Жидкие бытовые отходы на букву «гэ»

Если, например, нападает снега, то мэрия начинает ругаться на коммунальщиков, работники местного ЖКХ наорут на своих районных подчинённых, – и вот уже сугробы весело везут на общегородскую свалку караваны грузовиков. А когда из выгребных ям начинает по весне переть наружу малоаппетитная жижа, то ответственных найти не так просто. В приёмной мэрии, по крайней мере, рассказали, что вывозом содержания выгребных ям должны заниматься коммунальщики. 

В свою очередь в отделе ЖКХ Иркутска с трудно скрываемой брезгливостью сообщили, что не барское это дело – в какашках ковыряться. Которые, кстати, официально называются «жидкие бытовые отходы». Зато удалось узнать, что единой службы, занимающейся этим пахучим делом, в городе нет, и поэтому различных подрядчиков нанимает управляющая компания «Сибирское». По принципу «Вам пахнет – вы и вывозите». 

Нужно отметить, что частных деревянных домов в Иркутске нет всего в двух районах – Университетском, построенном на лысом холме, и  Солнечном. Весь остальной город возводился на месте старой застройки, которая ещё частично торчит из культурного слоя, – в центре это многочисленные жилые «памятники архитектуры», относительно молодой Первомайский вырос поверх Мельниково, и даже в высоколобом Академгородке есть своя самозахваченная территория незалежной Нахаловки.  

Об этой патриархальной части Иркутска мы разговорились с руководителем управляющей компании «Сибирское» Александром Щепиным. Оказалось, что до середины прошлого года работы по очистке выгребных ям вообще систематически не проводились. Но с 1 марта 2009 года за весь ветхий и аварийный фонд Иркутска (а именно так называется городской частный сектор) отвечает «Сибирское».

– Мы выиграли объявленный администрацией города конкурс на управляющую компанию. Затем заключили списочный договор, вот такой, – Александр Иванович показывает «Перечень обязательных работ и услуг по содержанию и ремонту общего имущества собственников помещений в многоквартирном доме по адресу…». – В администрации есть реестр ветхого и аварийного фонда, и на каждый содержащийся в этом реестре дом был заключён подобный договор. 

В Перечне двадцать пунктов работ и услуг – от дератизации до утепления и прочистки дымовентиляционных каналов. Пункт 10 – «вывоз жидких бытовых отходов». Всего в Иркутске, включая Жилкино и Батарейную, насчитывается порядка двух тысяч деревянных домов.

– Нужно различать выгребные ямы и уличные туалеты, – уточняет Александр Щепин. – Выгребные ямы устраиваются под деревянными многоквартирными домами, не имеющими собственной канализации. 

Бытовая арифметика 

Это только кажется, что работа по вывозу ЖБО построена по «принципу дворника»: сколько снега выпало – столько и убирать. На самом деле все работы имеют жёсткие нормативы. Для выгребных ям они рассчитываются так: количество жильцов дома перемножается на норму потребления воды – есть и такая! Кто-то очень умный и хозяйственный подсчитал, что в среднем один человек расходует в сутки 105 литров воды из раковины, 250 литров холодной и 140 горячей воды – если есть ванная. 

Высчитав, сколько в среднем дом потребляет воды, получают и количество жидких бытовых отходов, которые нужно вывезти. В зависимости от объёма выгребной ямы определяют частоту вывоза. Но и это не всё. Одна машина за раз вывозит четыре кубометра жижи. Стоит одна ездка 400 рублей. Деньги на вывоз выделяет мэрия по количеству жильцов. Например, в доме по адресу: Дзержинского, 8а, три квартиры. На вывоз ЖБО им выделяется 2500 рублей в год.

И вот здесь количество денег вступает в конфликт с количеством говна. Получается, что три семьи на Дзержинского, 8а должны ходить в туалет так, чтобы не превысить лимит финансирования на вывоз фекальных масс. Потому что в месяц на вывоз можно потратить только 200 рублей, а это значит, что только одна машина раз в два месяца проведёт ассенизационные работы. И как хочешь крепись, но гадить больше четырёх кубометров за два месяца не смей!

– У нас в обслуживании нет домов, где живёт всего одна семья, – объясняет Александр Иванович. – А мэрия финансированием вывоза ЖБО из уличных туалетов, тех самых «белых домиков», не занимается. 

