Пять лет назад, во время празднования 60-летия Победы, в Иркутской области проживали 10 тысяч ветеранов. К 65-летию их осталось всего 4900 человек. В марте моя коллега хотела написать об одном из иркутских ветеранов очерк. Позвонила ему, но он ответил: «Я болею, совсем не могу». А через несколько недель коллега узнала – он умер. 

Большинство ветеранов уходят из жизни незаметно. Их забывают не после смерти, а гораздо раньше. Запоздало вычёркивают из списков на поздравление и очередей на получение льгот. Подсчёт-то чаще всего производится накануне 9 Мая. А эта дата для большинства сейчас превратилась в повод всенародно выпить. И ветеранам на этом празднике жизни очень часто не остаётся места. 

Накануне 9 Мая мне позвонила дочка ветерана Великой Отечественной войны Галина Логинова. Она хотела, чтобы о её папе хоть раз было написано в прессе. До этого она приходила к нам в редакцию и принесла короткую биографическую справку о нём. 

Папа Логиновой – Анатолий Семёнович Иванов, ныне покойный, – кавалер орденов Славы второй и третьей степени и ордена Богдана Хмельницкого. Их он получил «за взятие высоты и отражение контратаки», «за принятие командования двумя ротами на себя после того, как во время боя был убит командир» и «за спасение своего батальона из плена: вывел из окружения товарищей, и они сумели атаковать врага». 

От подвигов сейчас осталась справка на листок формата А4 и коротенький рассказ его дочери: 

– Папка говорил, что в плен они попали под Можайском. Немцы их закрыли в сарае, а он оттуда сумел выбраться, – с трудом вспомнила она. – Вышел, а рядом с сараем немец стоит – охраняет. Здоровый! Я, говорит, его – хряп! Убил, и убежали они из окружения. А больше я не знаю ничего. Мы дураки были, не спрашивали. А отец болтать не любил, – вздыхает женщина. 

– Как он под командованием Жукова воевал, не рассказывал? Как освобождал города в Латвии, Литве, Эстонии, Польше? – допытывалась я у дочки ветерана, в очередной раз перечитывая коротенькую биографию. 

– Нет. Разве только о взятии Кёнигсберга. Его там тяжело ранило в результате взрыва, из ноги после этого 21 осколок достали. Тогда товарищи подумали, что он погиб, и отца отнесли в мертвецкую. Туда пришла медсестра и стала шарить по карманам, искать ценные вещи. Начала снимать наручные часы, а отец глаза открыл. Благодаря этой медсестре и спасся – она его вытащила. Потом пытался подарить ей эти часы, но она не взяла. 

Больше она не смогла  вспомнить ничего. 

– Дураки были мы, говорю же, – всё повторяла она и вдруг начала плакать. – Что же, мой отец так и останется забытым? Вы же журналист, сделайте что-нибудь.

– Не могу же я придумать историю, – возразила я, но женщина бросила трубку. 

Мне стало очень стыдно и неудобно перед Галиной Логиновой, что я такой непутёвый журналист, а главное – перед Анатолием Семёновичем Ивановым за то, что он так и останется неизвестным. За то, что и без того скудные воспоминания о подвигах после его смерти будут стираться ещё больше. 

Накануне 9 Мая мне позвонила дочка участника Великой Отечественной войны. И заплакала. 

Это всё, что я смогла написать в память о её отце.