На этот  раз милицейская группа не располагает оперативной информацией. Она находится в свободном патрулировании. Но сержант милиции Семён Ахтямов гонит машину в пологий подъём на 80-90 километрах в час, будто торопится доставить своих коллег в конкретное место к назначенному времени. И только проскакивая уходящие от магистрали в глубину леса узенькие грунтовки, он на мгновение сбрасывает газ, чтобы тут же, убедившись в отсутствии следов на припорошенных снегом отворотах, снова добавить обороты.

Вдруг резкое торможение. Машина ещё несколько метров скользит вперёд, но тут же задним ходом возвращается назад. По едва видной из-за кустов заброшенной дороге, которую я даже заметить не успел, в лес уходят чёткие, свежие следы грузовика. Капитан Александр Шпаков и старший лейтенант Лопсон Шагдуров не сомневаются: лесовоз. 

Стена леса, казавшаяся с магистрали нескончаемой, оказалась не толще ста метров. Вместо стройных растущих сосен мы увидели варвар-ские вырубки – старые криминальные лесосеки и завалы из брошенных деревьев. На некоторых сохранилась зелёная хвоя. Значит, они были срублены относительно недавно, в самом конце минувшего лета или в начале осени. Яркими оранжевыми пятнами светится в лучах поднявшегося солнца уже засохшая, но ещё не осыпавшаяся хвоя деревьев, спиленных прошлой зимой. Беспомощно тянут в небо чёрные корявые сучья деревья, поваленные три-пять лет назад. 

«Чёрным» лесорубам нужен только один, максимум два четырёхметровых «экспортных» сортимента из нижней части дерева, за которые китайцы платят довольно щедро. А так называемый пиловочник, который стоит дешевле, бросается на деляне. 

– Остановись, послушать надо, – обращается к сержанту Шпаков. 

– Рано, – отвечает тот, не притормаживая. – Я здесь в прошлом году катался. В округе на несколько километров отсюда рубить нечего. Везде такая картина, – кивнул он на изуродованный лес за окном машины. 

И здесь след, по которому резво бежал наш «уазик», пересёк другой. Такой же чёткий и свежий. Остановились. Рисунок протектора – один в один. Возможно, водитель лесовоза специально петляет по лесу, как заяц, пересекая собственные следы, в надежде сбить с толку возможных преследователей. Лесная милиция с подобным встречалась. Но, может быть, это и второй лесовоз. 

Изучив следы на их пересечении, решили ехать по более свежему. А при очередной «минуте тишины», которую устроили недалеко от высоковольтной ЛЭП, услышали не только треск работающей бензопилы, но и глухой удар о землю упавшего дерева. Правда, не в той стороне, куда ушёл лесовоз.

«Охота» на вальщика длилась недолго. Шпаков и Шагдуров пересекли широкую просеку ЛЭП пешком, скрытно, чтобы не вспугнуть «бандитов», если заготовка древесины ведётся под охраной. Привычная предосторожность, основанная на многолетнем опыте, принесла абсолютный успех.

«Чёрные» лесорубы за несколько лет умудрились на несколько веков вывести из оборота огромные лесные пространства: серьёзный лесозаготовитель на расстроенные лесосеки не пойдёт

– Да. Понял. Едем! – ответил Семён Ахтямов на телефонный звонок, и «уазик» рванул по холмистой, извилистой дороге через изъеденную старыми карьерами просеку, потом немного вдоль неё по противоположной стороне, и неожиданно резко остановился. Справа на небольшой полянке, отделённой от просеки и дороги полупрозрачной порослью, пряталась белая иномарка без государственных номеров.

В ней-то как раз и находился охранник с рацией, который должен был предупредить вальщика в случае появления машины. Пешие инспекторы легко и аккуратно обошли её по лесу и взяли вальщика «тёпленьким» прямо во время работы, у наполовину подпиленной сосны. Им оказался совсем молодой парень. Он, похоже, был даже не столько испуган, сколько изумлён: «Вы откуда взялись-то?!». И почти по-детски любопытен: «А ещё кого-нибудь сегодня поймали? Тут же везде лес воруют. Особенно в Хайте. Вам лучше бы туда проехать надо было». 

Отпираться, оправдываться в такой ситуации бессмысленно, поэтому вальщик честно, а иногда даже охотно отвечал почти на все вопросы милиционеров. Исключение – чужие фамилии. Называть их он отказался категорически: «Вы их поймайте, и пусть они вам сами представятся». 

Узнав, что я журналист, стал ещё словоохотливее. Рассказал, что живёт в Тельме. На нелегальную заготовку древесины выехал «в первый раз», потому что «просто деньги нужны». Что рации, которые не помогли избежать встречи с милицией, они с приятелем «взяли попользоваться» у знакомых. И что на нормальную работу он бы с удовольствием устроился, но «не берут, потому что надо восстанавливать паспорт, который сгорел у друга на даче». С улыбкой и по-детски наивно пробует не то чтобы оправдать, но хотя бы чуть-чуть смягчить свою вину. «А с другой стороны, мы нефтяникам помогаем, – неожиданно заявляет он, подразумевая проходящий поблизости нефтепровод. – Потому что пока лес рубят – нефть меньше воруют». 

– Ты помнишь, каким был лес в твоём детстве? – пытаюсь морализировать я, чтобы пробудить в нём совесть и подтолкнуть к публичному раскаянию. 

