Далеко не первый

Даже если сбросить со счетов исключительно криминальные истории, связанные с переделом собственности и власти между различными преступными группировками, хроника насилия всё равно останется весьма и весьма впечатляющей. В России за последние десять лет погибли несколько десятков и были искалечены несколько сотен одних только журналистов. Примерно такой же счёт могут предъявить общественные объединения – от экологических до ветеранов боевых действий. Раскрыты далеко не все, и даже далеко не все федерального масштаба: до сих пор неизвестно, например, кто убил  Влада Листь-ева или Анну Политковскую, не найдены убийцы антрополога Гиренко и так далее. В Ангарском городском суде как раз в ноябре 2010 года подошло к важной стадии – опросу свидетелей и потерпевших – дело о нападении на экологический лагерь летом 2007 года. Одна из потерпевших в своих показаниях постоянно акцентировала мысль: нападавшие – два десятка молодых парней из Иркутска, Ангарска и других городов области – не искали никого конкретно и не испытывали персональной неприязни ни к кому из участников экологической акции, били всех без исключения. 

Точно такое же преступление иркутскому ОМОНу удалось пресечь в январе 2002 года, когда группа молодёжи затеяла избиение зрителей на панк-концерте в иркутском кинотеатре «Пионер» – просто чудо, что милиционеры успели перехватить нападавших и никто серьёзно не пострадал. В Новосибирске буквально неделю назад напали на участников просмотра документального фильма о журналистке «Новой газеты» Анастасии Бабуровой (убитой в январе 2009 года в Москве) и одному из случайных прохожих попали в голову из травматического пистолета. 

Список избитых и покалеченных по идеологическим мотивам можно продолжать долго, и в нём будут не только экологи, панки и антифашисты (как в приведённых примерах), но и представители других направлений: через три дня после нападения на Кашина в Москве был избит сотрудник русской националистической газеты, о чём, впрочем, большинство СМИ на сообщало. Да и история с Кашиным приобрела федеральный масштаб вовсе не потому, что в ней содержится что-то поучительное, – сыграл свою роль случай. 

Брат поневоле

Судите сами. Неправда, что Олег Кашин занимался какими-то сверхглубокими журналистскими расследованиями – этого не было. Он не разоблачал финансовые махинации корпораций и не извлекал на свет божий изнанку российской политики. Он вообще не оппозиционер и не сторонник неоортодоксальных политических течений – хотя и взял знаменитое в узких кругах заинтересованных лиц интервью с анонимным участником нападения на городскую администрацию печально знаменитых Химок. Хотя, будучи человеком скорым на реакцию и не всегда сдержанным в словах, Кашин успел накопить длинный список недоброжелателей: от корреспондента «Комсомольской правды» Дмитрия Стешина (который уже после нападения, понимая, чем это ему грозит, признался в опубликованной статье, что хотел избить Кашина) до губернатора Псковской области Андрея Турчака (которого Кашин оскорбил в своём блоге). Давний приятель Кашина журналист и писатель Максим Кононенко объяснил волну возмущения, поднятую в журналистских кругах делом Кашина, всего двумя словами: «Он – наш». 

Действительно, на индивидуальные пикеты и небольшие митинги журналисты и представители нескольких общественных организаций вышли далеко не по всей стране. Восточная граница этих выступлений находится, насколько известно, в Новосибирске, и именно потому, что организаторы новосибирского пикета лично знакомы с Кашиным – не то выступали на одном семинаре, не то отдыхали на одном курорте. Нельзя сказать, что эти же журналисты не выражали своего возмущения после убийства Политковской, Бабуровой, нападений на Михаила Бекетова и других, но в случае с Кашиным, как сказал Кононенко, случился качественный переход: били журналиста, который был скорее лоялен к политической системе страны, чем наоборот; был скорее доволен своей жизнью и положением в обществе, чем наоборот. И каждый средний журналист (не маргинал и не телезвезда с многомиллионным бизнесом) поневоле примерил эту ситуацию на себя: могли меня встретить в тёмной подворотне двое-трое с арматурой – и далее по известному сценарию, вплоть до искусственной комы?.. Получается, могли. 

