Никто не застрахован

От приезда мэра погорельцы с улицы Баумана чудес не ждали. Некоторые к визиту градоначальника и вовсе отнеслись крайне скептически. Как выразилась мать двоих детей, квартира которой оказалась в числе наиболее пострадавших от пожара, семья сейчас живёт «на берегу под лодкой», хотя всем погорельцам администрация пообещала предоставить крышу над головой. Жильцы из сгоревшего дома утверждают, что их заявления на временное жильё два дня лежали в районной администрации нерассмотренными.

Тем не менее на дворовую детскую площадку жильцы пришли загодя, семьями, привели детей. Когда мэр говорил, слушали тихо и не перебивали и даже пару раз, согласившись с тем, что первая помощь была оказана вовремя, поблагодарили.

Виктор Кондрашов сообщил собравшимся, что в результате пожара выгорело 1200 м кровли, сгорели пять квартир, а 20 с лишним были основательно затоплены и требуют ремонта. Общий ущерб от этого составил порядка 23 млн. рублей, сказал он. По словам начальника областного Госпожнадзора Владимира Гордиенко, только 5 млн. 630 тысяч рублей из этого нужны на крышу.

– Сумму на ремонт кровли из резервного фонда город выделит, – пообещал мэр. – К сезону дождей мы, наверное, успеем её закрыть, в крайнем случае будем делать это частично целлофаном, частично ещё чем-то.

С восстановлением квартир всё оказалось не так радужно. «Никто заниматься их косметическим ремонтом не будет», – подчеркнул Кондрашов. Мэрия собирается просто выделить жильцам помощь на восстановление жилья. Причём самой крупной суммой единоразовой помощи станет 250 тысяч рублей. 2 сентября решение об этом будет проведено на заседании Думы, а 7–10 сентября деньги будут перечислять на лицевые счета граждан.

– На них вы можете нанять подрядчика или соседей, а можете сами ремонтировать, – предложил мэр и пожаловался: – Представляете, какая нагрузка легла на Иркутск? В городе прецедента подобного рода трат не было. Вообще, восстанавливать всё вы должны за свой счёт, ведь это общая собственность жильцов. А я иду на огромный риск. Ведь за каждую копеечку надо подписать бумажку.

Именно поэтому ущерб, нанесённый пожаром имуществу граждан, никто возмещать не будет. «Скажу на будущее – страхуйте имущество», – отрезал Кондрашов.

– Корейца позовите, который погорел! – заволновались жильцы. Вперёд выдвинули «корейца» – пожилого мужчину, который представился Дмитрием Владимировичем Чен-Шеном и робко поинтересовался, что ему делать: его квартира сгорела полностью.

– Ущерб 250 тысяч, самый большой, – подсказал мэру глава Ленинского района Виктор Коноваленко.

– Напишите на имя Коноваленко заявление, вам будет оказана материальная помощь, подрядчика тоже помогут найти, – посоветовал Кондрашов.

– И двери выломали в процессе тушения, – попытался добавить погорелец. – Другим поставили, а мне говорят: они были деформированы во время пожара. Квартира стоит открытая четвёртые сутки.

– Всё в рабочем порядке, – пресёк дальнейшие жалобы Коноваленко. Общение с народом завершилось.

Цена горя

Кто-то кинулся спрашивать у власти невыясненное, кто-то стал расходиться. Дмитрий Владимирович поник и двинулся к себе в квартиру. Поднялся пешком на 10-й этаж: лифт не работает. Электричества в доме нет и подавно: во время тушения намок утеплитель, и его нельзя включать, иначе произойдёт короткое замыкание.

Дмитрий Владимирович зашёл в сгоревшую квартиру, тут же уткнувшись взглядом в открытый туалет, располагающийся напротив двери, и лопнувший от огня унитаз. Вентиляционная шахта, находящаяся в стене между туалетом и спальней, полностью выгорела. То же произошло с шахтой, которая была между кухней и ванной: по ним огонь и спустился в квартиру. В спальне на полу ещё остались лужи воды, посредине лежал вещевой шкаф, разбросана обгоревшая одежда и вещи.

Виктор Кондрашов заявил жителям сгоревшего дома, что денежная компенсация за пожар, выплаченная из средств города, – это прецедент

О том, во сколько оценено его горе, он узнал только на встрече с мэром.

– Я и не знал, что ко мне оценщики приходили, – удивился он. – Люди из Северного управления жилищно-коммунальными системами заходили на следующий после пожара день, посмотрели на всё и ушли. Никто об оценке ущерба не говорил.