– Да, конечно, – отвечает он радостно. – В детстве у нас в Тельме был такой же лес, как здесь. Сейчас мы там его не рубим. Наоборот, даже сами гоняем порубщиков, которые приезжают к нам лес воровать из Усолья, из деревень. У нас возле речки лес рос и были полянки. Туда все отдыхать ездили. Но тот лес давно спилили и забрали себе сами же тельминцы. Мы хотим сохранить хоть то, что осталось.

Заметив в его глазах пусть ещё не личное раскаяние, но некоторое сожаление о погубленном лесе, пытаюсь зайти с другого бока. 

– Твои соседи, друзья, одноклас-сники знают, чем ты занимаешься?

– Пока нет.

– А когда узнают, как к тебе отнесутся, как у вас вообще к незаконным рубкам относятся?

– Так они почти все сами занимаются этим…

Я не унимаюсь. Захожу с третьей стороны. 

– У тебя взрослая жизнь только начинается. И теперь, скорее всего, она начнётся с судимости… 

– А у меня уже есть судимость по этому делу.

Я, признаться, опешил от неожиданности.

– Так ты же говорил, что первый раз в лес вышел… 

– Но это же почти год назад было. Тогда я две сосны свалил не для заработка, а для своего дома. Меня оштрафовали и дали год условно. Срок в январе заканчивается. А сейчас я опять первый раз.

– А этот лес, который уже для заработка, под заказ валил? Кому вы продать его собирались?

– У кого деньги есть, тому и везём обычно. В основном китайцам, потому что у них всегда деньги бывают. Они на пилораме всё перерабатывают и вывозят пиломатериалом. Документы китайцам не нужны. Они так берут. 

– И деньги просто так отдают? Расписываться нигде не просят?

– Нет. Сколько кубов – столько денег.

– Скажи мне, только по душе, по совести. По-другому лучше вообще не отвечай.  Вот вырубаешь ты наш лес, а китайцы на тебе наживаются. Ты себя в услужении у них не чувствуешь? У них же, в отличие от тебя, паспорта на даче не сгорели. Они живут в России более законно, чем ты. И судить их никто не собирается. Представь, что перед тобой богатый китаец, у которого из кармана деньги торчат. Он раздаёт их нужным людям, поэтому у него нет проблем с оформлением документов на украденную тобой древесину. Выходит, что это он в твоём лесу хозяин и барин, а ты у него  батрак, скорее даже лакей.

– Но деньги же сейчас всем нужны, – вновь попытается найти себе хоть какое-то оправдание начинающий «чёрный» лесоруб, но (наверное, из сохранённого с детства уважения к возрасту) заканчивает примирительной, на его взгляд, фразой. – Вообще-то, конечно, мы их рабочими получаемся…

Мне расхотелось продолжать разговор. И со вторым задержанным, который, похоже, был в этой криминальной группе старшим не только по возрасту, говорить не стал. 

По вызову иркутских инспекторов на место лесного преступления наконец-то приехала большая группа усольских милиционеров. Началось долгое оформление первичных документов, подсчёт спиленных и повреждённых деревьев, замер диаметра пней, контрольные срезы криминальной пилой со стволов и пней поваленных деревьев, телефонные переговоры с руководством лесничества о передаче им на ответственное хранение незаконно заготовленной древесины… 

В Усолье-Сибирское возвращались затемно. Другой дорогой, но с теми же удручающими пейзажами. По обе стороны лесной дороги вместо леса на многие километры тянулись вырубленные пустоши с торчащими пиками переломанного тонкомера и нескончаемые горы порубочных остатков –  чёрных, оранжевых и совсем свежих, не потерявших зелёный цвет сосновой хвои. Это видимый результат давней и недавней работы «чёрных» лесорубов. За несколько лет они умудрились на несколько веков вывести из оборота огромные и самые легкодоступные лесные пространства: серьёзный и дисциплинированный лесозаготовитель на расстроенные лесосеки не пойдёт. Захламлённые порубочными остатками территории обречены на бесконечные пожары и неизбежную смену древесных пород.

Только по официальным данным, за 10 месяцев нынешнего года сотрудниками отдела по предупреждению и выявлению преступлений в лесной отрасли ОВД области выявлено 895 преступлений, связанных с незаконным оборотом леса и лесоматериалов. Это немного больше, чем в прошлом году. Сотрудниками отдела с мест происшествий задержано и передано в органы следствия и дознания более 3700 кубометров незаконно заготовленной древесины, 470 бензопил и 231 единица техники. Это, конечно, очень много. Это доказывает, что лесная милиция работает эффективно. Но, обращаю внимание, в официальной справке речь идёт не обо всех совершённых, а только лишь о выявленных преступлениях. 

Достоверного числа совершаемых лесных преступлений ни в нашей области, ни в России в целом никто не знает. Их, думаю, во много раз, а может, и на несколько порядков больше, чем утверждает официальная статистика. Ведь не случайно даже в день нашего патрулирования где-то неподалёку крутились по лесным дорогам криминальные лесовозы, отыскать которые у патрульной группы не хватило времени. И задержанный вальщик не случайно удивлялся, что милиция патрулировала спокойный, по его мнению, район, а не более популярные у «чёрных» лесорубов хайтинские леса. И, конечно же, никто не знает, сколько криминальных лесозаготовительных бригад вырубали в тот день сосновые боры в Заларинском, Зиминском, Нижнеудинском, Братском, Чунском, Тайшетском и прочих административных районах нашей лесной области. В данные официальной статистики за этот день попадут скромные цифры: задержано два нарушителя, успевших спилить 41 сосну. Об остальном никто ничего не узнает…