Чем занимаются учёные во внутренних делах

В декабре 1945 года, когда в послевоенной стране милиция вплотную занялась разгулявшимся криминалом, в недрах НКВД был создан НИИ криминалистики – это была первая в стране научная структура внутри Министерства внутренних дел. За время существования она несколько раз была реорганизована: в феврале 1992-го – в НИИ МВД России, в следующем году – во Всероссийский НИИ МВД, а в марте 2002-го на его базе создали шесть научно-исследовательских центров (НИЦ). В Иркутске расположился НИЦ-6, который работает в пяти сибирских регионах – от Бурятии до Республики Тыва, это четверть площади России.  

Первые десять минут «Иркутский репортёр» тщетно старался понять, чем занимаются сотрудники института, – воспитанные в том духе, что любое их слово  только для служебного пользования, с журналистами они говорили не столько неохотно, сколько неумело. 

Их спрашиваешь:

– Что вы делаете? Вот приходите на работу – и чего? 

А они тебе:

– Мы участвуем в подготовке аналитических справок и разработке программ для отделов милиции для противодействия преступлениям. Например, была областная программа по противодействию наркомании в области – мы принимали участие в её разработке и разработке местного законодательства.

– Подождите, вы живого наркомана видели? 

– Конечно. На улице. Но вы поймите, что не наша задача их ловить. Мы – научно-исследовательское учреждение. У милиции, которая работает «на земле», время от времени возникают проблемы, как толковать тот или иной закон. Например, какие дозы наркотика являются крупными, какие наркотики являются более опасными. То есть как определить,  какую ответственность человек должен нести – административную или уголовную. Мы берём актуальную тему по запросу милиции и её разрабатываем. Сегодня самые актуальные темы у нас в регионе – наркомания, подростковая преступность, угоны машин, вывоз леса, кража скота и этническая преступность. Сами мы с наркоманами не общаемся.  

Особенности «откупного» угона

Научный сотрудник НИЦ-6 ВНИИ МВД: «Время называть наши фамилии ещё не пришло…»

– И как вы решаете подобные темы? С чего начинаете и чем заканчиваете? – настаивает «Иркутский репортёр».

Сотрудники тяжело вздыхают и переходят на человеческий язык. Получается вот что. Одной из самых актуальных проблем последнего времени, которой занимался НИИ МВД, был угон на территории Иркутска дорогих машин «на откуп». То есть их воровали, чтобы вернуть хозяину за вознаграждение. С начала 2000 года начался вал подобных преступлений – на территории области их было больше всего по РФ.  Милиция обратилась в институт с запросом, как противодействовать данному виду преступлений наиболее эффективно.

Сначала сотрудники института собирали данные, разговаривали с пострадавшими водителями и составляли аналитическую справку, чтобы выявить особенности угонов и их уязвимые места. Оказалось, что в городе, в основном из центра, угонялось до 30 машин в день, а количество устойчивых преступных группировок, этим занимавшихся, было около шестисот! Проблема отчасти заключалась в том, что статья УК 166, карающая за неправомерное завладение автотранспортным средством, в тот момент практически не действовала.

– Понимаете, задерживаешь человека на чужой машине. Если он хоть что-то успел с неё снять и продать – это кража, статья 158, суровые санкции. Если же хозяин её у магазина оставил, а её тут же горячую угнали и сразу угонщика задержали, то он, как грамотный человек, немедленно сообщает: «Да я просто покататься хотел!» Бывало, задерживали угонщика в машине с работающим двигателем, а он говорит: «Я погреться залез, а мотор запустил, чтобы печка работала!» Статья 166, до трёх лет, и то если докажешь! Сами понимаете: украл кошелёк со ста рублями – садишься за кражу, украл машину стоимостью миллион – садишься за угон. 

Выяснилось, что половина всех украденных в городе машин идёт «на откуп» прежним хозяевам. Одна четверть – это очень дорогие машины, которые угонялись «под заказ», богатым заказчикам из республик Средней Азии и Кавказского региона. Ещё одна четверть – угнанные наркоманами дешёвые авто, их разбирали на запчасти. При этом «откупные» машины угоняли сложно организованные преступные сообщества. Сначала выбиралась жертва и отслеживалось, есть ли у неё достаточно денег, чтобы выкупить машину. Долго готовили угон. Чаще всего крали от крупных торговых центров – это так надоело их хозяевам, что некоторые из них были вынуждены заключать негласные договоры с угонщиками: «здесь машины не берём».  

Потом угонщики либо сами звонили хозяину, либо ждали объявления в бегущей строке по ТВ. Обратно машину возвращали только при посредничестве одного из местных бандитских авторитетов – он одним своим присутствием в деле гарантировал, что денег требуют не кидалы, а настоящие угонщики. Все переговоры шли через специальных адвокатов – их имена пострадавшие водители передают друг другу: «Угнали машину? Звони такому-то, он поможет». Машина возвращалась хозяину за треть рыночной цены.      

