Верю – не верю
«Вы извините, можно я вас попрошу руки помыть», – Татьяна Кметик смущённо протягивает мне маленькое полотенце. В семье Кметик уже больше года особые санитарные условия. У 9-летней Гали – цирроз печени, а потому болеть ещё чем-то ей категорически нельзя. Меня пустили к Гале только потому, что её мама ищет любого случая сообщить о беде своей дочери и попросить денег на её лечение. Таких, как Галя, в области десятки. На лечение каждого из них в России в год нужно примерно миллион рублей. Эти деньги чаще всего находятся в карманах обычных россиян, не чуждых сострадания. Это статья о том, как люди учатся верить и помогать друг другу.
«Мама, врач меня прооперирует и передумает, что я умру»
– Недавно Гале два молочных зуба надо было удалять, так чтобы инфекцию не подцепить, перед процедурой мы пропивали антибиотики и после тоже, – будто извиняясь, рассказывает Татьяна Кметик, пока я мою руки в маленькой ванной «хрущёвки». Когда несколько дней назад по телефону она соглашалась со мной на встречу, голос её был тоже смущённым и неуверенным. Пускать домой незнакомого журналиста, подвергая ребёнка инфекционной опасности, не очень хотелось, но и отказываться от шанса попросить помощи в перманентном сборе денег для лечения дочери женщина не могла.
Татьяна верит, что я ей как-то смогу помочь. Жизнь попавших в беду людей чаще всего оказывается между двумя полярными состояниями: верю – не верю. Верить ли врачам, когда они ставят диагноз? Верить ли тут же спешащим на небесплатную помощь целителям и экстрасенсам? Верить ли, что родного человека удастся спасти, когда врачи советуют «ехать умирать?». Семья Кметик прошла все эти стадии.
Диагноз Гале поставили в Иркутске в 2008-м. Семья поехала в Москву на консультацию, но от операции отказалась, хотя врач Российского научного центра хирургии имени Петровского Эдуард Ким сказал: «Только операция вас спасёт».
– Мы его не услышали, ответили: «Нам целители помогают, экстрасенсы, травники, и в церковь мы ходим», – рассказывает Татьяна. – А он говорит, мол, вы чушь в голову вбили, и про церковь нехорошо так высказался, мне аж не понравилось. Вернулись в Иркутск, пошли на улучшение, а потом в один из вечеров Галин живот резко увеличился: прямо на глазах наполнился водой. Мы вызвали «скорую», нас махом в Ивано-Матрёнинскую больницу, трубку в живот поставили – воду откачивать. Несколько дней там лежали, столько натерпелись… От таблеток Галя у меня как наркоманка стала: до этого лежачая была, а тут соскочила с кровати и бегать давай, третью руку видела, двери в стене. Потом нас «скорая» довезла до аэропорта, к трапу самолёта, и мы с этой трубкой в животе полетели снова в Москву, к Киму.
Эдуард Ким показал семье снимки Галиной печени: огромная, вся в выединах, узелках. Сказал, с такой печенью взрослый человек давно бы умер. Нужна была пересадка. Но сделать её не могли: у девочки из-за внутренних варикозов образовался тромб, который нельзя было удалить.
– Врач сказал, что мы поздно приехали, и отправил нас умирать. Говорит, поезжайте домой быстрее, чтобы умереть не в дороге, – вспоминает Татьяна. – И мы с мужем правду открыли Гале. Может, плохо сделали, но как иначе: ребёнок знает, что ей только там помогут, и вдруг нас с огромным животом отправляют домой. Она бы в любом случае задала вопрос, почему так? Но Галя тогда сказала: «Мама, это сейчас у врача такое мнение, что я умру. А вот он меня прооперирует, и у него другое мнение будет, это точно».
Ким, сам бывший иркутянин, сжалился. Взял «безнадёжную» девочку на лечение. Три с половиной месяца её выхаживали, ничего не обещая родителям.
– А потом – я никогда не забуду – муж в больницу пришёл, мы на диване сидим, а Ким мимо проходил, остановился и говорит: «Ребят, у вас всё так хорошо, что я боюсь сказать. Рассосался тромб. Появилась проходимость».
