия Абрамовича я не занимаюсь. Считаю это для себя нескромным. Может, и не права. О некоторых инициативах слышала от сына. Но порой из-за этой отстранённости попадаю в неловкие ситуации. Я продолжаю педагогическую деятельность (хотя уже несколько лет работаю специалистом в  региональном министерстве строительства), по выходным занимаюсь с детьми с нарушениями слуха и речи. И вот один родитель предложил свою посильную помощь в продвижении проектов по увековечению памяти Юрия Абрамовича, а мне пришлось ему посоветовать обратиться в оргкомитет или городскую Думу. Мне было очень приятно узнать об этом порыве. Сохранение памяти об отце важно не только для семьи, близких, но и для всех жителей Иркутской области.

– Насколько сейчас велик круг близких людей Юрия Абрамовича?

– На мой взгляд, их не так много. Это моя младшая сестра Настя, которая уже много лет живёт в Лондоне. Мои мама и сын, теперь ещё и супруга Ильи (он не так давно женился). Ирина Беневоленская, последняя жена Юрия Абрамовича. Я относительно недавно перебралась в Иркутск, и поэтому папины друзья не стали друзьями для меня.

– Откуда вы родом?

– Я родилась на Урале, в Троицке, и прожила там почти всю свою жизнь. После того как отец окончил институт, они с мамой переехали из Иванова в Челябинскую область. Папа работал на местной ГРЭС. 

Отец познакомился с мамой, когда учился в Ивановском энергетическом институте. Они поженились. Их брак, к сожалению, распался в 1969 году. Я совсем недавно была в Иванове и по всем папиным местам прошла. Он говорил про улицу Рабфаковскую. Смотрю: Рабфаковская улица – совсем недалеко от маминого дома. В Иванове у нас осталась могила мамы Юрия Абрамовича, моей бабушки, в честь которой меня Татьяной назвали. 

А в Иркутск я перебралась из Челябинска в 1999 году, когда папа уже оставил губернаторский пост. Тогда Илья школу окончил, ему нужно было готовиться к поступлению в вуз. Мы в то время расстались с мужем. Я работала в школе, в детском саду, концертмейстером в театральном коллективе, зарабатывала, конечно, очень мало для того, чтобы учить сына. Нам нужна была помощь. И папа всё прекрасно понимал. Надо сказать, мне не приходилось чего-то у него просить. Он сам знал, когда и чем нужно помочь. 

– Как часто он оказывал деятельное влияние на ваши решения?

– Он ни на чём не настаивал. И уж тем более никогда не давил. Он мог дать оценку уже совершившемуся событию. Например, говорил, что рад тому, что я стала музыкантом. Папа сам был музыкальным человеком. Очень хорошо пел, а мама ему  аккомпанировала. Музыки в доме было много. Мама вспоминает анекдот. Однажды, ещё совсем маленькой, я её спросила: «Как Баха зовут?» – «Иоганн Себастьян». – «А я куклам сказала: Иван Сергеевич». У нас было много пластинок с оперной музыкой. Они остались в Челябинске. Когда я переезжала, к сожалению, их невозможно было вывезти. Мне было безумно жаль оставлять эти старые виниловые записи. Там же осталось пианино. Сначала на нём играла мама, а потом я. У меня есть фотография: в три года я сижу за инструментом и ручки уже стоят правильно. Папа был за то, чтобы я музыкой занималась. Поддерживал меня в этом. Когда они с мамой расстались, он приезжал к нам и даже как-то на экзамен по музыке со мной ходил.

– Вы оказались рядом с Юрием Абрамовичем, когда у него был, наверное, самый сложный период жизни.

– Папа никогда не жаловался. Он говорил, что нисколько не жалеет, что оставил работу. Юрий Абрамович по-настоящему был востребован. Даже для того, чтобы к нему приехать – я навещала его каждую неделю, – всегда с ним созванивалась. Он был нужен людям. 

– Человек ушёл из власти и из жизни, а люди его вспоминают добрым словом. Это, конечно, показатель людской любви. Его персона обросла городскими легендами. Наверное, каждая десятая бабушка будет рассказывать, как её подвозил губернатор на «Ниве»…

– Было такое. И он мне рассказывал, что, когда в Зелёном были проблемы с общественным транспортом, специально выезжал в определённое время, чтобы подвезти девочку, которая добиралась до школы, и людей подвозил.

