В итоге появилась ещё одна, буквально кричащая статья – «В осаде… заповедник» (1989 г.), которая наконец-то дошла до ушей обитателей «Серого дома». Страсти со временем поутихли, попытки отхватить под охотугодья весьма внушительную часть заповедника прекратились. Но чего это стоило сотрудникам Байкало-Ленского – сегодня могут сказать лишь те, кто стоял у истоков создания особо охраняемой зоны, по сию пору работающие в его штате, – Александр Заяц, Виктор Степаненко, Семён Устинов.

К слову говоря, в декабре будущего года заповедник будет отмечать четвертьвековой юбилей. И все эти годы у «штурвала», образно выражаясь, стоял большой энтузиаст заповедного дела, классный специалист  Александр Заяц. Он сколотил коллектив единомышленников, сумевших утвердить имидж Байкало-Ленского заповедника как одного из лучших не только в Сибирском регионе, но и в стране.

Несколько месяцев назад Александр Михайлович Заяц передал бразды правления тёзке – своему преемнику, молодому специалисту Александру Солдатову. За неполных полгода Александр Петрович побывал на всех опорных пунктах,  ознакомился с обширным хозяйством. А оно, скажем прямо, очень даже нехилое: заповедник раскинулся на территории двух районов Иркутской области – Качугского (93%) и Ольхонского, включает в себя три участка: «Берег бурых медведей», Верхнеленский и Киренский. Не зря заповедник носит такое название. Ведь помимо 112 км байкальского побережья сюда входит исток великой сибирской реки с красивым русским именем Лена, которая течёт по его территории на протяжении 250 километров. Всего же площадь заповедника почти 660 тысяч гектаров. Протяжённость его территории по длине 120, по ширине – 65 километров.

– С одной стороны, сказка, – с улыбкой говорит Александр Солдатов. – Крутые склоны Байкальского хребта, оползни и курумники, снежники и водопады, альпийские луга и степи, прозрачные высокогорные озёра и шумные речки. Чудо, да и только! С другой стороны, многие участки труднодоступны, дорог-то  как таковых нет. Заехать можно только в определённое время года – или по воде, на лодках, катерах, или зимником, до того же Чанчура, скажем. Нужна высокопроходимая техника, а то, что есть, впору в утиль сдавать. Отсутствие катеров на Байкале, острый дефицит компьютерной техники – вот о чём моя головная боль. Нет, я не жалуюсь, но наши полпреды на местах – госинспекторы, а их у нас 26 человек, – весьма остро нуждаются в поддержке, к тому же на такую территорию людей ничтожно мало. Надо минимум 70 «штыков».

– Страсти, о которых я упомянул,  улеглись, но согласитесь, и сегодня ещё находятся люди, до которых не доходит понимание всей важности вопроса, для чего нужны заповедники. Что бы вы им ответили?

– Отвечу коротко: для будущего страны. Ценность каждого участка дикой природы растёт и просто не поддаётся оценке в цифрах. Она, дикая природа, бесценна, но её остаётся всё меньше. Особенно это заметно на Байкале. Он славится своей первозданной красотой на весь мир, но все доступные места – это скопище людей, машин, палаток и турбаз. Однако в заповеднике он остаётся таким, каким был изначально и каким быть должен. Чистый берег со следами медведей и изюбрей, нерпы, отдыхающие на прибрежных камнях, и необычайной красоты горы… Техника сейчас надёжная, людей с большими возможностями много. Легко представить, как бы выглядело это побережье, не будь здесь заповедника.

– Можно говорить о целительной энергетике красоты и величия природы, её генетического биоразнообразия…

– Конечно, это так. Природа живёт по своим законам, и каждое вторжение в её целостность оборачивается нешуточными катаклизмами – примеры всем известны. Но любые времена проходят, пройдёт и наше затянувшееся лихолетье. Мы, люди, несмотря на степень урбанизации и компьютеризации общества, зависели и будем зависеть от природы. Ведь дышим-то мы воздухом, пьём воду и питаемся продуктами, выращенными на земле. Всё это нам нужно не просто чистое, а экологически чистое. Людей на планете всё больше, на всех чистого не хватает. Вот и выходит, что единственный источник необходимых каждому чистоты и красоты – природа, не тронутая так называемой цивилизацией. Заповедность обеспечивает сохранение эталонных участков в каждой природной  зоне страны. Один из 101 заповедника, действующего в стране, – наш, Байкало-Ленский.

