– Александр Дмитриевич, расскажите, пожалуйста, об истории создания этой книги. Как возникло ваше соавторство с поэтессой Раисой Лобацкой? 

– Попытки говорить о старом Иркутске у меня уже были. В начале 90-х годов вышла книга «Памяти Иркутска». Потом появился зелёный альбом «Иркутск» с текстом Марка Сергеева. Но меня всё равно не оставляла мысль сделать книжку только о деревянном Иркутске. Во-первых, потому, что таких книг ещё не было. Во-вторых, было понятно, что с этим альбомом нужно успевать, пока старый Иркутск есть. Между некоторыми съёмками и изданием книги прошло почти сорок лет. Эта книга уникальна, как некий документ, сохранивший фотографии домов, которых давно нет в Иркутске. 

Сначала мне была неясна структура книги, было непонятно, кого из моих друзей попросить создать текст. Я был готов написать его сам, потом понял, что нужен иной взгляд на город. Не мой, а чей-то иной. Надо сказать, эта ситуация счастливо разрешилась – я познакомился с очень талантливой женщиной Раисой Лобацкой, профессором ИрГТУ, доктором геолого-минералогических наук. Она, в отличие от меня, коренная иркутянка. Нас объединила любовь к старому Иркутску. Я показал ей свои фотографии. До этого меня заинтересовали её стихи. Я предложил ей написать стихи об Иркутске, по электронной почте переслал ей достаточно много фотографий, и вдруг в обратном направлении пошёл поток. Она отправляла чуть не каждые два дня по стиху. Потом я сказал: подожди, остановись. Продумал структуру книги, главы. Каждая глава должна была открываться стихом и закрываться стихом. Пока она писала, я делал макет книги. Потом, когда стихи были готовы, всё расставил по местам. И книга случилась буквально в течение месяца. А в один прекрасный момент мы встретились с удивительной женщиной, которая разделила с нами любовь к Иркутску, – руководителем ювелирной фирмы «Алмаз» Мариной Бабуриной. Она инвестировала издание. 

– Кстати, какой тираж у книги?

– Тысяча экземпляров.

– Её можно будет купить в магазине?

– Нет, в магазинах её не будет. Во-первых, тираж небольшой. Во-вторых, альбом достаточно хорошо покупают организации – на подарки. Что касается розничной торговой сети, там сложились бешеные надбавки. Если книга появится в магазинах, она будет стоить двое дороже своей нынешней цены. Этого я не хочу. 

– А когда вы впервые посмотрели на Иркутск сквозь объектив фотокамеры? И продолжает ли сейчас город как объект съёмки вас интересовать? 

– Я попал в Иркутск, будучи в зрелом возрасте. Мне было 22 года, я приехал из деревни Залари и поступил в университет. У меня было незамысловатое по тем временам фотографическое оборудование. Старый Иркутск меня сразу захватил, особенно предмостная площадь. Я почувствовал этот город, я его понял, и я его снимал всегда. Даже потом, когда стал заниматься со студентами, на съёмки их водил в старый город. Для меня это судьба, моя биография. 

С этой книгой съёмки старого Иркутска, по-видимому, я закончил. Она получилась вроде некоего итога, плода, который созрел и упал. Или, ежели угодно, ребёнок родился, затопал своими ножками, ну и пусть гуляет дальше. Старый Иркутск со мной был всегда, и сейчас мои беспокойства о нём по-прежнему велики. Фотографические тревоги иссякли, а человеческие остались. 

– В предисловии к книге вы с болью высказываетесь об облике современного города. К сожалению, старый Иркутск умирает. Как вам кажется, проект возрождения 130-го квартала поможет в чём-то решить проблему? 

– Для начала ничего не надо возрождать, нужно сохранять то, что есть. Сам термин «возрождать» означает рождать заново. Подумайте, можно ли заново родиться? Вместо этого нужно более тщательно и здраво относиться к планировке города, его застройке, сбережению старых кварталов. Ведь для туриста нет ничего ценнее подлинности окружающей среды. Всё это вычитывается из внешности домов. 

Может, я уже становлюсь старым, но мне милее иркутская старина. Опасаюсь, что с появлением деревянной экзотики настоящий деревянный Иркутск будет никому не нужен и станет пропадать ещё быстрее. Да, предмостной площади нет, согласен, она нуждается в современных зданиях. Но осталась улица Грязнова – она могла бы стать пешеходной. Это не моя идея, а директора музея деревянного зодчества «Тальцы» Владимира Тихонова. Вообразите себе: улица Грязнова становится пешеходной, через перекрёстки, не мешая движению, перекидываются пешеходные эстакады, можно смотреть на эту улицу, приподнявшись на высоту крыш. Туристы будут там, если это сделать. Причём проект не требует никаких затрат. Восстановить дома несложно: поставить протезы, поменять нижние подгнившие венцы, подвести новый фундамент – и всё. Технология давно проработана.

– То есть вы не отрицаете возможности существования параллельных проектов?

– Если бы они существовали, Иркутск был бы только богаче. Пройдите по улице Декабрьских событий от перекрёстка с улицей Дзержинского до перекрёстка с Карла Маркса. Вы увидите два разных мира: на одной стороне роскошные деревянные дома с бесценной глухой резьбой, на другой – бетонные стекляшки – современные, они тоже хороши и кому-то радуют глаз. Когда они смотрят друг на друга, это создаёт особую прелесть среды. Деревянные дома отражаются в стеклянных стенах. Если рассуждать рационально, то совокупность улицы Декабрьских событий в том виде, в котором она сейчас, плюс создание пешеходной улицы Грязнова, плюс Иркутская слобода – три эти составляющие могут сделать образ города совершенно великолепный. Создавая Иркутскую слободу, нельзя попускаться оставшейся стариной ни в коем случае. 