Донором печени стала Татьяна, у неё взяли треть органа. Через три недели семью уже выписали домой, обязав проходить реабилитацию в течение пяти лет. Сейчас Татьяна оптимистично говорит: «Полгода назад мы по 23 таблетки в день принимали, а теперь только 18». Но самый большой жизнелюб – 9-летняя Галя.
– Она всегда говорила: «Мама, всё будет хорошо». Она меня и сейчас успокаивает, – признаётся Татьяна. – Пока её организм работает только на 30%. Но я верю: просто нужно время на выздоровление.
Неизвестные благотворители
Семья Кметик из тех, что, попав в беду и испытывая необходимость в деньгах, действуют самостоятельно: когда летели на операцию в 2009-м, времени просить у кого-то поддержки не было, а сейчас им поздно становиться клиентом благотворительных центров. Такие организации в первую очередь ищут деньги для тех, кто нуждается в неотложной помощи на первоначальное лечение.
– Иногда нам помогает Российский детский фонд, но когда мы отправляем им заявку, нам всегда говорят: «Не надейтесь», – рассказывает Татьяна Кметик. – Потому что решение о выделении помощи в Иркутске принимает Москва. Сейчас мы тоже написали заявление и ждём, 28 ноября должны лететь в Москву. Не знаю, что скажут, может, будем сами билеты покупать.
Благотворители относятся к семье Кметик скептически ещё и потому, что относят родителей Гали к категории «перестраховщиков». По мнению специалистов Иркутского регионального отделения Международной общественной организации инвалидов «Стеллариум», девочке совсем не обязательно летать на реабилитацию в столицу, местные врачи вполне способны ей помочь.
– Зачастую родители, особенно мамочки, сидящие на форумах и пугающие друг друга своими бедами, не доверяют местным врачам, но это очень плохо, ведь когда контакта «мама-доктор» нет, ребёнок тоже не верит и будет отторгать лечение, – утверждает руководитель «Стеллариума» Ирина Худаева. – Но ездить лечиться семьи хотят за чужой счёт. А почему я должна тревожить людей, говорить: «Милые, помогите», если поездка – это прихоть мамы?
Впрочем, у маленькой Гали в Иркутске и за его пределами много помощников среди обычных людей: когда девочка угодила в больницу, школьная подруга её мамы написала об этом в социальных сетях в Интернете, тут же откликнулись незнакомые люди, посочувствовавшие семье, которые до сих пор продолжают заниматься сбором средств на реабилитацию Гали.
– Сейчас даже из Москвы пишут; например, четыре женщины оттуда обещали навестить, когда мы прилетим в больницу, – говорит Татьяна Кметик.
Друзья друзей напечатали листовки, которые родители ребёнка развешивают по городу, раскладывают в офисах. По словам Татьяны, в магазинах листовки «берут охотно, из ста, может, только человек десять отказываются», а вот в крупных торговых точках далеко не всегда соглашаются взять объявление. В листовках указаны реквизиты счетов, куда можно перечислить деньги. И деньги перечисляют. «Кто-то может 50 рублей послать, кто-то и 50 тысяч», – отмечает Татьяна. Своих благотворителей, в большинстве, она не знает.
– Люди, которые хотят помочь, не представляются, деньги приходят ниоткуда, – говорит она. – А недавно человек позвонил мужу, назначил встречу, подбежал к нему на улице в спортивном костюме, налегке, вручил 50 тысяч со словами: «Объяснять не надо, я знаю о вашей семье». Развернулся и пошёл.
Профессиональные «попрошайки»
– Самые лучшие благотворители – обычные люди, просто потому, что их гораздо больше, чем организаций, – считает Ирина Худаева. – К тому же у крупных компаний «белый» бюджет, и если не было запланировано денег на благотворительность или они уже ушли в другой фонд, нам ничем помочь не могут.
Себя Ирина называет «попрошайкой».
– А что, бывало, мы и на улице с протянутыми руками стояли. Работали «живыми копилками». Нужно было срочно собрать деньги на две операции для детишек. И ведь собрали! Помогли обычные прохожие.
«Стеллариум» существует в Иркутске 10 лет. Изначально в его задачи не входила помощь детям, но шесть лет назад Ирина Худаева увидела по телевизору «бегущую строку» о сборе средств для девочки, страдающей раком печени.
