Сказочная, былинная, а главное, живая  Россия глядит на нас с каждой страницы нового тома. Местами совсем не такая, какой рисуют её писатели, историки, учёные. И не просто глядит, а громко говорит о себе тысячами голосов сибиряков-старожилов. Вся ткань словаря составлена из живых аутентичных рассказов жителей глухоманных сибирских деревень. Они рассказывают обо всём, чем живут: обычаях, методах рыбалки и охоты, приёмах землепашества. Одновременно словарь является историческим документом минувшего века. Из него можно узнать о том, как заселялась Сибирь, о раскулачивании, о времени правления Колчака… Словом, больше всего он похож на «Повесть временных лет» в новой редакции. 

Первый том «Словаря говоров русских старожилов Байкальской Сибири» вышел в свет в 2005 году в Санкт-Петербурге. Эта книга была сразу названа уникальным событием в литературе. Ответственный редактор, доктор филологических наук Фёдор Сороколетов, даже назвал его «новым направлением в науке», а по ценности материалов сравнил со словарём Даля. Автор словаря – член Союза писателей России, доцент Иркутской академии образования, кандидат филологических наук, заместитель директора музея «Тальцы» Галина Витальевна Афанасьева-Медведева – начиная с 1980 года проехала с экспедициями более 1260 селений Сибири, записала на аудиокассеты тысячи рассказов. 

С тех пор прошло пять лет. Отклики на словарь, восторженные публикации, приглашения в различные страны зарубежья (Францию, Германию, Венгрию, Болгарию, Финляндию, Китай) поделиться опытом хлынули потоком. В прошлом году во время фестиваля «Сияние России» состоялась презентация словаря в большом зале Иркутского драматического театра. Словом, стало ясно, что работа воспринята обществом, появилось признание труда. 

– Галина Витальевна, а каков объём будущего словаря?

– Собранный материал уже составил 20 томов. Но в одиночку такой огромный материал (по сути, это работа целого института) трудно систематизировать, обработать. Это можно осуществить лишь коллективными усилиями. И снова встаёт вопрос о насущной необходимости создания специализированного центра, в котором авторский коллектив мог бы трудиться эффективно и плодотворно. 

«Сегодня «Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири» финансирует областной бюджет, и большая заслуга в этом принадлежит министру культуры Иркутской области Вере Кутищевой. И конечно, постоянная и настойчивая поддержка архиепископа Иркутского и Ангарского владыки Вадима и Валентина Распутина, без которой мне было бы очень сложно», – говорит Галина Афанасьева-Медведева. В 2008 году владыка во время «Иннокентьевских чтений» вручил Галине Витальевне премию имени святителя Иннокентия «За подвижничество». В том же году она была удостоена премии губернатора. 

Постоянно и неизменно Галину Витальевну поддерживает семья. Её муж Дмитрий Германович Медведев, известный учёный биолог-охотовед, прекрасный поэт, говорит, что гордится своей женой. Ну и, конечно, старается окружить заботой и теплом, максимально освободив от бытовых проблем. Приходится, коль жену не удержишь дома у печи. Растёт прекрасная дочь, которая радует маму с папой своими успехами. 

– Каким тиражом выходит словарь?

– Тираж по-прежнему небольшой, всего тысяча экземпляров. Это, конечно, совсем не те объёмы, которые отвечают запросам общества. Мне звонят из разных городов не только Сибири, спрашивают, как можно приобрести словарь. А я не могу отозваться даже подарочным экземпляром, потому что его просто нет. Он поступает лишь в библиотеки области. Особенно душа болит за школы, которые хотели бы иметь в своих библиотеках хотя бы по одному экземпляру. 

Переживаю и за архив. Вся информация содержится в компьютере. Но это не очень надёжный способ хранения. Условия хранения должны соответствовать хотя бы технике пожарной безопасности, чего у нас нет. Потому я и тороплюсь его издать. Мы готовы издавать по четыре тома в год. Вместе с тем продолжаются и постоянные полевые изыскания. Пока ещё живы носители архаической культуры, нужно ездить, собирать материал.