Дверь в квартиру действительно не закрывается, хотя в зале брошена техника: телевизор, чайник, утюг. «Я не проверял, но, наверное, они уже не включатся», – вздохнул Дмитрий Владимирович. Ему 73 года, он работает сторожем в департаменте образования и плохо представляет себе, как будет на 250 тысяч рублей восстанавливать быт.

Из огня в полымя

– Давайте касаться меня не будем, горе-то у всех, – Сания Волгина упорно отказывалась давать интервью телевидению. – Вы с какого канала? Девушка, вы который раз меня снимаете? На 3 Июля не помните, что ли?

Девушка не помнит, а Сания Волгина уже знает многих журналистов в лицо. Внимание прессы она впервые привлекла потому, что была в числе первых переселенцев из ветхого фонда, расположившегося на территории 130 квартала. Она и её семья: три дочери (27, 29 лет и 31 года), сын 23 лет, десятилетняя внучка и девятилетний внук.

С 1986 года Волгины проживали в трёхкомнатной квартире с мансардой дома №4 по улице 3 Июля. Общая площадь у квартиры была 74,2 кв.м, жилая – 42,9. Однако в августе прошлого года Октябрьский суд постановил семью оттуда переселить в связи со сносом здания в однушку по улице Баумана общей площадью 43,7 кв.м. В ноябре Волгины действительно были со скандалом выселены из прежней квартиры. Судебные тяжбы ведутся до сих пор, сейчас Сания Волгина направила жалобы в Верховный суд РФ и Страсбургский суд по правам человека. Хотя дом №4 по 3 Июля уже снесён.

Некоторые из погорельцев остались из-за пожара в буквальном смысле без крыши над головой

Из 130 квартала семья съехала как раз незадолго до того, как их дом там попытались поджечь. Но однокомнатная квартира Волгиных на Баумана по роковой случайности оказалась в списке наиболее пострадавших во время тушения помещений.

– Затопило нас, – рассказала Сания Сибаевна. – Вода до сих пор по стенке стекает, и в кухне тоже бежит.

В углу единственной комнаты её квартиры валяется пакет с детскими игрушками, из него торчит розовая кукольная нога.

– Внучкины игрушки, – улыбнулась Волгина. – А у внука стрелялки. Вон, диски его под ногами, плавали тут. Дети ещё не знают о случившемся. Мы их на даче держим. Боюсь я внуку говорить, он восприимчивый.

Диваны, на которых спали домочадцы, стол и парта, где делали уроки дети, теперь свалены в кучу. Мягкая мебель всё ещё сырая. Дверцы платяного шкафа набухли от влаги.

– Вода по колено стояла, мы вычерпывали, – сказала хозяйка. – Люди приходили к нам, брали эту воду полы помыть. Телевизор плазменный подняли, из него тоже вода с известкой полилась. Из холодильника – фонтаном. Здесь компьютер стоял, сын уже пробовал его хоть на запчасти разобрать, потом плюнул и выкинул.

Осветили проблемы

Волгины теперь живут раздельно, по знакомым. И готовят ещё одну претензию к состоянию их жилья – теперь уже нового. На встрече с мэром выяснилось, что в доме № 225 уже третий год «практически не работает вентиляция», в окна во время дождя заливается вода, а во дворе всё это время нет ни одного фонаря.

– Это не жилая квартира, а складские помещения, – заявила Сания Волгина. – Звукоизоляции нет, вентиляции нет. Люди в туалет внизу сходят, а запах идёт по всему стояку. Попробуй сесть за стол покушать или наклониться к раковине умыть лицо – сразу рвотный рефлекс. Но застройщик – Управление капитального строительства Иркутска – как и районные власти, молчит.

Когда главу Ленинского района упрекнули в безразличии к проблемам жильцов в присутствии Виктора Кондрашова, Коноваленко сориентировался тут же:

– Напишите, что у вас за проблемы, мы пригласим строителей, отремонтируют, – посоветовал он жителям.

– Так мы не раз обращались и к вам, и в УКС, – удивились жильцы. – Мы вам, как переехали, писали.

У Виктора Кондрашова, как оказалось, тоже есть претензии по поводу способа постройки этого дома. «Мэрия с пожнадзором и с органами внутренних дел будут разбираться, каким образом было построено здание, – заявил он. – Все помнят, что тушение его проходило очень сложно, и я считаю, что огонь перекинулся на соседнюю секцию, потому что в проекте дома были недостатки». Мэр пообещал, что «разговор будет идти очень жёсткий как с заказчиком – УКСом нашего города, – так и с подрядчиком».

Один из пожарных офицеров, участвовавших в тушении, вообще заявил, что такого типа кровли давно запрещены к строительству. Однако, по словам Кондрашова, проект переделать уже нет возможности. Поэтому крышу горевшего дома будут восстанавливать по старому проекту.