История создания этого произведения связана со всемирно известным Екатерининским дворцом в Царском Селе (г. Пушкин), над которым трудились величайшие мастера 18 века. В 1820 году случился крупный пожар, в котором погибло великолепное украшение дворца, в том числе плафон (потолочная роспись, или картина на холсте, прикреплённая к потолку) «Вознесение Христа» внутренней Воскресенской церкви, расписанной знаменитым итальянцем Д. Валериани.

Честь воссоздать эту роспись выпала Василию Шебуеву (1777–1855), выпускнику Императорской академии художеств. К этому времени он прошёл 15-летнее обучение в стенах академии, стал известным живописцем. В 25 лет Шебуев назначен помощником профессора по классу исторической живописи. 1803–1806 годы молодой художник проводит в Италии, где изучает монументальную живопись эпохи Возрождения. Вернувшись на родину, занимается украшением соборов Петербурга и его окрестностей. Для Казанского собора Василий Кузьмич написал три больших картины. С 1812 года он неизменный профессор Императорской академии. Современники уже нарекли его «русским Пуссеном, превзошедшим этого художника» – основоположника классицизма в мировом искусстве. Поэтому, когда в Царском Селе произошло несчастье, другие кандидатуры молодых и не рассматривались. Трудность для художника заключалась прежде всего в том, что это был первый заказ монументальной живописи, и в том, что именно этот плафон сгорел полностью. Три года Шебуев заново создавал этюды, эскизы по словесным описаниям очевидцев и выполнял сам плафон по эскизу, утверждённому Александром I 29 октября 1820 года. В результате художник создал пять отдельных холстов общей площадью 15,8 х 9,96 м, закрывавших весь потолок церковного интерьера. Увеличенный втрое по сравнению с этюдом Моисей расположился в переднем углу слева над иконостасом. Его высота составила три с лишним метра.

До наших дней дошла легенда о том, что Александр I в награду за плафон велел мастеру «просить у него что угодно», и в тот же день Шебуев стал «живописцем его императорского величества», первым из русских художников получив это звание. А в журнале «Северные цветы» за 1827 год известный критик В.И. Григорович между прочим писал: «Плафон сей есть огромнейшая из всех существующих картин русской живописи и по достоинствам своим принадлежит к числу отличнейших ея произведений…».

С 1844 года великий мастер был удостоен чести наблюдать за живописными работами в Исаакиевском соборе Петербурга, исполнив для него четыре росписи. Когда в 1849 году члены совета Императорской академии художеств во главе с её новым президентом – герцогом Максимилианом Лейхтенбергским пришли в Исаакиевский собор осматривать только что законченную роспись Шебуева «Воскрешение сына вдовы Наинской», президент внезапно глубоко поклонился старому художнику со словами: «Почтение наше – профессору профессоров! Композиция, стиль, рисунок – всё здесь грандиозно, прекрасно!».

Но вернёмся к судьбе плафона и подготовительного иркутского этюда к нему. По всей вероятности, он с другими этюдами и эскизами хранился в Эрмитаже. Сам плафон подвергся первой реставрации ещё при жизни художника, в 1837 году, а в 1879-м его дублировали на новый холст.

Через 120 лет после создания он был уничтожен фашистами. Это случилось 15 сентября 1941 года. Фашистская артиллерия обрушила огонь на дворец и парки. В этот день один из снарядов попал в купол церкви. 17 сентября фашисты ворвались в Пушкин и хозяйничали там целых два года. Дворец был разгромлен и разграблен. В церкви разместилась стоянка велосипедов и мотоциклов.

После освобождения реставраторы кинулись искать подготовительные работы для восстановления плафона. Нашлась только небольшая часть карандашных набросков в Русском музее и Третьяковской галерее. Кто-то вспомнил, что был огромный живописный этюд, исполненный В. Шебуевым с таким же мастерством и тщательностью, как сам плафон. Но ни в Ленинграде, ни в Москве его не оказалось. Нашёлся он в Иркутском художественном музее, куда был доставлен в 1928 году вместе с другими замечательными работами, переданными нашему городу на вечное хранение. Так что теперь «почувствовать» истинный дух этого крупнейшего монументального полотна можно только в нашем далёком от столиц городе, ибо возрождённый реставраторами плафон во многом утратил авторскую живопись.

Этюду было немногим более ста лет, когда он в прекрасном состоянии появился в Иркутске, и только спустя ещё 60 лет ему потребовалась реставрация. По рассказам ведущего реставратора иркутского музея Галины Николаевны Муравьёвой, начала она «с самого простого: тёплой водичкой, детским мылом и мягкой тряпочкой было снято поверхностное загрязнение. Предстояла сложная кропотливая работа, которая позволила приоткрыть тайны уже самого холста. Оказалось, что огромный этюд составлен из трёх разных по толщине и плотности холстов. Большой авторский холст имеет форму верхней части креста и располагается по диагонали к нижнему краю этюда. По углам к нему сделаны реставрационные вставки, на которых грунт, красочный слой и даже кракелюры отличаются от авторских. Необходимо было закрепить ослабленные соединения вставок с авторским холстом, укрепить красочный слой, «уложить» кракелюр, уничтожить «вылезшие» старые реставрационные тонировки, словом, возродить померкшие краски и продлить жизнь картине».

…В 1982 году об иркутском этюде заговорили столичные искусствоведы: он вошёл в монографию В. Кругловой «Василий Кузьмич Шебуев» (издательство «Искусство», Ленинград). Автор поставила наш этюд в один ряд с лучшими произведениями Шебуева. «Колорит этюда, – рассказывает она, – написанного в широкой обобщённой манере, построен на сочетании крупных пятен звучных тонов. На фоне бело-голубых, отделанных золотом кессонированных сводов выделяется могучая фигура Моисея в ярко-красном хитоне, его крупная голова с разметавшимися серебристыми волосами и бородой. Этюд, отличающийся декоративностью и монументальным характером, даёт яркое представление о живописи несохранившегося плафона».