– Когда я увидела фамилию девочки, не могла остаться равнодушной. Потому что она оказалась внучкой иркутского врача, – рассказала Ирина Худаева. – После того, как удалось собрать деньги на ту операцию, люди стали друг другу передавать, что есть «Стеллариум», который помогает. А отказывать в помощи общество, подобное нашему, не имеет права.
С тех пор, говорит Ирина Худаева, «больные всё валятся, валятся, и все экстренные, и невозможно остановиться».
– Сейчас позвонили: 15 дней ребёнку, там опухоль, подозрение на саркому. Завтра отвезём в Москву анализы. Если что, буду тратить на малыша наш «резервный фонд».
«Стеллариум» закупает лекарства, оплачивает анализы, сотрудничая с фондом «Подари жизнь», отправляет детей на операции и реабилитацию в Москву, в Германию, в Израиль, привозит в Иркутск так называемые «орфанные препараты» (предназначенные для лечения редких заболеваний; их ввоз в Россию не разрешён или ограничен). А ещё «Стеллариум» оплачивает проезд умирающих детей.
– Это тоже входит в нашу функцию. Однажды иркутские врачи отправили ребёнка в Москву на пересадку, но в столице анализы показали, что у мальчика нет шансов выжить. Его тут же отдали родителям обратно. Помню, мама просит: «Катетер промойте», но врачи категоричны: «Не прикасаться». Дело в том, что если к пациенту прикоснулся, ты за него несёшь ответственность. И родители приняли решение ребёнка «отпустить», чтобы он дальше не мучился. Мы отвезли их домой.
«Стеллариум» – не благотворительный фонд, подчёркивает Ирина Худаева. Эта организация не зарабатывает деньги, а доносит до людей, что есть дети, которым нужна помощь, открывает счёт и отвечает на все вопросы желающих помочь.
«А это не лохотрон?»
Вопросы бывают разные.
– Я от некоторых даже теряюсь, – признаётся Ирина Худаева, морща лоб и вспоминая. – А, вот: звонят и спрашивают: «А это не развод?» или «А это не лохотрон?». Я объясняю, что нет, у нас есть анализы, справки, рекомендации врачей. А недавно мне с незнакомого номера пришла СМС: «Ещё раз отправите мне сообщение – по судам затаскаю!».
Рассылкой, которая так возмутила некоторых, оказалась совместная акция «Стеллариума» и мобильного оператора «Байкалвестком». Абонентам присылается сообщение о том, что они могут помочь детям, отправив СМС стоимостью 20 рублей на короткий номер, созданный для накопления денег на срочные операции детей. Специалист по связям с общественностью «БВК» Анна Долженкова рассказала, что за полгода действия этой акции удалось собрать миллион рублей с лишним.
– Начинать было тяжело, потому что к тем, кто просит денежной помощи, огромное недоверие, наш call-центр разрывался от звонков людей, которые спрашивали, не мошенники ли это, – отметила она. – Сначала мы оставляли в наших офисах листовки с номером, куда можно было перевести 20 рублей «на добрые дела». Но оказалось, что люди не готовы тратиться на абстрактные «добрые дела». Поэтому решено было сделать рассылку по каждому конкретному ребёнку.
По наблюдениям Анны, благотворительность требует холодного расчёта.
– Мы научились «не частить» с просьбами, «не спамить» о помощи: стараемся посылать СМС не чаще одного раза в месяц, – поделилась секретами Анна. – Разделили базу абонентов на юг и север области и шлём по разным направлениям информацию о разных детях. Чтобы не получалось так, что люди перестают различать сообщения типа «Помоги маленькому Славику» и «Подключи GPRS-роуминг с Никарагуа».
Когда акция только набирала обороты, активность граждан была очень низкой: в первые месяцы могло прийти только эсэмэсок 20, призналась Анна.
– Да и сейчас на миллион разосланных СМС отвечают лишь тысяч 30. И то надо учитывать, что некоторые абоненты отправляют сразу по пять СМС. Но любые деньги – это нужные деньги, – уверена Анна.
Мама Гали Кметик тоже вспомнила случай, когда ей позвонил мужчина и начал сетовать: «Как бы мне поверить, что вы действительно нуждаетесь, я бы вам купил билеты на самолёт». В итоге всё-таки не поверил.