– Мы много говорим об экологическом воспитании, необходимости бережного отношения к природе. И в то же время всё острее ставится вопрос об усилении охраны лесов и водоёмов, ведь браконьеры всегда были, их не становится меньше.

Побережье заповедника остаётся чистым

– Именно на охрану территории от лихих людишек и тратятся немалые средства. И, к чести наших инспекторов, на местах удаётся обеспечить соблюдение заповедного режима, неприкосновенность территории. На Байкале это контроль за всеми появляющимися у заповедного берега судами, при необходимости – меры по пресечению  нарушений. О том, что охрана действует, знают все, кому это надо. Это лучшая профилактика нарушений. И всё равно ежегодно – десятки протоколов.

– А на сухопутной границе? В частности на ленской покати Байкальского хребта?

– В этих местах охрана, по нашему мнению, тоже эффективна. Путей проезда на территорию мало, все они под постоянным контролем. А в сезон осенне-зимней охоты ведётся патрулирование всей границы. Несмотря на технический прогресс, самым надёжным и дешёвым остаётся верховая лошадь. Но нужны и современные вездеходы.

– Тем более что в заповеднике случаются чуть ли не ежегодно лесные пожары…

– Да, каждое возгорание – огромная проблема, вне зависимости от площади очага. Тут всё решает оперативность. Чем раньше успевают люди к очагу, тем легче с ним справляются. Так было, например, в июле этого года. На заброску одной группы вертолётом, увы, использовали больше половины средств, выделенных заповеднику на весь пожароопасный период. Но с пожарами справились. Очагам не дали разрастись. Коллективы Киренского и Верхнеленского участков остановили границы распространения огня. Работали самоотверженно, через «не могу». Днём при сухой лесной подстилке, когда пламя взлетает на кроны кедров, с топорами и лопатами огонь остановить крайне  трудно, подчас невозможно. Было такое, когда базовый кордон Киренского участка, в урочище «Нарты» на реке Юхта-I, захлестнуло верховым пожаром, остались  от жилья и построек только головёшки. Средств на строительство нового кордона не было. Но через год форпост участка был построен, ведь он просто нужен для работы. Причём новый даже лучше сгоревшего.

Заповедная территория находится под постоянной охраной

Ещё один пример. От сухой грозы на мысе Елохин загорелся кедровый стланик. И только при чёткой, оперативной, организованной работе семерых настоящих мужиков, госинспекторов участка «Берег бурых медведей», в тяжелейшей борьбе вдали от воды пожар удалось победить. «Великолепная семёрка» с честью вышла из труднейшего испытания. Одно слово: молодцы!

– В своё время мне приходилось не только писать о научно-исследовательской работе в заповеднике, но и участвовать в экспедициях. Должен сказать – объём и глубина изысканий впечатляли. А как обстоят дела сегодня?

– Научный отдел обеспечивает, как и раньше, слежение или, говоря по-современному, мониторинг всех процессов, происходящих в экосистемах заповедника. Кстати, мониторингом российские заповедники занимаются ещё с 30-х годов прошлого века, задолго до появления этого термина. «Летопись природы» – ежегодный отчёт научного отдела, содержащий короткие очерки, таблицы, графики. А за ними – сотни километров на маршрутах, подчас по глубокому снегу либо комариной летней тайге, работа на постоянных пробных площадях, сбор первичного научного материала. Делают это увлечённые люди, влюблённые в свою работу. Это и Надежда Степанцова,  которая в прошлом году защитила кандидатскую диссертацию. Результатом её работы стала инвентаризация флоры сосудистых растений заповедника. Было их за 600, сейчас, Надиными трудами, уже под тысячу. Но она не считает свою работу законченной. Это и Любовь Саттурова, молодой ихтиолог, в первый же полевой сезон сделавшая открытие, – она нашла в бессточном озере подгольцовья целую популяцию хариуса. Есть основания полагать, что открытия ещё будут.

Заповедная наука – вещь особенная. Она не приносит осязаемого экономического эффекта, но позволяет больше узнать о нашем общем доме – родной природе. Ведь заповедник – это просто его часть. А та неизвестная никому прежде популяция хариусов из высокогорного озера неповторима, как неповторимы уникальные степные сообщества растений на мысе Рытый. Всё это требует постоянного изучения.

