Вот и Наталья не хотела, чтобы о её маленьком секрете узнали знакомые. Город ведь небольшой – вести, особенно такие пикантные, разносятся быстро. Теперь ни о какой конфиденциальности и речи быть не может. Соседи, коллеги и родственники с пристрастием обсуждают неудавшееся стремление Натальи сделать свои формы более привлекательными.

К услугам пластических хирургов Наталья Богданова обратилась не в первый раз. До этого работой врачей была вполне довольна. О причинах, заставивших женщину лечь под нож, Наталья говорит так: «Деньги на пластическую операцию – это подарок мужа. Я не скажу, что семья у нас такая богатая и супруг регулярно преподносит мне дорогие подарки. Для нашей семьи это большие расходы. Муж работает путейцем на железной дороге, я контролёр на лесопромышленном предприятии. Тем не менее супруг пошёл на это, так как у нас была договорённость – я рожу второго ребёнка, выкормлю его грудью, а перед выходом на работу подкорректируем мне грудь», – рассказывает Наталья.

В 2003 году она сделала операцию по увеличению молочных желез. Всё прошло удачно, протезы хорошо прижились и не доставляли никаких неудобств. Но летом 2008 года Наталья попала в аварию, вскоре после этого правая грудь заметно изменила свою форму. За помощью женщина обратилась в клинику, где ей делали операцию. Там сказали, что сейчас такие операции не проводят. Тогда Наталья позвонила в справочную и узнала координаты одной из клиник, которая предлагала услуги по протезированию молочных желез, – Сибирского центра контурной пластики. Сначала Наталья консультировалась со специалистами центра по телефону, затем её пригласили приехать на операцию в Иркутск. «Знакомых в Иркутске, которые могли бы мне посоветовать, куда обратиться, у меня не было. К тому же свои обстоятельства я хотела оставить в тайне», – объясняет мотивы выбора больницы Наталья.

Оказалось, что офис клиники находится в центре Иркутска, но саму операцию врачи провели в военном госпитале в микрорайоне Зелёный. Не насторожила Наталью и твёрдая уверенность хирурга в том, что, несмотря на воспаление груди из-за разрыва предыдущего имплантата, новый протез вставлять можно. Все сомнения, по словам пациентки, заглушили обходительность персонала, «приятный голос и хорошие руки» доктора. 

По словам Натальи, осложнения начались уже через несколько дней после операции – из шва стала вытекать жидкость. Женщина тут же позвонила хирургу по телефону, он посоветовал принимать антибиотики и мазать швы мазью. Но это не помогло. Спустя некоторое время у Натальи поднялась температура, и та вновь связалась с врачом. Хирург предложил приехать, но на этот раз уже не в микрорайон Зелёный, а в посёлок Хомутово. Выяснилось, что именно в Хомутовской больнице трудится постоянно этот доктор. В Хомутово Наталья узнала: инфекция распространяется на здоровые клетки груди, уже пошло отторжение тканей, и злополучный протез необходимо срочно удалять. Вместе с протезом врачи убрали часть груди, которая была поражена инфекцией. Тут уже было не до эстетики, речь шла о жизни пациентки. 

Почти год потребовался Наталье, чтобы прийти в себя после вынужденной операции. Сейчас грудь, по словам пациентки, выглядит намного хуже, чем была до протезирования, она существенно деформировалась, внизу зияет безобразный рубец. Но не только физические ощущения доставляют неудобства. «Теперь о моих проблемах узнали все. Люди относятся по-разному: кто-то осуждает, кто-то жалеет, смотрят на меня, как на больную, это тоже неприятно», – делится своими переживаниями Наталья.

Первые полгода женщина не предъявляла медикам никаких претензий. Считала, что инцидент будет исчерпан, как только врачи исправят свою ошибку. За протезирование женщина заплатила 70 тысяч рублей, поэтому рассчитывала, что клиника за свой счёт поставит ей новый имплантат. Однако руководство клиники заявило, что пациентка пострадала исключительно по своей вине, поэтому не может рассчитывать на компенсацию. Тогда Наталья обратилась в суд, который признал правоту пациентки. Тем не менее размер компенсации пострадавшую сторону не устроил, Наталья собирается подавать на обжалование. 

