На карте мира Иркутская область – точка едва заметная. Но на этой крохе земной тверди те же проблемы с туберкулёзом, что и во всём мире. В своей лёгочной форме он в высшей степени заразен; не выбирая себе жертв, он включил в группу риска фактически каждого из нас. Суров счёт, предъявленный туберкулёзом нашему региону: на учёте в противотуберкулёзных учреждениях области состоит свыше 30 тысяч человек; доля бациллярных, то есть страдающих активной формой недуга, в структуре контингентов – 30,4%. По статистике Роспотребнадзора, уровень распространённости туберкулёза в Приангарье стабильно превышает средний по России. 

Так что же, неужто за многие десятилетия в противоборстве с туберкулёзом у иркутского здравоохранения никакого просвета? И коль это так, то что же мешает нашей области в профилактике и лечении этой болезни встать хотя бы вровень с другими областями, входящими в состав Сибирского федерального округа? Об этом наш разговор без обиняков с кандидатом медицинских наук Михаилом Кощеевым, возглавляющим головное учреждение противотуберкулёзной службы Иркутской области – областной противотуберкулёзный диспансер. 

– Михаил Ефимович, тот же Роспотребнадзор утверждает, что в Приангарье каждый трёхсотый житель болен туберкулёзом. А среди ВИЧ-инфицированных этот показатель выше вдесятеро. Значит, болезнь свободно гуляет по Приангарью, презрев все выстраиваемые медиками преграды? 

– Я бы не был столь категоричен в оценке нынешней ситуации. Разумеется, честную статистику не опровер-гнуть, да и ни к чему это делать: проблема настолько серьёзна, что малейшая неточность, не говоря уже обо лжи, ничего, кроме вреда, принести не может. Но если следовать той же статистике, не могу не заметить, что за последнее время положение всё-таки улучшилось. Анализ показателей за прошлый год говорит о том, что уровень заболеваемости пошёл вниз – впервые за десяток минувших лет. Взять хотя бы два прошедших года: в 2009-м уровень заболеваемости туберкулёзом составил 133,7 на 100 тысяч населения, а в 2008-м – 142,6 на те же сто тысяч живущих в нашем регионе. Пусть цифры скромны, но они реальны и свидетельствуют о том, что выстраиваемая против туберкулёза оборона не бездействует, что она сосредотачивает на себе внимание как законодательной власти, так и правительства региона, и прежде всего – нашего министерства здравоохранения. В целях противодействия распространению туберкулёзной инфекции в регионе принят ряд законодательных актов, в том числе закон, в соответствии с которым полностью решены проблемы, связанные с лекарственным обеспечением наших больных при амбулаторном их лечении. За период с 2007 по 2009 год на эту цель было выделено и использовано 156 миллионов рублей. Разработан и сейчас находится на стадии утверждения проект концепции противотуберкулёзной помощи населению Иркутской области до 2020 года. Наконец, во исполнение действующего в стране и, разумеется, на территории нашей области законодательства проведена реорганизация самой структуры нашей противотуберкулёзной службы.

– Кстати, Михаил Ефимович, что она представляет собой сегодня? Это по-прежнему разобщённые, действующие сами по себе лечебные учреждения? Или всё-таки выстраивается некая единая система, позволяющая, по крайней мере, создать общее для всех наших районов информационное поле, на котором можно отследить каждого стоящего на учёте пациента?

– Не могу сказать, что такая открытая для врачей единая информационная система уже создана, но благодаря, образно говоря, «перегруппировке» наших врачебных сил она сейчас создаётся. Цель такова: повысить эффективность мониторинга туберкулёза в Приангарье и, как следствие, получить возможность оперативного управления качеством оказания медицинской помощи всем, кто стал жертвой туберкулёза. При этом Иркутский областной противотуберкулёзный диспансер, являясь организационно-методическим центром в регионе, ещё и оказывает специализированную медицинскую помощь больным, живущим на территории четырнадцати муниципальных образований. Между прочим, в сравнении с аналогичными лечебно-профилактическими учреждениями такого же, областного, масштаба в других регионах Сибирского федерального округа наш, иркутский, уникален. Уникален потому, что имеет 10 филиалов, развёрнутых по всей территории Иркутской области, а это 1209 действующих коек. В самом же областном противотуберкулёзном диспансере 1140 действующих стационарных коек. И ещё нужно иметь в виду областную детскую туберкулёзную больницу объёмом 100 коек и Усть-Ордынский противотуберкулёзный диспансер, также имеющий областной статус, в котором пока 75 стационарных коек.

– Почему пока?

– Потому что заканчивается в посёлке Усть-Ордынский возведение нового здания, и это будет современное лечебное учреждение с полноценным штатом и койками, превышающими нынешнее их число в два раза. 

– Значит, отныне в Иркутской области муниципальных, пусть более скромных, но всё-таки, разрешите так выразиться, «домашних» для районов противотуберкулёзных учреждений больше нет?

– Почему же нет? Есть четыре противотуберкулёзных муниципальных диспансера: в Нижнеудинском, Усть-Кутском, Тайшетском районах и в Тулуне. Кроме того, имеются противотуберкулёзные кабинеты, «приписанные» к районным больницам. Десять из них «владеют» своим коечным фондом и четырнадцать оказывают пациентам только амбулаторную помощь.