– Насколько созданный масс-медиа образ Юрия Абрамовича отличался от того, каким он был на самом деле?

«Когда стала постарше и он уже стал занимать высокий пост, признаюсь, Я боялась ему не соответствовать», – вспоминает Татьяна Юрьевна.
Снимок сделан в Иркутске. Тогда ей было 16 лет (фото из семейного архива)

– Вообще, его образ не надо было создавать. Он был создан им самим. Какой он был по телевизору, такой был и в жизни. Папа как-то рассказал, что во время путча, в августе 1991-го, вышел к толпе, чтобы успокоить людей. Он ничего не боялся. Муж одной из моих коллег, который был тогда на этой площади, вспоминал, что, увидев Юрия Абрамовича, начал беспокоиться за него: мало ли как могли среагировать собравшиеся. Все были возбуждены. Позже мне довелось видеть в записи этот митинг. Признаюсь, на меня поведение отца произвело серьёзное впечатление. Он совершил гражданский подвиг. 

– А в быту Юрий Абрамович был сложным человеком? Трудно было быть его дочкой?

– Когда я маленькая была – нетрудно. Папа был то на работе, то в командировке, а когда находился дома, с ним всегда было интересно. Он был очень активный человек: лыжи, коньки, занимался фотографией. Потом, когда стала постарше и он уже стал занимать высокий пост, признаюсь, я боялась ему не соответствовать. 

– Как принималось решение о передаче личных вещей Юрия Абрамовича в библиотеку Полевых?

– Это было решение отца. Папа давно сотрудничал с библиотекой Полевых. Я живу в Университетском. Иногда доводилось самой видеть объявление о том, что у папы там встречи с иркутянами. 

– Что вы оставили себе на память?

– У него всегда были интересные галстуки, я их собрала и отдала сыну. А ещё он очень любил современные гаджеты. У него были айпод, коммуникатор. Я ими теперь пользуюсь. Часто слушаю сохранённые им записи: Ванессу Мэй, Анну Нетребко, народные песни, кое-что из шансона. И ещё у меня хранится старый альбом со снимками наших родственников, вплоть до ленинградского прадедушки – ещё дореволюционные фотографии. Я совершенно случайно нашла папино свидетельство о рождении. Мне очень жаль, что не сохранился полковничий мундир Юрия Абрамовича. В 90-х папе присвоили звание полковника запаса.  Он эту форму хранил и очень гордился ею. Но мундир сгорел, тогда и снимков много погибло в огне. Были фото с Маргарет Тэтчер, с автографом, например. 

– Как вы будете отмечать день рождения Юрия Абрамовича уже без него? И чем нынешний будет отличаться от того, что бывало раньше?

– Думаю, мы просто соберёмся семьёй. Хотя день рождения папы не был семейным праздником. К нему всегда приходило очень много гостей, при этом он никого не приглашал. И мы собирались, готовили угощение, помогали ему встречать гостей. Поздравляли журналисты, политики, бизнесмены. Все губернаторы приходили. И не было ни одного года, чтобы его не поздравили лично Юрий Викторович Захватошин, Владимир Кузьмич Яковенко, друзья, с которыми он работал в тресте «Востокэнергомонтаж». 

– Статус дочери первого губернатора Иркутской области вас не тяготит?

– Я его не афиширую.  

– Вам часто говорят о внешнем сходстве с отцом?

– Вы находите, что мы похожи? Мне казалось, что у меня мамины черты лица .

– А характер отца?

– Ну что вы. Я, наоборот, очень мягкий и уж точно не такой смелый и решительный человек. Скорее Настя похожа характером на Юрия Абрамовича. У Ильи есть что-то от характера деда. Но он признаётся, что осознание того, какому человеку ты приходишься внуком, заставляет соответствовать. Сын получил юридическое образование, он всегда хотел быть юристом, наверное, с детского сада, как все мужчины, амбициозен. 

– В последних интервью Юрий Абрамович с сожалением говорил, что проводил мало времени с близкими людьми. Вы это с ним обсуждали?

– Когда стало ясно, что болен, он сказал об этом. И больше мы эту тему не обсуждали. Может быть, мы многое друг другу не сказали. Все последние дни я была у него в больнице. В тот день, когда он умер, отлучилась на несколько часов. Вернулась – мне сказали, что его уже нет. Потом подумала: «Папочка, ты теперь наш светлый ангел. Помогай нам оттуда».