«Будет наказан»

В деле Кашина между тем есть ещё один подозреваемый, на которого часто указывают, – всероссийская общественная организация «Молодая Гвардия Единой России». За несколько месяцев до нападения на сайте МГЕР была опубликована статья, проиллюстрированная портретом Кашина (и ещё нескольких сотрудников «Коммерсанта»), перекрытым штампом «Будет наказан». Между тем за несколько лет до того Кашин ездил в лагерь «Селигер», выступал перед теми же молодогвардейцами с лекциями и все были довольны друг другом. Проблема только в том, что выступающих с лекциями много, а помеченных штампом «Будет наказан» оказалось всего трое или четверо. 

Разумеется, не стоит сейчас забегать вперёд следствия и утверждать, что виновны те или эти. Но давайте присмотримся к тому, что происходит. В октябре 2007 года МГЕР во Владивостоке устраивает символический расстрел «врагов народа». Акция была приурочена к выборам в Государственную Думу и называлась «Голосуй винтовкой». Спустя пару лет члены МГЕР вывесили портреты нескольких российских политических и общественных деятелей, «украшенные» немецкими кепками времён второй мировой войны у себя в лагере на Селигере. 4 ноября 2010 года портреты тех же людей несли во время шествия, а потом топтали ногами в Москве. Ничего не напоминает? Могу напомнить: прежде чем члены организации «Консул» застрелили министра иностранных дел Германии Вальтера Ратенау, подписавшего мирный договор с РСФСР в 1922 году, десятки немецких студентов тренировались в стрельбе по его портрету и полиция смотрела на это сквозь пальцы.

Времена были суровые, послевоенные – дорожка от стрельбы по портрету до стрельбы по самому политику оказалась короткой. У нас, понятно, ситуация немного более спокойная, и сами члены МГЕР, скорее всего, к акции непричастны – но насмотревшихся на них и решивших, что всё дозволено, вполне достаточно. Как ни удивительно это покажется, но среди осуждённых за насильственные преступления против иностранцев очень много тех, кто никогда не состоял ни в одной группировке скинхэдов, но знал об их существовании и основных идейных и тактических принципах. Насилие в политической и общественной жизни, как показывает история России, чаще всего начинается с индивидуальных акций; солидной политической партии, всерьёз претендующей на власть, не к лицу заявлять о терроре как возможной тактике действий. Но это вовсе не означает, что отдельные представители таких партий не мечтают о решительных действиях, способных разом разрешить все проблемы. 

В начале ноября в российском секторе Интернета обсуждали скандал, связанный с высказываниями, которые приписывают сотруднику администрации Вологодской области Олегу Матвейчеву. Чиновник, если блог, в котором опубликована запись, действительно принадлежит ему, мечтает о том, чтобы «все горлопаны крикуны сетевые хомячки борцы с коррупцией выступающие за власть народа завистливые козлы считающие деньги в чужом кармане» вышли на одну большую площадь и там были раздавлены танковой армией. Спустя десять лет, писал далее человек, представляющийся бывшим сотрудником аппарата президента РФ, процедуру можно будет повторить. Несмотря на то что 11 сентября 2009 года в Ростовской области в полном соответствии со статьёй 282 УК РФ суд признал экстремистом самого Льва Толстого, Матвейчева за эти слова вряд ли осудят – докажут, например, что блог не его или что он был взломан и запись сделана другим человеком. Пока же события приобретают странный оборот: спикер Государственной Думы Борис Грызлов заявил, что «такое можно сказать или подумать только в состоянии невменяемости», и обещал разобраться, а Матвейчев в ответ вызвал Грызлова на теледуэль. То есть он от своих слов не отказывается и их не стесняется. 

Выхода нет? Выход есть

Прозвучавшие сразу после нападения на Кашина предложения приравнять журналистов к особо охраняемым законом госслужащим практического смысла явно не имеют – бандиты, вырезавшие 12 человек в Краснодарском крае, прекрасно знали, что их ждёт пожизненное заключение, и не остановились. Устраивать в ответ на насилие против журналистов показательные акции против нападавших тоже вряд ли получится: у профессиональных союзов и других общественных объединений нет и не может быть «силового крыла». Единственное, что нам остаётся, – писать и говорить о тех, кто одобряет, поддерживает и пропагандирует насилие как способ решения политических, деловых и общественных конфликтов. Эти люди должны быть известны – все и поимённо.