«Целые сутки проплакал»

«Татьяна Артёмовна, как в сорок третьем пришла похоронка, чуть не
умерла. На печь как завалилась, день и ночь плакала, мама моя. И если бы
не сестра моя, дочка её старшая, она бы умерла от голода и от холода», –
рассказывает бабушка, 80-летняя Анна Никифоровна Ковалькова. В 1941
году ей было всего 12 лет. И фамилия была другая – Корень. Её брату
Фёдору, старшему сыну Татьяны Корень, тогда исполнилось двадцать. У меня
в руках – старое фото. Стоят два парня, на заднем плане – нарисованная
берёзка. Фото поцарапано прямо на лице Фёдора, почти не разглядеть,
каким он был. На обороте: «От Феди, фотографировались в июле м-це 1941
года в Куйтуне». А поверх уже не его рукой – «1 бюст 24 на 30». Отметка
после похоронки – родные заказали портрет. Сейчас он висит дома у Анны
Никифоровны. Всё, что осталось от Фёдора. Второй парень с фотографии,
Анатолий, вернулся в Сулкет. «Пришёл ранитый и здесь уже умер», –
рассказывает бабушка. А где могила Феди, никто долго не знал. Где-то на
Смоленщине – вот всё, что было известно. 

Сулкетские Корни – белорусы, да и сам Сулкет – старое село,
основанное белорусами в Куйтунском районе. Тут примерно три сотни
жителей. Название его, возможно, родственно ижорскому «sulketa»,
«запираться», или финскому suljettu – «запертый». Появилось оно в
Куйтунском районе в начале прошлого века, виновата Столыпинская реформа.
Весёлая, боевая бабушка Аня – прямая наследница первых переселенцев. У
многих стариков тут в паспортах записано «белорус», а внуки – уже
русские. Анна Никифоровна замуж вышла после войны, причём будущего мужа
даже не знала. Как-то раз приехал за ней незнакомый жених и забрал в
деревню Медвёдки. Сейчас Медвёдок уже нет, а дом, когда-то построенный
там, снова перевезли в Сулкет. Тут и выросли пять детей бабы Ани. Сейчас
ей пошёл девятый десяток. Она да брат Василий – все, кто остался от
семьи Татьяны Корень.

Ещё какой-то десяток лет назад у Анны Никифоровны в хозяйстве было
две коровы, бык, тёлка, два телёнка, лошадь, пятнадцать баранов и овец,
одиннадцать свиней. Сейчас силы уже стали не те, потому баба Аня держит
только одну корову, быка, двух телят, лошадь и пару свинок. Внуки
помогают. Сама стряпает, прядёт пряжу, косит сено. Свои сметана, масло,
яйца. Говорят, на своём 80-летнем юбилее баба Аня так отплясывала, что
остановить не могли.

А Фёдор семью завести не успел. Всё бы было хорошо, если бы не война.
Была подруга Татьяна. Но он навсегда остался только портретом. В каждом
селе тут – и в белорусском Сулкете, и в Андрюшино, и в украинском
Алкине – свои портреты, над которыми плакали. На всех одна строчка в
приказе: «призван Куйтунским райвоенкоматом».

– Василий, младший брат, с 37-го года. Ему, когда Фёдора призвали,
было года два с половиной, три, может, – говорит Анна Никифоровна. –
Федя как посадил его на колени, так все сутки проплакал. Никому ничего
не сказал, целые сутки его держал, не спускал с коленей. Это был его
самый любимый брат, маленький. Федя, наверное, знал, что смерть его
близко, оплакал его всего.

Провожали Фёдора мама да подруга Татьяна.

– Ждала она его?

– Миленькая моя, а кого дожидаться? Его же убили…

Татьяне Артёмовне ничего не осталось. Когда пришла похоронка, с ней
прислали планшет младшего лейтенанта и документы. Но когда мать пошла в
военкомат, чтобы попытаться получить пенсию, всё забрали и назад уже не
отдали. Пенсию, поскольку это был сын, а не муж, тоже не назначили.

Серый снег

«После войны мы пытались его искать, а где найдём-то? – говорит баба
Аня. – Я-то неграмотная, а у моего брата сын в Ангарске, и он по
компьютеру разузнал. И сказал: бабушка, я нашёл, Корень Фёдор здесь
похоронен» (в Смоленской области. – Авт.).

