Но я не хотела верить, что почти весь «гардероб» этого спектакля сотворён руками одного человека – заведующей пошивочным цехом. Причём за короткое время, в условиях спешки и на два состава исполнителей. Волшебница, и та не справится!

Елена Анатольевна Демьяновских по-детски рассмеялась: «Скажете тоже!..». И вскинула привычный для неё, но показавшийся мне редким, как подарок, взгляд. Из глаз её бил свет, таящий смешинку. «На тёплом лице не тускнеет улыбки цветок», – вспомнилась строка. Улыбка приветливая, располагающая, в любой момент готовая обернуться смехом самоиронии. Способность посмеяться над собой отнюдь не каждому дана и свойственна обычно личности внутренне сильной, уверенной в себе, но не выставляющей это напоказ. В Елене напрочь отсутствует даже тень угодливости или желание понравиться. А вот удивлять она умеет, хотя явно не ставит такой цели. По ходу разговора меня всё больше интриговала некая загадка, тайна её характера.

Должна признаться, за свою жизнь я впервые встретила человека, который доволен всем. Решительно всем! Работой («Просторный цех, новые машинки, нет шума, отпуск летом»), коллективом театра («Молодцы вообще все. Артисты все в меру воспитанные и в меру вежливые, как Карлсон говорил о себе: в меру упитанный мужчина. В цехах надёжные все, что-то вдруг нужно – обязательно помогут. Коллектив отличный!»), зарплатой (восемь тысяч, но… «Устраивает, мне хватает!»); супругом (он электрик), частным домом в Иркутске II, домашней живностью (пекинес, кавказская овчарка и дворняга, а ещё кошки), полуфабрикатами на ужин («Муж не возражает»), витаминами с огорода…

Что ни говорите, пример уникальной гармонии с собственной душой и с миром. Наверно, поэтому в изложении Елены всё выглядит легко, всё как бы играючи – и учёба, и работа, и сама жизнь. Шибко разговорчивой мою собеседницу не назовёшь. Еле заметно грассируя, что усиливает её женское обаяние, она свои краткие ответы  неизменно сопровождает если не смехом, то улыбкой.

– После школы поступила на филфак Иркутского госуниверситета. Года через два меня деканат отправил для специализации в Ленинград на факультет русского языка для иностранцев. Там я встретилась с английским и старославянским языками, но мы не подружились. И разошлись. Видимо, филология не была моей судьбой. А поскольку в школе дали навыки кройки и шитья, да мне ещё это с детства интересно было, я пошла сразу же в ателье высшего разряда на Франк-Каменецкого. Взяли сначала учеником, шила лёгкую одежду. Мне присвоили разряд, и я пошла дальше учиться – на технолога. Потом на закройщика выучилась в учебно-производственном комбинате и думаю: пойду-ка я ещё подучусь немножко! В том же техникуме как раз открыли факультет конструирования-моделирования одежды, и в 2001 году я его окончила.

По скромности Елена умолчала, что диплом у неё с отличием. А главное, училась она заочно и параллельно работала. Непосредственно в театре  – с 1995 года, то есть уже полтора десятилетия. Из бывшего обкомовского ателье её ТЮЗу порекомендовали, сама вряд ли решилась бы. Не ошиблись. Без подвижничества в театре ведь делать нечего, это аксиома. Надо – и в выходной будет шить, и в праздник, и даже ночь напролёт. При этом за все годы, что кажется невероятным, ни одного конфликта, ни единого всплеска негативных эмоций! А ведь сама признаёт, что общаться с актёрами гораздо сложнее, чем выполнить костюм по любому мудрёному эскизу художника.

С мужчинами, конечно, попроще, они как-то сговорчивее, покладистее. Но сложность в том, что артисты все разные. Они приходят с разных репетиций на примерку, с разных спектаклей. И нужно вникнуть в их состояние, сделать так, чтобы ушли довольными. «Человек же может быть хмурым совсем не из-за костюма, а потому что роль сейчас не получается. И я стараюсь, чтобы на человеке не просто костюм идеально сидел, а чтобы ему во всём было хорошо».

– Похоже на психотерапию!

– Нет, на терапию они сюда не ходят, просто я добиваюсь, чтобы им хотя бы здесь было комфортно. Я года два последних на оба фронта работала – и за мужского мастера, и за женского. Месяц, как приняли мужского мастера. Подгонка по фигуре и переделка из подбора – это куда сложнее, чем новую вещь сшить. Вот сейчас для «Дурочки» Лопе де Вега подгоняла два платья на героинь – всё полностью пришлось распарывать. Времени тратишь даже больше, чем на новое изделие, но вынуждает отсутствие средств у театра. Зато посмотришь с балкончика, когда актрисы уже одеты, на сцене, среди декораций, софиты светят, и думаешь: надо же, правда хорошо выглядят!

Заслуженная артистка России Галина Проценко, которая отличается особой взыскательностью и требовательностью к своей сценической внешности, говорит о Лене Демьяновских с глубоким уважением:

– Она просто не умеет шить плохо! Грамотная в профессии, обладает хорошим творческим вкусом, эрудированная, начитанная, с воображением и фантазией. Актёров любит и понимает их труд, наделена человеческим тактом, чрезвычайно ответственна. Это человечек, которому можно доверить самое сокровенное, не выболтает. Высокий уровень культуры во всём – в работе, в манерах, в общении. Её секрет, если вспомнить стихи Сергея Иоффе, «в безмерной, для всех, доброте».

Что ж, мы не пропадём, пока среди нас такие люди.