Хроники пребывания на сибирской земле

В Иркутск приехали всего 13 человек оркестра ЗЯМ. Это не много, учитывая, что в полном составе играют более шестидесяти, а с момента создания оркестра в 1964 году в нём успело поиграть более двух тысяч избранных, лучших компонистов и исполнителей. 

22 октября музыканты вылетели из Токио и приземлились в Улан-Баторе. Оттуда они поездом отправились в Улан-Удэ на фестиваль «Звуки Евразии», где множество коллективов из разных стран этой части континента играли традиционную музыку своих стран или современную музыку на традиционных инструментах. И 25 октября поездом приехали в Иркутск. Здесь они поселились в гостинице «Ангара», проехали с экскурсией по городу – больше всего их поразили наши храмы. Потом пообщались с журналистами, съездили на Байкал, встретились со студентами лингвистического университета, где Юджи Нишихара на хитирики исполнил «Аве, Мария», когда рассказывал о своём впечатлении от иркутских церквей. 

День концерта они провели в покое, репетициях и неспешных прогулках по городу – «Иркутский репортёр» встретил играющих на сямисэнах Кохдая Миноду и Кейко Мори утром на улице Фурье, которые неторопливо возвращались из филармонии в гостиницу без сопровождения и охраны. Представитель иркутской журналистики вежливо раскланялся с представителями японской традиционной музыки. 

В программке музыка анонсировалась просто – «исполнение их (оркестра) собственной современной музыки на традиционных японских инструментах». Но на состоявшемся днём ранее брифинге художественный руководитель и главный дирижёр оркестра ЗЯМ Такуо Тамура уточнил, что под «современной музыкой» они имеют в виду музыку, написанную ими сейчас, но это не «мелодии и ритмы зарубежной эстрады», а музыка, созданная в суровом стиле гагаку – древних японских традиций. 

– Про японскую музыку можно сказать, что она родилась в сердце Евразии, пройдя по Великому шёлковому пути до её края – Японских островов. И мы привезли её сюда отчасти и для того, чтобы поблагодарить наших предков за наследие, оставленное нам, – сказал художественный руководитель оркестра ЗЯМ Такуо Тамура.

На чём играть гагаку

В Иркутск приехали 13 из 60 артистов оркестра

Музыканты много и подробно рассказывали о происхождении инструментов и материалах, из которых они сделаны. Если обобщить, то основная часть инструментов с некоторыми видоизменениями пришла из Персии и Китая по Великому шёлковому пути, а сделаны они из различных пород дерева, включая национальную святыню – сакуру, коровьих и оленьих кож и пеньковых верёвок. Инструменты, особенно духовые, принято в Японии лакировать из-за высокой влажности. Самые ранние инструменты попали в страну до 4 века н.э. 

Сё – смешная маленькая дудочка, которая издаёт неожиданно низкие и насыщенные звуки, причём это стоит огромных усилий музыканту: играющий на ней Юджи Нишихара раздувал щёки и насыщенно краснел от натуги. 

Хитирики – самый необычный инструмент в ЗЯМ, по субъективному мнению «Иркутского репортёра», – представляет собой овальный предмет размером с большое яблоко, из которого торчат несколько тонких трубочек, напоминая миниатюрный орган. Это один из наиболее характерных инструментов музыки гагаку. Особенность этого странного плода состоит в том, что на его нижней части расположено полтора десятка дырочек, которые закрывают пальцами. Обнимая его обеими ладонями, можно извлекать как отдельные звуки, так и целые созвучия и аккорды, которые напоминают звучанием всё тот же миниатюрный орган. 

Басовая флейта сякухати издаёт тоскливые звуки осеннего ветра в ветвях сакуры, скрип камней в бурных водах реки Сумида, всхлипы ночных птиц. На строгих форм европейские дудочки-альты она не похожа, больше напоминает обрубок узловатого стебля бамбука. 

Пожалуй, самый известный вне Японии традиционный инструмент – это сямисэн, безладовая японская балалайка с длинным узким грифом и маленькой кубической резонаторной доской. Обычно на стилизованных под японскую старину и культуру сувенирных картинках для белых варваров с сямисэном изображают гейшу, сидящую в кимоно под осыпающейся веткой сакуры на фоне свитка с иероглифами избранного от Конфуция. Различают обычный и басовый сямисэны, которые внешне совершенно похожи, – у второго просто более низкий звук.