К тому времени я уже знала, что в Сети есть Объединённая база данных
Министерства обороны РФ. Набрала слова «Корень Фёдор Никифорович».
Нашлась короткая справка. «Корень Фёдор Никифорович, последнее место
службы – 1324 СП 415 СД,  дата выбытия – 04.12.42». Вот и всё. И
маленькая ссылка на приказ от июня 1943  года по отделу кадров Западного
фронта «по потерям личного состава». Ссылка на тот момент была закрыта.
С января нынешнего года Минбороны, следуя законодательству, закрыло
часть своего архива в Интернете. Однако мне помогли поисковики (их сайт
не называю), нашли и скинули скан документа. Согласно приказу по отделу
кадров Западного фронта по потерям личного состава (пометка «убитые»),
Фёдор Корень был исключён из списков личного состава «за смертью» под
номером 273. По документу он был командиром взвода 1324 (по другой
версии – 1326) стрелкового полка 415-й стрелковой дивизии и погиб в
звании младшего лейтенанта 4 декабря 1942 года.

Эта дивизия с 1 ноября 1942 года входила в состав 20-й армии, а с 1
декабря этого же года – в состав 29-й армии Западного фронта. Это
означает, что младший лейтенант Фёдор Корень был участником одной из
самых страшных и безнадёжных операций Великой Отечественной. Вторая
Ржевско-Сычёвская наступательная операция, дата – 25 ноября – 18–20
декабря 1942 года. У неё есть второе название – «операция «Марс»,
которую некоторые зарубежные исследователи окрестили «крупнейшим
поражением маршала Жукова». Советские войска в 1942-м так и не сумели
достигнуть заявленной цели: разгромить базовую для группы армий «Центр»
9-ю немецкую армию, которую возглавлял генерал-полковник Вальтер Модель.
По одной из версий, 20-я армия, где сражался Фёдор Корень, потеряла в
этих боях 14 тысяч убитыми и около 1,5 тысячи – пропавшими без вести.
Некоторые населённые пункты переходили из рук в руки по нескольку раз.

Если вам интересно, что творилось тогда, найдите в Сети статью Сергея
Уланенкова «Марс. Осколки…». Я процитирую из неё только две короткие
вещи. «Несмотря на неоднократные мои приказания и требования, командиры
соединений и их заместители по политчасти до сих пор не уделяют внимания
вопросу похорон бойцов и командиров, павших смертью храбрых за нашу
Родину, – писал командир 8 ГвСК гвардии генерал-майор Захаров 1 декабря
1942 года, всего за три дня до гибели Фёдора Корня. – В результате этого
трупы убитых бойцов и командиров оставлены на поле боя
непохороненными…». «В марте месяце 1943 года мы вернулись в нашу деревню
(д. Аристово, где сейчас находится мемориал. – Авт.)… ни одного дома
не осталось, ни одного деревца, ни одного кустика… жили в землянках.
Ходили собирать и хоронить трупы солдат. Смотрю на холм, а снег совсем
серый! – вспоминала местная жительница Клавдия Малашкина. – Я спрашиваю:
«А что это снег серый?». А мне отвечают: «Так это не снег, это солдаты в
шинелях лежат». «Так нам же их никогда не подобрать…». А мы ещё мужей
своих ждём с войны, тут за какую-то «болотину» тысячи людей положили, а
ведь брали Смоленск и другие города большие, что ж там-то!? Знаете
ручей тот, между деревнями, так он той весной не тёк, доверху был
заполнен солдатами, так по трупам и переходили на другой берег – целый
мост был из людей».

«Овраг вос. д. Подосиновка»

Но где был похоронен Фёдор Корень? На этот вопрос Объединённая база
данных ответ не давала. Если бы не люди, я бы застряла на этом месте.
Откуда мне знать, что в ОБД могут быть ошибки? Одна из участниц «Форума
поисковых движений» показала мне: наш Фёдор Корень был внесён в базу ОБД
не один, а три раза! С тремя разными отчествами – Никифорович,
Никитович и Никитич. Ну не было на фронте времени выверять списки на
ошибки. И вот как раз там, где было записано «Фёдор Никитович»,
обнаружилось место захоронения – «Овраг вос. д. Подосиновка Сычёвского
района Смоленской области».  Значит, нашли всё-таки? Я сразу кинулась к
телефону своей знакомой… Но не тут-то было.

С этого момента история начала запутываться. Деревни Подосиновка
больше нет, сообщил мне один из поисковиков. А погребённые в её районе
бойцы могут быть захоронены в братской могиле в той самой деревне
Аристово или городе Сычёвка. Запросы поисковиков в Сычёвский районный
военкомат и администрацию Сычёвского района дали ответ – Фёдор Корень в
списках похороненных в Аристово и самом городе Сычёвка не значится. Нет
его имени на могильных плитах.