– В книге есть цветные и чёрно-белые фотографии. Нецветные снимки сделаны по старинке или это часть художественного замысла?

– В книге есть глава «Утраченное». В ней собраны снимки домов, которых давно нет. Это единственная глава в книге, выполненная в чёрно-белой технике. 

– В альбоме очень поэтичные названия глав – «Обитель», «Колыбель», «Молитва». Почему вы выбрали именно эти слова?

– Обитель – это та среда, в которой человек живёт, подразумевается не просто крыша над головой и стены вокруг, а некий ментальный образ дома, формирующий быт, культуру человека, представления о мире, вкусы, отношения с близкими. Для меня Иркутск именно таков. Деревянный Иркутск – не только произведение человеческих рук, но и плод природы. Потому что восьмисаженное бревно, из которого уложены стены домов, является частью природы и уже в стене продолжает жить своей жизнью. Создаётся ощущение, что дом сделан из куска дерева и обитание в нём происходит по законам природы. Дом из железобетона, дом из кирпича – это уже не обитель. Кроме того, мне Иркутск трудно назвать домом, я его называю обителью. 

Следующая глава – «Колыбель». Те люди, которые родились в Иркутске в деревянном доме, никогда его не забудут. В их родовой памяти образ дома будет существовать всегда. Старый Иркутск уходит с невероятной болью для этих людей, у них обрывается связь со своим детством, со своим прошлым, со своей колыбелью. Мы живём настоящей полноценной жизнью, пока помним своё детство. Это может подтвердить каждый, эта истина не требует весомых доказательств. «Музыка окон» – это понятно, декор окон создан по музыкальным законам. «Неопалимый город» – достаточно страшная глава, восходящая к воспоминаниям о большом иркутском пожаре 1879 года, когда половина центра города просто-напросто выгорела. Это было бедствие, но город из этого бедствия восстал как феникс из пепла. Понимаете, какая штука – до этого пожара иркутские дома не были украшены резьбой. Только благодаря пожару, как это ни парадоксально звучит, Иркутск обрёл вот эту деревянную красоту. Потому «Неопалимый город». Заключительная глава книги – «Молитва».

– Правда ли, что каждый свой снимок вы дорабатываете на компьютере? При подготовке этого альбома вы тоже использовали вспомогательные изобразительные приёмы?

– Конечно. Здесь есть и репортажные кадры, и кадры постановочные, и кадры с фотомонтажом. Во всяком случае, все кадры обработаны в фотошопе достаточно всерьёз. Более того, какие-то кадры сделаны из нескольких. 

Я считаю, что каждое изображение должно нести некий образ, а образ рождается внутри художника. Фотография имеет совершенный оптический инструмент, который не совпадает с оптикой человеческого глаза. А потому смешны любые потуги на «объективность». Сейчас многие любят спорить: обработка в фотошопе – хорошо это или плохо? На это у меня есть единственный неоспоримый аргумент. Вот топор – хорош он или плох? Всё зависит от того, что вы с ним будете делать. Можете баню срубить, а можете бабушку убить и стать героем романа Достоевского. Фотошоп – это инструмент, причём достаточно сложный.

– Кроме пейзажей, какие жанры вам ещё интересны?

– Я постоянно снимаю разное. Например, в этом году увлёкся натюрмортом. Во-первых, чувствовал, что у меня некоторый пробел в постановочной и студийной работе, когда необходимо очень тщательно ставить свет, видеть вещь, деталь. Когда нужно вещи в кадре выставить так, чтобы они взаимодействовали, общались друг с другом. Это очень трудно. Я снял серию натюрмортов с антикварными фотокамерами и издал большой календарь. Хотя, например, год назад и не предполагал, что мне будет интересен натюрморт. Сейчас он мне очень интересен. Думаю продолжать эту съёмку.

Мне очень интересен портрет. Фотографии я учился именно по портрету. Благодаря этому мне довелось пообщаться с очень интересными, известными людьми, у которых я одновременно успевал брать уроки жизни, уроки вкуса. Это мне помогло, было очень хорошей житейской и фотографической школой. Если хватит сил, однажды сделаю об этом книгу. Я уже придумал её название – «Семья людей». Это портреты – и собственные, и вплоть до жанровых, репортажных. Например, у меня есть портрет Далай-ламы очень интересный, юной Елены Камбуровой. 

– Ваши планы на ближайшие годы?

– Во-первых, то, о чём я сказал, – «Семья людей». Во-вторых, книга о Байкале. Она очень хорошо придумана, интересно отснята. Байкал я снимаю как некое магическое явление. Я там уже не пренебрегаю своей фантазией, пытаюсь создавать какие-то дерзкие и не всем приемлемые картины. К этой книге уже есть определённый интерес. Существует ещё несколько проектов, которые задержались в моей мастерской. С каждым годом ощущаешь протяжённость жизни как нечто конечное. Я достаточно плотно работал 40 лет в фотографии, хочется не растерять то, что есть.

По вопросам приобретения книги обращаться к автору по тел. 8-914-884-83-89.