Вал подобных преступлений продолжался до 2005 года, пока не пришёл новый начальник ГУВД генерал Антонов. К тому времени уже давно назрела необходимость решить эту проблему, и по рекомендации НИИ МВД гордиев узел разрубили в самом болевом месте. Зная, что подобный бизнес невозможен без участия криминальных авторитетов (в Иркутске этим промышляли около семи человек), высшее милицейское начальство дало им понять, что их имена хорошо известны и при продолжении угонов им устроят большие проблемы. Вал прекратился – сейчас угоняется три – семь машин в день.  

Китайцы лес не рубят

По рекомендациям НИИ МВД в Республике Бурятия была создана лесная милиция. Подобная милиция сейчас создаётся в Иркутской области. Понятно почему: незаконный вывоз леса – самая больная тема: бизнес функционирует отлаженно и бесконтрольно. Лес у нас большой и ничей, зарабатывать в деревнях нечем, а на южных границах косяками ходят благодарные покупатели. 

Проблема, по мнению экспертов НИИ, в том, что все с этого имеют свою долю, начиная от крышующих воровство бандитов и до нечистоплотных сотрудников правоохранительных органов. Этот бизнес расписан ещё лучше, чем угон автомобилей. Например, говорят, что китайцы вывозят наш лес. Но китайцы не рубят и не  вывозят древесину – как сказали наши эксперты, «они не умеют рубить лес и не имеют никакого желания сидеть сутками на делянах». Они находят на трассе людей, которые занимаются организацией лесного бизнеса, в придорожных кафе, в отстойниках машин, лесовозов и дальнобойщиков. Кубометр стоит в среднем 1200–1500 рублей – то есть обычный «МАЗ» за раз привозит около 30–50 тысяч рублей. 

Организаторы работают под кураторством авторитета, который договаривается со «своими гаишниками» о проходе «своих машин» – у милиции тоже свой план, и чужие машины они отводят на штрафстоянку, не трогая «свои номера». Организаторы находят лесорубов – это обычные деревенские жители, рубящие «свой» лес в окрестностях деревни, не пускающие туда чужих и не сующиеся на чужие деляны. Пока деляна рубится, организаторы находят транспорт и трелёвщиков, которые погрузят древесину. Водители, трелёвщики и рубщики друг друга не знают. Поэтому, если лесной милиции удаётся пресечь цепочку на каком-то этапе, организаторы всё равно уходят от ответственности. Заказчик-китаец рискует только деньгами. А отвечают случайные люди.  

Ещё хуже ситуация в Бурятии, включая Усть-Ордынский округ. Из-за того, что у бурят клановая система и живущие в ближайших деревнях обычно члены одного рода, поймать их за вырубкой леса невозможно – они все заодно, уверены, что это их земля и, соответственно, их лес. Начальники муниципалитетов и члены поселковых администраций, милицейские начальники и рядовые постовые милиционеры – все «повязаны родной кровью». Именно поэтому одной из важных рекомендаций НИИ МВД является пожелание направлять туда на руководящие посты людей других родов или вообще представителей других национальностей.

Сибирь – край тюремный

В начале прошлого года в области резко выросло количество бытовых убийств – их стало больше почти на 10%, подавляющее большинство совершены в состоянии алкогольного опьянения. Ещё один сотрудник института, Михаил Олегович, получил патент из ГУВД от службы уголовного розыска на разработку обоснования причин «убийственной статистики» и внедрение мер по профилактике – сейчас работу рассылают по всем райотделам.  

Внешне всё обстоит просто. Сибирь – край таёжный, огромное количество зон, только в черте города находится три тюрьмы. Это оказывает влияние на состав жителей – большая часть заключённых после отсидки остаётся жить поблизости от места заключения или едет в ближайший райцентр. Работа предписывает профилактику этого контингента, так как выяснилось, что по умышленным убийствам рецидив составляет 40% – почти половина отсидевших убивает повторно.    

На фоне кризиса выросла безработица, и Иркутская область – один из лидеров по стране. Люди стали больше пить, а дальше цепь событий самая банальная: выпили – поссорились – схватились за ножи – один или несколько трупов. Рост подобной преступности в начале года объяснялся банально и комично: долгие новогодние праздники у неблагополучных слоёв населения продолжаются… по 23 февраля, а иногда и до Восьмого марта. Потом организм не выдерживает, и марафонцы Нового года попадают в наркологические отделения с тяжким бредом, галлюцинациями, отравлениями и прочими симптомами, которые в народе называют одним словом – «белочка». А значит, нужно интенсифицироваться и участковым уполномоченным.  

Тем не менее по умышленным убийствам Иркутская область по-прежнему занимает среди всех краёв необъятной Родины четвёртое место с конца. К концу года их количество несколько уменьшается, но реальные плоды программы станут видны только в следующем году – она поставлена в план мероприятий – 2011.

И это – только несколько наиболее актуальных направлений работы НИИ МВД. Программы, разрабатываемые учёными-милиционерами, реализуются годами, осуществляется их авторское сопровождение, чтобы их не засунули в стол и не забыли, поэтому моментальный эффект оценить невозможно. Александра Маринина написала серию теперь уже культовых детективов про милиционера-аналитика Анастасию Каменскую, которая раскрывает преступления, анализируя факты, добытые своими коллегами, работающими «на земле». Конечно, сотрудники института не такие «белоручки», им приходится ездить в командировки, исследовать проблему в непосредственной близости. Но сходство с высоким интеллектуалом Каменской очевидно.