– А что сделаешь, столько обмана. Говорят, в метро люди с табличками стоят: «Помогите похоронить маму». Лет шесть уже хоронят, – заметила Татьяна Кметик.
Есть такая бабушка
Оснований не доверять просьбам о помощи действительно предостаточно. В Иркутской области есть настоящие «грозы благотворителей», которые выжимают деньги на несуществующие нужды. Одна бабушка из Усолья-Сибирского терроризирует региональные фонды и организации на предмет помощи её внучке уже не первый год.
– У внучки действительно сколиоз, но бабушка с ребёнком за счёт «Иркутск-энерго» слетала в Москву, где врач сказал, что искривление невозможно исправить и, пока ребёнок растёт, нельзя оперировать, – рассказала Ирина Худаева. – Но бабушка раз в полгода принимается за очередной сбор средств, параллельно поливая грязью всех, кто ей стал отказывать. За счёт благотворителей она свозила ребёнка в Германию, причём продержала его в клинике только три дня. Ладно деньги, потраченные на перелёты, – девочку жалко, ведь ей нельзя сидеть из-за искривления. Затем бабуля стала просить 54 тысячи евро, как оказалось, «на потом».
Дима Билан здесь не ходит
– Когда 20 лет назад я начала заниматься благотворительностью, обманов было меньше, а веры в людей больше, – вспоминает Ирина Худаева. – Хотя и сейчас всё равно огромное количество людей нам верит. Бабули приходят, говорят: «Нет денег, варенья принесу». А есть предприниматели, которые крупные суммы несут. Один бизнесмен раз в неделю привозит торты в онкологию. А недавно сказал: «Хочу быть волонтёром». Я думала, пошутил. Но он на самом деле в свободное время приходит, ремонтирует что-то нам, одежду приносит. А сегодня в полседьмого утра позвонила женщина из Саянска. Сказала, увидела в Интернете фото детей и хочет нам помогать.
А ещё со «Стеллариумом» недавно начала сотрудничать 22-летняя Даша Сенюк. Саму Ирину Худаеву она никогда в жизни не видела, просто откликнулась на просьбу той расписать стены детского онкоотделения. Стены расписала, а потом попросила разрешения у завотделением приходить к детям, чтобы рисовать с ними.
В голове у Даши уже нарисован словесный портрет каждого ребёнка: «Это – самая большая кокетка в отделении. Просто суперледи. Ходит в бусах, с сумкой и говорит мальчикам, что женская сумка – не место для мужских глаз. У неё какая-то жуткая история болезни, но девочка очень оптимистичная. Это – девочка с психическими отклонениями. У неё самые яркие рисунки: фиолетовые ёлки, солнце и луна одновременно. А я недавно читала книжку про Ван Гога, он же тоже был своеобразный человек. Так что я никогда её не правлю, хочется ей фиолетовых ёлок – пусть! А вот ещё мальчик интересный, неразговорчивый, самый обстоятельный. Всегда перед тем, как рисовать, минут 15 собирается с мыслями. А один мальчишка на занятии меня недавно поразил точностью своих выводов. Пришёл, говорит: «Я подстрижен, как Дима Билан!» Я отвечаю: «Здорово, когда-нибудь ты его вживую увидишь!». А он на меня посмотрел так серьёзно и сообщил: «Ты что, он же здесь не ходит». Да уж, чётче не скажешь.
Зато Даша ходит к детям каждую субботу. Рисует с ними ёлки или дома, снеговиков.
– Просто я помню, что в детстве родители поощряли мои увлечения, не говорили: «Отстань, играй сама», – рассуждает Даша. – Однажды я сломала позвоночник и долго лежала в больнице. И папа сделал мне планшет, чтобы могла лёжа рисовать. Мне кажется, деткам, особенно больным, нужно, чтобы с ними занимались.
Даша признаётся, что многие знакомые уверены, что она «наиграется и прекратит ходить к детям».
– Я не спорю, но надеюсь, что это не так. Многие люди стараются оградиться от чужих бед, а когда вдруг случайно узнают о том, что помогать – это не так уж и сложно, может, сразу и не говорят: «О, я тоже приду», но на подкорке у них это откладывается. А когда «чашечка» в голове заполняется – идут и сами что-то делают. Просто кому-то немного нужно, чтобы созреть для помощи другим, а кто-то идёт к этому всю жизнь.