– Михаил Ефимович, раз уж зашла речь о муниципальных противотуберкулёзных лечебно-профилактических учреждениях, я расскажу вам о коллективном письме, недавно полученном редакцией из Тулуна. Тулунчане обеспокоены тем, что их диспансер, находящийся на районном бюджете, планируется закрыть. И это в то время, как в самом Тулуне и в Тулунском районе уровень первичной заболеваемости туберкулёзом высок. Опять же, по статистике Роспотребнадзора, в прошлом году он составил 198,7 на 100 тысяч населения. Стоит ли так разбрасываться опорными противоэпидемическими, лечебными «точками», если положение столь серьёзно?

– Видите ли, Тулунский диспансер не отвечал требованиям, предъявляемым сегодня подобного рода лечебно-профилактическим учреждениям. Его стационарное отделение на 48 круглосуточных коек находится в приспособленном кирпичном здании; в нём не выдерживались санитарно-гигиенические нормы, были проблемы с пищеблоком, с лабораторией. Что до отделения, в котором оказывается врачебная помощь приходящим пациентам, то оно расположено в центре жилого массива и при этом не имеет канализации, вспомогательных помещений, нормального водоснабжения. А речь ведь идёт не о чём-то безопасном для окружающих, а об инфекционном заболевании, профилактика которого невозможна без соблюдения самых строгих гигиенических требований. В том состоянии, в каком Тулунский противотуберкулёзный диспансер находился, ему вряд ли удалось бы получить лицензию, разрешающую лечение пациентов. Кстати, о тяжёлом существовании Тулунского противотуберкулёзного диспансера, о примитивности его материальной базы речь шла, если мне не изменяет память, не менее 10 лет. Чтобы дать ему вторую жизнь, необходимо было потратить немалые средства. Часть из них муниципалитет сейчас нашёл.

– Но письмо тулунчан было паническим. Они считали, что с закрытием «их» диспансера помощь тем, кто болен туберкулёзом, будет недостижима.

– Ну, не в порядке голословного утешения, а истины ради я скажу, что наши пациенты, проживающие в Тулуне и в Тулунском районе, беспризорными в любом случае не остались бы. Они смогут быть госпитализированы в Саянский или Братский филиалы областного противотуберкулёзного диспансера. Что до лекарств, то, как я уже вам говорил, с обеспечением наших пациентов, находящихся на амбулаторном лечении, проблем нет. Но сегодня речь о закрытии Тулунского диспансера не идёт.

– А что, те противотуберкулёзные лечебно-профилактические учреждения, которые сегодня являются муниципальными, не смогут в конце концов объединиться под «крылом» областного диспансера, тоже став его филиалами?

Михаил Кощеев

– Вот этот вопрос как раз и является сегодня принципиальным. На мой взгляд, пока целесообразно оставить муниципальные противотуберкулёзные лечебно-профилактические учреждения в составе районных или, где возможно, в составе городских больниц. Но при этом необходимо чётче определить их источники финансирования и возложенные на них функции. Я полагаю, оставаясь формально в юрисдикции районного здравоохранения, противотуберкулёзные койки будут ближе к нуждающимся в них больным. А ведь это главное. 

– Я сейчас подумала о том, что проблемы Тулунского диспансера в некотором роде являются «зеркалом», в которое «смотрится» вся наша противотуберкулёзная служба. Я, Михаил Ефимович, имею в виду не только затянувшееся строительство Усть-Ордынского противотуберкулёзного диспансера, но и вообще все наши противотуберкулёзные «укрепрайоны». Может быть, за исключением областного противотуберкулёзного диспансера, все помещения, развёрнутые по области, нуждаются если не в реконструкции, то уж в глубоком капитальном ремонте. Разве не так?

– Немного не так. Например, Тайшетский противотуберкулёзный диспансер преобразился за счёт федерального бюджета – факт столь же отрадный, сколь и показательный. Показательный в том смысле, что подтвердил расхожую истину: без солидных капиталовложений ничего добиться невозможно. Нижнеудинский и Усть-Кутский муниципальные диспансеры находятся в лучшем положении, нежели Тулунский, но и они нуждаются в поддержке своей материальной базы. Что до областного противотуберкулёзного диспансера, то в его стенах оказывается не только терапевтическая, но и хирургическая помощь: проводятся уникальные по сложности лёгочные, костные, урогенитальные операции. Давно назрела необходимость в новом современном хирургическом корпусе, но пока он существует только в наших желаниях. В общем же вырисовывается закономерность, к сожалению, со знаком минус: нарастание эпидемического процесса сопровождается постепенным разрушением, ветшанием нашей материальной базы. Проводимые время от времени косметические ремонты специальных лечебно-профилактических учреждений не в счёт. И в такой закономерности таится один из самых уязвимых моментов нашей борьбы с туберкулёзом.

– Один, но ведь не единственный?