То есть для администрации их как бы нет, пока они не начинают разливаться и пахнуть. В этом случае схема взаимодействия тоже уже отработана: жильцы начинают жаловаться в инстанции, приезжают специалисты Роспотребнадзора, выносят предписание немедленно разгрести безобразие, стучат по голове управляющую компанию, а она уже вынуждена изыскивать внутренние средства для найма подрядчиков.  

– Приходится как-то перераспределять средства, – пожимает плечами Александр Щепин. – Выглядит это так: вместо того чтобы в плановом порядке латать крыши, мы вынуждены на эти деньги чистить туалеты. Всё вычистить нет возможности и средств, поэтому мы «закрываем жалобные места» – чистим там, где люди жалуются. При этом платить за коммунальные услуги жители почему-то не так торопятся, как жаловаться: у нас собираемость по долгам сейчас составляет 70%. Проще говоря, в год мы недополучаем примерно двенадцать миллионов рублей.

Ветеранов труда тут нет

Никто, конечно, не считал, но приблизительно в городе около 1200 уличных туалетов. Зимняя очистка такого строения, в зависимости от объёма, стоит от восьми до двадцати тысяч рублей. Сюда входит весь комплекс работ – разборка пола и задней стенки, ручные работы с далёкими от эстетического восприятия оледенелыми сталагмитами, погрузка, вывоз на городской отвал, находящийся на восьмом километре Александровского тракта. И утилизация – избавиться от одного кубического метра естественных человеческих отходов стоит 80 рублей. 

Подрядчик управляющей компании «Сибирское» частный предприниматель Надежда Жукова согласилась показать «Иркутскому репортёру» технологию зловонного производства: «Приходите утром на Черского, 12, там во дворе всё сами увидите». В центре двора трёх барачного вида двухэтажных домов сиротливо стоял грязно-белый домик, в заднице которого ковырялись ломами и лопатами трое пугливых таджиков. 

– Здесь четырёхочковый туалет, – поделилась профессиональным сленгом Надежда Аркадьевна. – Это самые распространённые в Иркутске туалеты – двух- и четырёхочковые. Шестиочковые – редкость. У нас в Рабочем всего один такой. 

– Вы работаете только в Рабочем?

– Да, мы подрядчики лишь на территории этого предместья. Занимаемся и чисткой туалетов, и общим обслуживанием ветхого жилого фонда – уборкой территорий, мелким ремонтом. 

Только в одном Рабочем более сорока уличных туалетов, около ста выгребных ям и порядка тридцати наливных ям – жители благоустроенных кварталов уже и не помнят, а новое поколение себе и представить не может, что воду нужно не выливать в унитаз, а тащить во двор и лить в специальную яму. Всё это – зона ответственности Надежды Жуковой и её бригады с высокой ротацией кадров. Про какое-то из своих многочисленных мошенничеств Остап Бендер говорил: «Работа лёгкая, но противная». Работа золотаря в частном секторе – и трудная, и противная:

– Постоянной бригады у нас нет. Ни один местный житель, даже последний алкаш, к нам работать не пойдёт, – разводит руками Надежда Аркадьевна. – Приходится нанимать гастарбайтеров, готовых на любую работу. Но и они у нас долго не задерживаются. Здесь, сами видите, как на вредном химическом производстве.

Трое пугливых таджиков вместо респираторов используют собственные шарфы, прячут лица. При вопросах «Иркутского репортёра» забывают русский язык напрочь и поворачиваются спиной, скрываясь в зловонных недрах фекальной полости. Платят им по кубометрам добытого на гора кала: выдолбить один кубометр стоит 700 рублей. Вместе с ручной погрузкой и разборкой и сборкой туалета получается по девятьсот. Общая сумма делится на бригаду. 

– Выгребная яма откачивается раз в неделю. А уличные туалеты мы чистим по мере надобности, – объясняет Надежда Аркадьевна. – Вот, например, сюда ходят жильцы этих трёх домов по Черского. Осенью мы туалет откачали, думали, на год хватит. Полгода не прошло – жители звонят, ругаются, вот снова долбим. Видимо, работаем неплохо, потому что за прошлый год санэпидемстанция к нам ни разу по жалобам не приезжала. 

Вывод напрашивается парадоксальный – кому-то «памятники истории и архитектуры», а кому-то «ветхий и аварийный фонд». Туристы от этой экзотики, конечно, в восторге. А вот жить так в XXI веке уже как-то не комильфо. Не за то наши прадеды на Бородино кровь проливали, чтобы у нас с вами тёплого ватерклозета не было.