Участница другого форума, известного в Сети портала «Soldat.ru»,
Лариса связалась с поисковиком Алексеем Ковалем из архивно-поисковой
группы «Броня», которая работает в этом районе. И тут снова –
удивительное стечение обстоятельств. Он прислал карту захоронений этого
района. Когда-то её нашёл в одном из военно-исторических журналов
товарищ Коваля, теперь уже ушедший из жизни. Карта 10 лет лежала без
дела и ждала своего часа. На ней видны несколько братских могил в районе
Подосиновки. В том числе две с той самой пометой – «восточнее д.
Подосиновка».

Но никто не сможет нам со 100-процентной уверенностью сказать, где
лежит Фёдор Корень. В 1950-х годах из Подосиновки останки действительно
перезахоранивали в Аристово. Но на самом мемориале, по официальной
справке ОБД, на 1992 год значилось 6499 похороненных воинов, 4767 тысяч
из них – неизвестные, 1737 – известные. Если сложить две последние
цифры, то сумма не «бьётся». Если даже в ОБД есть ошибки, то что
говорить о реальности? Фёдор Корень может быть и среди этих
«неизвестных». Но и это не конец. Никто не может дать гарантии, что все
погребённые в братских могилах Подосиновки были перезахоронены. Местные
жители рассказывают, что в 50-е годы, когда происходило «укрупнение
воинских кладбищ», перезахоронения с этого места носили скорее фиктивный
характер, рассказал нам руководитель группы военной археологии
«Искатель» Александр Царьков. Поисковики указывают на такой факт:
площадь братского кладбища в Аристово при первом перезахоронении была 12
на 9 метров. А захоронили, по данным на 1956 год, 4146 человек. С 1989
по 1996 год разные поисковые отряды перезахоронили в этом месте около
трёх тысяч человек, говорит Царьков. Площадь кладбища, по оценкам
поисковиков, увеличилась втрое. А ведь это были не тела, а только кости.
Это может означать, что в своё время количество перезахороненных могло
быть завышено. И факты говорят сами за себя: поисковики до сих пор
находят медальоны солдат, у которых по документам о потерях значится:
«похоронен ю-в. д. Подосиновка», то есть практически в том же месте, где
и Фёдор Корень. И никто нам не скажет, где сейчас Фёдор Корень – в
Аристово, Сычёвке или там, в своей братской «вос. д. Подосиновка»? Шанс
узнать что-то есть только в том случае, если он ещё не перезахоронен в
числе «неизвестных» и будет найден его медальон или какой-то другой
документ. А для родных выход один – писать в районную администрацию
ходатайство об увековечении памяти брата в Аристово или Сычёвке. А где
поместить плиту – «вопрос веры», сказал один из поисковиков. Говорят,
можно приехать туда на 9 Мая или 25 сентября, привезти свою плиту, а
местная администрация поможет установить. Я смотрю на фото мемориала в
Аристово. И вспоминаю: очень похож на наш, жертвам репрессий в
Пивоварихе. Кое-где простые щиты, ещё не до конца заполненные. Плитами,
плиточками, фотографиями, которые привозят сами люди.

«Кто тут? Корень есть? Есть сулкетские?»

Если вы думаете, что на этом история кончается, то ошибаетесь. Для
Татьяны Артёмовны до конца жизни Фёдор был жив. И вот почему. Случилось
это в 1943 году, уже после того, как пришла похоронка. На
железнодорожном блокпосте в 12 километрах от Сулкета жил некий Иван
Соколовский. И вот однажды на станцию пришёл эшелон, раскрылись двери
блокпоста и внутрь заскочил вооружённый военный. Он крикнул: «Кто тут
Корень есть? Есть сулкетские?». Иван ответил: «Я сам не из Сулкета, у
меня мать сулкетская». На что военный и говорит: «Скажите, пожалуйста,
маме, Корень Татьяне, что я еду…». А куда едет, с кем и почему – не
сказал. Иван предложил: «А ты напиши!». Военный оглянулся на кого-то
рядом и говорит: «А вот ещё товарищ со мной стоит, нельзя». И ушёл.
«Секретное что-то было, не мог Фёдор сказать», – уверена теперь Анна
Никифоровна.

Татьяна Корень узнала обо всём, конечно, уже позже. И сразу кинулась
бежать. 12 километров бежала до блокпоста. И к этому Ивану: «Правду
скажи, Иваночка, деточка, правду скажи, ты его видал?». Иван твёрдо
ответил: «Видел». Она второй раз стала спрашивать, и третий, всё не
верила. Он и второй раз сказал. А на третий она говорит: «Может, Иван,
ты меня обманываешь?». На что тот в сердцах ответил: «Раз считаешь, что
обманываю, – уходи!». И с тех пор ни одной больше вести от Фёдора не
было. Скажете, в войну было сколько угодно таких быличек о чудесном
спасении? Поезжайте в Сулкет и расскажите об этом Анне Никифоровне.