«Всего в несколько десятков тысяч рублей суд оценил около года нравственных страданий из-за боли и обезображенной женской привлекательности, уже перенесённую операцию по поводу гнойной инфекции молочной железы и предстоящую по иссечению рубца и восстановлению формы. Вынося такое решение, суд не только наказывает конкретную пациентку, практически оставляя её один на один со своей бедой. Такими решениями суд лишает пациентов надежды на справедливый исход сложных дел. Ведь за каждым врачебным делом стоит горе конкретного пациента и его родственников», – говорит представитель Натальи врач и юрист Артём Воропаев.

Артём Воропаев, который руководит Медико-правовым центром ИГМУ, отмечает, что размеры компенсации морального вреда не всегда пропорциональны причинённому ущербу. Это вызвано отсутствием чётких критериев определения суммы компенсации. Например, в 2002 году в Иркутске при родах погибли женщина и младенец, по решению суда муж и малолетняя дочь умершей получили компенсацию по 100 тысяч рублей. Другой случай: в 2007 году в Воронеже женщину в роддоме заразили ВИЧ-инфекцией, при этом размер компенсации составил 3,5 млн. рублей. Такая вот разница. Дело, похожее на то, что случилось с Натальей, рассмотрел в 2009 году Барнаульский суд. В итоге клиника вернула изуродованной пациентке 105 тысяч рублей за пластическую операцию, оплатила повторную и возместила 100 тысяч рублей морального ущерба. 

Рассмотрением врачебных дел должны заниматься специальные суды, участники которых хорошо разбираются во всех медицинских нюансах, уверен Артём Воропаев. Как раз сейчас в министерстве здравоохранения идёт согласование вопроса создания третейского медицинского суда, который будет состоять из врачей и пациентов. В то же время Артём Воропаев считает, что медицинские дела нужно стараться разрешить до суда. Сейчас это стали понимать многие руководители больниц, в первую очередь родильных домов и стоматологических клиник. «Судебное разбирательство – это длительный, неприятный и для пациента, и для клиники процесс, который гораздо проще решить миром. От этого и пациентам легче – они сразу получают деньги на необходимое восстановительное лечение, а финансовые затраты больниц в три-четыре раза меньше. Но чтобы процесс пошёл, необходима поддержка высших чиновников регионального министерства», – говорит врач и юрист. 

Нам удалось поговорить с врачом, который делал операцию Наталье. В отличие от юристов клиники, с которыми нам тоже довелось пообщаться, Борис Кручинин вёл себя вполне дружелюбно. «Я как хирург своей вины не чувствую. Бывают ситуации, когда не всё складывается хорошо. Не обязательно по вине врача, – сказал хирург. – Тем более, женщина отзвонилась после операции, сказала, что ей всё нравится, к Новому году готовит новое платье. А через несколько дней звонит снова – всё плохо». Бориса Кручинина нельзя назвать новичком в медицине, хирургом он работает больше 30 лет, 15 лет занимается пластической хирургией. По словам участников процесса, на суде именно Борис Кручинин был единственным из представителей ответчика, кто с пониманием отнёсся к проблемам пациента. Было видно, что он переживает, однако повлиять на решение руководства он не мог. В суде он честно отстаивал позицию, что риск осложнений есть всегда, медицина без этого не существует. В Натальином случае суд решил, что за последствия должна заплатить клиника.

Деньги, которые удастся отвоевать у хирургического центра, Наталья потратит на восстановление груди. Несмотря на свой печальный опыт, она не утратила доверия к медикам и по-прежнему надеется с их помощью обрести красивые формы. «Если врачи скажут, что новое протезирование не навредит моему здоровью, возможно, я соглашусь. Я полагаюсь на докторов», – говорит Наталья.

Имя и фамилия героини изменены по её просьбе