Бива чем-то напоминает инструмент древних русских сказителей – такую лютню с луковицеобразной резонаторной доской и отогнутым под прямым углом назад колковым механизмом (это та резная дощечка на грифе, к которой крепятся струны на колках). Отличие не только в том, что лютню кладут на колени, как гитару, а биву на колени ставят стоймя и играют, как на виолончели пиццикато. Главное отличие – кошмар гитариста. Они, гитаристы, знают, что чем выше струны над грифом – тем больнее пальцам. А на биве всё ещё хуже: там очень высокие лады, они не металлические вбитые, как на гитаре, а вырезанные прямо из грифа. Это позволяет, прижимая струны, извлекать необычные тянущие и меняющие тон звуки. 

На биве и сямисэнах играют с помощью бати – сделанного из слоновой кости большого, в ладонь размером, медиатора, похожего на веероподобный гребешок с прямоугольной короткой ручкой. И ещё одно по технике игры на этих инструментах: при игре на биве и сямисэнах приходится очень быстро перемещать руку по грифу. Поэтому, объяснил музыкант басового сямисэна Кохдай Минода, на левую кисть надевают матерчатую накладку, которая колечками надевается на указательный и большой пальцы, закрывая сгиб между этими пальцами полоской ткани, и позволяет быстро скользить руке. 

Очень необычно для европейского слуха играет барабан цуджуми. На нём натянута коровья кожа, но в самой середине приклеен маленький кружок оленьей кожи. Барабан издаёт очень резкие звуки, а барабанщица Шинтаро Сёндо, миниатюрная пухленькая и очень уютная девушка, издаёт в такт стуку резкие гласные звуки, имеющие обрядовое значение. Звуки очень похожи на гортанные выкрики каратистов в дешёвых китайских боевиках.

И связывает все эти инструменты воедино кото. Кото – сердце оркестра. Это больше всего похоже на положенную плашмя арфу, на которой 13, 17 или более струн натянуты не на раму, а на огромный лист причудливо изогнутого ДВП. И если вы решите по вечерам практиковаться в музыке гагаку, у вас есть выбор. Про выбор инструментов – чуть ниже. 

Музыка шума ветра и плеска воды

«Иркутский репортёр», поражённый экзотическим видом инструментов и их необычным звучанием, коварно поинтересовался:

– Иркутские симфонисты по секрету рассказывали, что музыкант обычно внешне похож на свой инструмент. И, возможно, не музыкант выбирает инструмент, а инструмент выбирает музыканта. Насколько это справедливо для вашего оркестра? 

Музыканты, в большинстве своём молодые люди, переглянулись и покатились со смеху. Пухленькая Шинтаро обнимала свой круглый барабан, а рядом с важным и высоким Хирому Мотонага лежали длинные основательные дудки. Но, коротко посовещавшись, отвечать предоставили самому мэтру Тамуре. Он сказал:

– Мы родились и выросли в Японии, среди природы. И японцы с давних времён внимательно слушают звуки природы. Поэтому японские инструменты также воспроизводят естественные звуки. И при игре на сямисэне или флейтах мы стремимся повторить звуки, возникающие при течении воды, шуме ветра в листве, стуке дерева. Я не знаю, насколько это ответ на ваш вопрос, но многие из нас выбирали инструмент, руководствуясь тем, какой природный звук, звук какой стихии ему нравится. На выбор инструментов повлияло то, в каких условиях мы росли, кто какие впечатления испытал в своё время от звуков окружающей природы. Все дети изучают музыку в школе, и в какой-то момент происходит разделение: кто-то выбирает западную музыку, кто-то увлекается традиционной, кто-то играет храмовую. И потом, традиционная музыка в Японии имеет вертикальную эволюцию – она клановая, и традиции игры одной семьи передаются от отцов детям десятками поколений, не смешиваясь с соседними влияниями. Мы пытаемся создавать музыку, выходящую за рамки семейных направлений, но написанную по японским музыкальным канонам.