– Я не склонен всё видеть только в чёрном цвете. Не миф, а реальность: мы стали лучше лечить болезнь – клиническое излечение выросло на 8%. Мы стали активнее выявлять туберкулёз – первичная заболеваемость снизилась в Иркутской области на 6%. Пусть эти цифры скромны, но они правдивы и свидетельствуют о том, что беда отведена от сотен наших сограждан. В нашем арсенале сегодня 117 единиц передвижных флюорографических установок, а флюорографическое обследование – самое эффективное и оперативное средство профилактики заболевания. Но вы правы: у противотуберкулёзной службы региона не одно узкое место. Если сложить вместе все стационарные противотуберкулёзные койки, имеющиеся в нашем распоряжении, их окажется в разы меньше, чем у соседей, к примеру у кемеровчан. При этом ведь важно не только количество, но и современное техническое оснащение этих коек. Или другой аспект. В Сибирском федеральном округе наша область в менее выигрышной позиции по сочетанному недугу ВИЧ-туберкулёз. Так уж случилось, что ВИЧ, связанный с наркоманией, настиг Иркутскую область чуть раньше остальных регионов. Это «чуть раньше» равноценно тысячам людей, чьё здоровье оказалось беззащитным перед любой инфекцией, прежде всего – перед туберкулёзом. Работая вместе с инфекционистами и вирусологами, мы стараемся предупреждать туберкулёз среди группы риска. Но удаётся это не в той мере, в какой бы нам хотелось. В прошлом году, как говорит статистика, 512 ВИЧ-инфицированных заболели туберкулёзом. Но эта цифра – как надводная часть айсберга. На самом деле, сколько ВИЧ-инфицированных подверглось атаке палочки Коха, не знает никто. Как, впрочем, неизвестно и точное количество задетых самим вирусом в Иркутской области.

– А кроме ВИЧ-инфицированных есть ещё и освободившиеся из мест заключения; есть и просто бесприютные люди, которые не в силах противостоять любой инфекции, тем более такой злой, как туберкулёз лёгких. Вообще, существует ли хоть какая-то статистика, дающая вам представление о таком контингенте, или приходится действовать вслепую?

– Информацию о вышедших на свободу наших предполагаемых пациентах мы получаем в обязательном порядке из ГУФСИН. Есть среди них сознательные люди, обращающиеся к нам за помощью. Но есть и такие, кто, махнув на себя рукой, не задумывается ни о своём здоровье, ни о здоровье близких. 

– Мне кажется, раньше можно было таких «несознательных граждан» лечить насильно. Или я ошибаюсь и карательные меры применялись только к венерическим больным, ведущим асоциальный образ жизни?

– Но раньше были ЛТП и медвытрезвители, худо-бедно помогающие нам в работе. Сейчас их нет. А «оторвавшихся от лечения» не становится меньше. Между тем хочу напомнить о том, что один бациллярный больной может заразить десятки сталкивающихся с ним людей. Так что проблема сознательного отношения к своему здоровью, как вы понимаете, носит не только специфически медицинский, но и социальный, общественный характер. Конечно, мы используем имеющиеся в нашем распоряжении юридические рычаги. В прошлом году, например, около ста раз обращались в суды с исками к несознательным пациентам. По этим искам принимались соответствующие решения. Но, как понимаете, «под дулом пистолета» заставить их вернуться в наши открытые лечебные учреждения никто не может. Лечение или нелечение остаётся делом их совести. Что же касается лиц без определённого места жительства, то они вообще выведены за скобки общественного внимания – сколько их, утративших связь с обществом, в городах Приангарья, вам не скажет никто.

– Ну а иммигранты, они тоже проскальзывают мимо противотуберкулёзной службы?

– Нет, с иностранными гражданами, приезжающими к нам на временные заработки, ситуация более благополучная. В соответствии с директивными документами минздрава Иркут-ской области и Центра госсанэпиднадзора, каждый иммигрант обязан пройти обязательное флюорографическое обследование – в противном случае он не получит разрешение жить и работать на территории области. 

– Подытоживая нашу беседу, хочу спросить: положительное решение каких проблем может, на ваш взгляд, повлиять на улучшение ситуации с туберкулёзом в нашей области?

– Из множества проблем я бы выделил несколько: укрепление материально-технической базы всей нашей противотуберкулёзной службы; целевое обучение медиков нашего профиля и обеспечение их, как, к примеру, врачей общего профиля, достойной заработной платой и жильём, чтобы они могли лечить наших пациентов в отдалённых районах, не стремясь в центр; перевод существующей ныне целевой ведомственной программы «Туберкулёз», кстати, не очень-то щедро финансируемой, в разряд областной государственной социальной программы, адекватно её статусу поддержанной материально. И, наконец, чуть ли не самое главное: более внимательное, сознательное отношение каждого человека к своему здоровью. Пройти флюорографическое обследование, чтобы убедиться в своём здоровье или, наоборот, вовремя принять необходимые меры, – на это ведь много времени тратить не надо. Если бы мы все помнили о том, что туберкулёз, атакуя свои жертвы, всеяден и слеп, справиться с ним было бы куда легче.

Беседовала Элла КЛИМОВА, «Восточно-Сибирская правда»