Застоя у неё нет. Экспедиции, большие по продолжительности (месяц и более), и еженедельные выезды идут постоянно. Нужно успевать. Потому и живёт в вечной спешке, спит по пять часов в сутки. Волей-неволей научишься прессовать время, чтобы попытаться объять необъятное. Откуда только силы берутся? А силы оттуда, из сибирской глубинки. Сдаётся мне, я даже знаю её секрет: она вовсе не горожанка, хотя родилась в Братске. На самом деле Галина Афанасьева-Медведева – полномочный посол другой, сказочной, уходящей России. Её задача – донести до нас голос русской глубинки. Наверно, поэтому стоит только ей вырваться из города и «приземлиться» где-нибудь в Богучанах, встретиться со своими стариками, как она оживает. Для Галины Афанасьевой-Медведевой разговоры с жителями уходящей страны как живая вода. Умоется этой водичкой – и готова жить и творить дальше. 

– На старте ещё один проект – «Сибирское красноречие: словарь фразеологических выражений»… 

– Да, это уникальное собрание пословиц, поговорок, присловий и других видов народного краткословия. В крылатых афоризмах в ёмкой, часто рифмованной форме заложены идеалы человеческой жизни, правильные с народной точки зрения модели поведения. 

Сколько таких пословичных правил национального поведения раскрывают психологические основы русской жизни, особенности души русского человека. Вот, к примеру, пословицы и поговорки, приучающие человека постоянно помнить о Боге, воспитывающие его в вере и в уповании на божественный промысел: Бог милостив – утешение; помогай Бог, Бог помочь – приветствие тому, кто трудится; дай Боже – пожелание; ради Бога – просьба, моление; Бог тебя суди – жалоба обиженного; чем Бог послал – говорит хозяин угощая; помилуй Бог, избави Бог – желание устранения чего-либо неприятного; доброму Бог помогает; Бог терпел да и нам велел; обидчика Бог судит; как ни живи, а только Бога не гневи; русский Бог велик; у Бога милости много…

Не менее поучительны пословицы об отношении к богатству, делающие понятным обыкновенное в русском народе нестяжательство: «Богатым быть трудно, а сытым немудрено», «Деньги смогут много, а правда всё», «С голоду не мрут, только пухнут, а от обжорства лопаются». В нашем пословичном архиве немало и таких афоризмов, которые говорят о русской самоотверженности, о готовности отразить любого врага: «Страхи не ляхи, а русский не боится», «Сам голову положу, да твою-то с плеч снесу». Народное слово, сохраняя для будущих поколений национальное сознание и национальную память, выражает традиционный нравственный и общественный идеал и православную веру.

Задача наша – дать в словах, пословицах, картинах быта точный, фото-графический снимок русской Сибири второй половины 20 – начала 21 века, запечатлеть жизнь русских Сибири (духовную и материальную) в малейших деталях и проявлениях. Будет идти время, будет меняться жизнь, исчезнет навсегда русская деревня. Неизменным останется колоссальный образ эпохи, отражённый в словаре.

– Я знаю, вы более 20 лет изучаете культуру русских селений, расположенных на берегах Байкала. Восточная, бурятская сторона Байкала чем-то отличается от западной, иркутской?

– Вообще, та сторона Байкала – особая. Знания о природе озера у старожилов, например, Баргузинского и Кабанского районов отличаются удивительным богатством и разнообразием. Интересно, что там о Байкале говорят, как о живом огромном существе, и употребляют для его характеристики слова, которые используют обычно в отношении человека: Байкал «дышит», Байкал «уснул». Старики рассказывают, что озеро никогда не покрывается всё ледяным панцирем, в некоторых местах остаются вдухи, пропары, через которые оно и «дышит». Байкал, по утверждению стариков, как и человек, имеет «стамовик», т.е. позвоночник. Он и «дышит» через «стамовую щель». Люди хорошо знали, какие места нужно объехать, чтобы не попасть в такие пропары и щели. На той стороне Байкала записаны и интересные слова, характеризующие, например, байкальский лёд: «весённый шах» – это мартовский игольчатый лёд, «лёд-колобовник» – лёд неровный, в колобках, а гладкий, ровный лёд здесь называют «гололядка» и т.д. 

Большое количество рассказов записано нами о ловле омуля, в них встречаются интересные названия: омуль-ледянка, омуль-летница, омуль-поплавщина. «Я и верховыми сетями сетила, и неводом. Летом ходили на летницу. Летом – омуль-летница. Осенью – осённа. Какой сезон, такая и рыба. Как человек меняется, так и рыбка. Названия от стариков… Раз летница, значит, одёжа летняя… Вкуснее всех рыба в августе, она уже крепкая, наеденная. С весны омуль слабый. И когда она с икробоя идёт, она тоже плохая, избитая, это поплавщина уже» (от Пилюгиной Ольги Георгиевны (1923 г.р.), проживающей в с. Макаринино Баргузинского района Бурятии).