Прибайкальские пернатые спокойно дают себя фотографировать

– Помнится, во время нашего совместного похода с Семёном Устиновым по байкальскому побережью где-то в районе Сармы мы почти нос к носу столкнулись с хозяином тайги. Благо, находились мы с подветренной от мишки стороны. Тихонечко скатились с горы… Такие встречи, думается, наверняка случаются и в вашей работе?

– Конечно. На эту тему можно целую книгу написать. Вот недавний случай. Наши сотрудницы орнитолог Наталья Оловянникова и ботаник Надежда Степанцова имели «счастье» пообщаться с косолапым на мысе Покойники. На берегу решили передохнуть, чай сварить. Тут-то и пожаловал Топтыгин. Обычно при таких встречах стоит постучать погромче, покричать – медведи, как правило, уходят. Но здесь это не помогло. Огромный зверь, по всей вероятности, старый, к тому же слепой, на стук и крики не реагировал. Страху натерпелись – всего не перескажешь, но, к счастью, всё обошлось.

Или вот ещё один эпизод. Двух наших работников молодой и весьма агрессивно настроенный зверь несколько дней держал на крыше зимовья. Собаку отогнал в лес, всё, что было в зимовье, изодрал, припасы съел. Наконец на третий день, кажется, подъехал на лодке госинспектор Сергей Шабуров, который и «разрулил» ситуацию. Повторюсь: такие эпизоды для наших работников – не редкость.

– Заповедники давно стали местом работы энтузиастов охраны природы. Те же Виктор Степаненко, Семён Устинов, другие просто способны заразить своей увлечённостью…

– Экологическим просвещением заповедники занимались всегда, а в конце минувшего века эта подвижническая деятельность стала обязательной. Сейчас в отделе экологического просвещения пять человек. Работы – за глаза! Уроки в школах и детских садах, конкурсы, экологические праздники, та же подготовка к Дню Байкала. К новому учебному году в нашем административном здании подготовлен музей, где проходят «Уроки Байкала», новые выставки детских рисунков и так далее. Музей создан и совершенствуется руками сотрудников. Он небольшой, отнюдь не конкурент Лимнологическому в Листвянке, где есть даже живые нерпы, но посетителям – дошкольникам и учащимся – в нём интересно. Ведь здесь расскажут и покажут то, чего нет ни в учебниках, ни в других музеях. Чучела медведя и свирепого волка можно даже погладить, а для самых маленьких после урока для закрепления полученных знаний проводят игры.

– Считается, что уровень экологической культуры нашего общества очень низок и нужно людей учить любить природу, желательно с самого раннего возраста. Ваше мнение по этому поводу?

– Не совсем так. Уровень патриотизма у населения, на мой взгляд, достаточно высок, чувство любви к своей родине – естественное, оно есть у каждого, а у детей оно просто выше, так что надо у них учиться любви к природе. А вот знаний просто не хватает (чтобы любить, надо знать!). Экопросвещение необходимо для того, чтобы люди научились задумываться о последствиях своих поступков. Дети у нас прекрасные, их тяга к экологическим знаниям позволяет надеяться, что общий уровень экологической культуры в будущем будет соответствовать времени. Именно для этого и работает отдел экопросвещения. А то, что здесь собрались талантливые и увлечённые люди, просто здорово: методист-художник Елена Хомколова и писатели – уже маститый Семён Климович Устинов, автор многих книг, Софья Бунтовская, чьи «Экологически чистые сказки» стали настоящими учебными пособиями. 

Добавлю к этому, что на территории заповедника действуют три эколого-просветительских маршрута: «Заповедный берег» (вдоль побережья Байкала), «К верховьям Лены» (8 км через перевал по Солнцепади, можно с дальнейшим сплавом по реке Лене до посёлка Бирюлька), «К истоку Лены» (18 км). Наша задача – дать людям возможность своими глазами увидеть поистине фантастические пейзажи, сфотографировать обитателей тайги – зверей, птиц.

К сожалению, слабая техническая оснащённость сдерживает развитие в общем-то перспективного направления в экологическом просвещении людей. Но я оптимист и верю, что Байкало-Ленский заповедник преодолеет трудности, достойно встретит своё 25-летие, а те прекрасные, нетронутые человеком места, что находятся в его ведении, останутся неприкосновенными и далее.