Наши предки, например, давно знали, что у Байкала дно неровное. Старики рассказывают, что в ином месте «вервь» (верёвку) бросишь, а она дна не достаёт. Потому что в Байкале дно ребристое, оно всё «в логотинах, там такие же горы, как на земле». Упадёт «вервь в логотину, и дна не хватит». «Сколько утонуло в этих логотинах?! И знашь, сколько бы ни было утопших, Байкал всё отрыгнёт, в себе ничего не оставит,  – рассказывает Николай Осипович Дубинин из с. Оймур Кабан-ского района. – Как-то моя жена потеряла серёжку, дак он её через год выплюнул, Байкал, на берегу нашла через год». 

Очень много рассказов о неких мистических явлениях на Байкале: о светящихся на поверхности воды огромных кругах, о взлетающих со дна озера неземных кораблях, о высоких, «до трёх метров в росте», людях, которые выходят из «моря», о миражах и т.д. Наверное, там действительно есть что-то особенное. 

– Какие селения в Бурятии представляют для вас наибольший интерес?

– Интересны именно русские селения, расположенные по береговой линии Байкала. В некоторых местах, например, сохранились кладбищенские часовенки, и удивительно, их никто не трогает. Здесь мы такую традицию уже не застали. Так вот, одно из таких уникальных сёл – Посольское Кабанского района. Там стоит Посольский Спасо-Преображенский мужской монастырь, который был основан в 1681 году миссией игумена Феодосия Троицкого Селенгинского монастыря по указу царя Фёдора Алексеевича. Место для монастыря было выбрано на байкальском мысу, где в 1651 году были убиты и похоронены члены русского посольства в Монголию: царский посол Ерофей Заболоцкий, его сын Кирилл и спутники. Миссия шла на судне и причалила к берегу. Погибли восемь человек из 20 членов посольства. В память об этом царь приказал выстроить здесь мужской монастырь, чтобы монахи молились за убиенных. В советское время монастырь был заброшен, и вот теперь он возрождён как мужской. Ансамбль Посольского монастыря является выдающимся памятником архитектуры Сибири. Это первый каменный храм Забайкалья, великолепный образец сибирского барокко. Там есть и гостиница для паломников. Мы, кстати, и жили там. 

Каждый том сопровождается большим блоком фотографий и видеодиском с часовой записью живых людей. Фотографии никогда не повторяются и не могут «примелькаться» читателю. На снимках – дома и целые деревенские улицы, храмы, утварь, окрестности, реки и поля, но прежде всего – лица. Лица стариков из  разных районов и селений, проживших тяжёлую жизнь, которым есть что рассказать. «Вглядываешься в эти лица и ощущаешь великий дух нашего народа, – говорит Галина Витальевна и задумчиво добавляет: – У нас с вами никогда не будет таких лиц, даже когда мы состаримся». Она особенно ценит людей неграмотных, которых не затронула цивилизация. Считает, что именно через них транслируется русская тысячелетняя культура, неподвластная времени. 

– Чем вы объясняете, что в Сибири сохранилась архаическая культура? 

– Думаю, большое значение имеет длительность существования этноса в условиях изоляции. Практически лишь в последние десятилетия 20 века Восточная Сибирь получает импульс, вызвавший к активной жизни огромные пространства, находившиеся до этого времени в состоянии нетронутости, где до этого не было иного пути, кроме таёжных троп и просёлков. Возможно, во многом благодаря замедленному темпу развития края традиционный уклад жизни оставался неизменным практически до наших дней, что, в свою очередь, способствовало сохранению архаической вербальной культуры, привезённой сюда более трёх столетий назад первыми поселенцами с материн-ской земли, из северного Поморья.

Года три назад я встречалась с американцами из НАСА, ведомства, занимающегося подготовкой космических полётов. Сначала я не поняла, почему НАСА проявляет интерес к русским деревням Сибири. Позже стало ясно: их интересуют так называемые общества-изоляты, опыт людей, находящихся в условиях длительного совместного проживания, и главным образом психологический климат таких сообществ. Этот опыт пригодился бы им в длительных космических полётах на Марс. Конечно, опыт можно и обобщить, но чтобы длительно проживать вместе в некоем пространстве, в первую очередь нужно обладать терпением, смирением, надо быть очень русским…

Так вот, приток переселенцев в таких глухоманных сибирских деревнях был совсем незначительным. Кстати, переселенцы – это тема, достойная отдельного исследования. Во время войны, например, в Сибирь переселяли немцев Поволжья. Показательным было отношение местного населения к ним. Ведь была война, немцы воспринимались не иначе как враги, «фашисты». Из Красноярска в это время их сплавляли по Ангаре на лодках-илимках. «Причалятся у деревни и несколько семей сбросят на берег. А ребятишки наши бегают по берегу, камни бросают в них, кричат: «Фашисты приехали, фашисты приехали!». Так продолжалось дня три. Люди потерянно и смиренно сидели на снегу, с детьми, без еды, без крова. Идти-то некуда. Октябрь. Снег лежит. Так продолжалось, как вспоминают ангарцы, три дня. А потом всё-таки стали по домам разбирать. «А куда их, христовых? Жалко же. Люди же!» (из рассказа очевидца). Именно русские и помогали выжить немцам. Со временем все переженились и стали родными. Это говорит о том, что русские могли принять чужестранца, иноземца, даже врага, вот что поразительно. Сила духа необыкновенная! 

Все эти истории давно стали частью моего собственного детства. Когда-то именно эта сила духа помогла выжить моей бабушке, тоже немке Поволжья. С четырьмя малыми детьми её, «переселенку», приютила на зиму сибирская семья, фамилии которой я даже не знаю. Весной немцы вырыли землянки и в них жили ещё семь лет, прежде чем обзавелись настоящими домами. В такой землянке родился и мой отец, пятый ребёнок в семье. Вспоминая о своём детстве, он всегда рассказывает о том, как помогали друг другу люди, старались жить в мире. 

– Что происходит в Богучанском районе, который идёт под затопление? Я знаю, что вы часто бываете там, разговариваете с людьми, пока ещё есть такая возможность…

– Ангару продолжают губить. «Ангарский синдром» – это отдельный разговор. Ещё не запустили (но вот-вот запустят) Богучанскую ГЭС, как новая весть: строительство Мотыгинской ГЭС, уже пятой на одной реке. Сибирский эксперимент продолжается.

Но Ангара, на которой возводятся гидроэлектростанции, – это же не только вода… Это земля храмов, монастырей, часовен. Известно, что всякая местность освящается возведением в ней храма или монастыря. По сути, на этом строилось и понятие «Святая Русь»: каждое место в ней утверждалось в своей абсолютной ценности благодаря этим строениям. Место, на котором построена церковь, свято. Оно указано чудесами (рассказов на эту тему много, вот один из них: «…рыбаки идут, и вдруг на берегу показалась икона «Николай Чудотворец» – чудо!.. Потом и срубили церковь в этом месте, куда икона показала». Или: «В Лесосибирске не знали, где стоять будущему Крестовоздвижен-скому собору. Два места было, два угора, а на каком построить, не могли выбрать. Народ собрался, помолились, и вдруг небо открылось и появилась матушка Богородица. Она долго стояла над этим местом, где позже и построили церковь». 

Ангарский край как часть России – это русская святыня. Церкви, часовни, монастыри, построенные здесь, – всё это знаки святости. А они уходят под воду. Их никто не спасает и, как видно, не собирается спасать. Гибнут русские старожильческие деревни, которым по триста лет, гибнут уникальные памятники деревянного зодчества… Что оставим мы нашим потомкам, вопрос уже риторический. 

Нынешним летом я была в Енисейском районе. Там сейчас происходят очень страшные социальные процессы. Нищета стоит невообразимая, мужчины уезжают в города, чтобы наняться на работу. Распадаются семьи. Мы живём в городе и не видим того, что происходит в глубинке. Нам кажется, что всё не так уж страшно. А на самом деле деревня со своими духовными традициями, со своим укладом жизни уходит. Я думаю, осталось лет 10–12 и она исчезнет как явление навсегда, вместе с теми стариками, которые ещё помнят былые времена. Нам осталось только одно – сберечь и сохранить их рассказы для будущих поколений.