Так размышлял выдающийся русский философ Иван Ильин, говоря о
непростом процессе создания книги, муках творчества, о нелёгком пути к
читательскому сердцу. Об ответственности писателя перед своими будущими
читателями, о поисках красоты и точности, верного стиля и верного
ритма, и всё это для того, что показать, не искажая, свой незатёртый
взгляд, свою выстраданную правду.

Пишу эти строки по прочтении пятой, заключительной книги
произведений, принадлежащих перу известного сибирского поэта, эссеиста
и литературоведа Андрея Румянцева. В книге несколько разделов. Один из
них составили «Байкальские истории» – колоритные рассказы, в которых
оживают светлые и сильные характеры сибиряков, самобытный уклад жизни
на байкальских берегах, заповедная природа края. В разделе «Трость и
посох» автор продолжает размышления об отечественной литературе.
Наконец, новые стихи поэта и лирические строки, написанные им в разные
годы, но не вошедшие в первый том избранных произведений Андрея
Румянцева.

Думается, нелишне вкратце напомнить читателю о вышедших в 2006 –
2008 годах книгах пятитомника, нашедших своего благодарного читателя.
Первый том – «Государыня жизнь» – включает в себя печатавшиеся ранее и
новые  стихотворения поэта, а также известную поэму «Колодец планеты»,
написанную ещё в восьмидесятых годах прошлого века в защиту Байкала,
венки сонетов «Признание» и «Таёжная колыбель». Второй том – «Глаголы
неба на земле» – составила книга о великих поэтах России и размышления
о поэзии. У каждого из нас свой Пушкин, свой Лермонтов, свой Есенин. О
собственном восприятии творчества русских лириков, о своём открытии
классики и рассказывает Андрей Румянцев. Жанр свободного очерка (как
определяют французы слово «эссе») позволяет автору вести разговор
непринуждённо, предлагая прочтение любимых страниц из нового, двадцать
первого, века. Отдельные главы печатались в журналах и газетах России и
вызвали тёплые отклики читателей.

В третий том – «Увидеть Россию сердцем» – вошли книга о знаменитых
произведениях русской прозы и печатавшиеся ранее отдельным сборником
воспоминания о драматурге Александре Вампилове. Не навязывая
собственных литературных вкусов, автор открывает художественную красоту
и значимость тех романов, повестей и рассказов, которые составили славу
родной словесности и в которых даже сегодня можно найти ответы на
острые нравственные и духовные вопросы времени.

Четвёртый том – «К нам едет ревизор» – это книга о  великих
произведениях, написанных нашими классиками для театра. В предисловии
автора говорится: есть в русской драматургии одна комедия, название
которой вырастает до символа. Это «Ревизор» Николая Гоголя. Кажется,
писатель нашёл слово, которое может определить назначение сценических
произведений русской литературы. С гоголевской комедией к зрителям
явился «ревизор» русской жизни. И представилось ясней, что всё
значительное из написанного для театра до и после этой язвительной и
правдивой пьесы – это своего рода «ревизия» нашего национального бытия.

И вот перед нами пятый, заключительный том избранных произведений
Андрея Румянцева. В новой своей книге автор остаётся верным себе и
своим принципам – он пишет о том, что сам хорошо знает, что сам увидел,
почувствовал и что, в конечном счёте, важно для нас, читателей. Взять
те же «Байкальские истории» с весьма символичным заголовком, давшим
название всей книге, – «Моя Атлантида». Мы все, конечно, помним это
предание об удивительном острове, населённом культурным и
могущественным племенем атлантов, который опустился вследствие
землетрясения на дно океана. Румянцевская «Моя Атлантида» повествует о
детских годах автора, об окружении, в котором он вырос, родных и
знакомых, о своём открытии мира – прекрасного, страшного и
непредсказуемого.

Рассказы Андрея Румянцева – о послевоенной жизни сибирской деревни,
о многодетных солдатских вдовах, о мужиках, вернувшихся израненными с
великой и жестокой войны, о детстве, прошедшем в крестьянских трудах. О
том, как жили, любили и страдали дорогие памяти автора люди, как
надеялись и отчаивались, чем сам он жил, что чувствовал, о чём думал.
Рассказывая об этом, автор находит свои неповторимые краски и точные
слова.

В пронзительном по звучанию рассказе «Встреча фронтовика» мы видим
первого из тех, кто вернулся в деревню весной сорок третьего. Жена
фронтовика Мария была уверена, что её Сергей пал в чужих краях –
писем-то от него нет уже несколько месяцев. «И не могла помутнённым
разумом подумать, как она поднимет на ноги четырёх своих девчонок,
которые обретались в пустой и голодной избе».

«И тут, – пишет автор, –  как молния среди слепого затяжного морока,
– письмо из госпиталя. Ещё не разобравшись толком, что за конверт
принесла ей почтальонка, а лишь взглянув на чернильные буквы, Мария
осела там, где стояла, – у открытых ворот, на их грязный порожек:
«Живой! Его рука!» И в голос завыла».

Это великое искусство – в немногих словах передать состояние
истерзанного сердца, заглянуть в глубины человеческой психики и не
сфальшивить при этом ни на йоту. Для этого надо самому духовно увидеть,
прочувствовать и суметь об этом рассказать. «Из письма-то Мария и
узнала, что её Сергею снарядом оторвало обе ноги, что поначалу, когда
очнулся в лазарете, он не хотел жить, но в Омске, в госпитале, его
починили, и теперь, хочешь не хочешь, живи калекой. «Не такого ты
ждала, Маша!» – выстонал в конце письма Сергей, забыв даже передать
поклоны родственникам, как делал это раньше».

Рассказывая, как готовились встречать своего героя, какие нешуточные
страсти бушевали в деревне – рассказ читается на одном дыхании, – сумел
автор затронуть самые потаённые струны в душах читателей.

«И плакали навзрыд дочки, переломившись худенькими телами и
дотянувшись до отца. Плакала вся толпа: мужики – неловко стирая
корявыми пальцами неуправляемые слёзы, смахивая их в вечернюю чёрную
кашу под ногами, бабы – с подвывом…»

Честное слово, хочется цитировать и цитировать – настолько берёт за
живое бесхитростный, яростно правдивый рассказ. Кончается встреча
застольем. «Мы тёрлись около матерей, тесно сидевших за столом; каждая,
не таясь, совала своему оборванцу обломок жареной рыбы, рваный кусочек
булки, стакан с недопитым киселём. И казалось возвращение первого
фронтовика таким праздником, за которым придёт совсем другая, сытая и
тёплая жизнь, потому что каждый из нас, сопленосых, ожидал  с в о е г
о  солдата: вдруг он приедет с войны завтра и зайдёт в дом на
собственных ногах! Это было бы чудо, но ведь бывают же чудеса!».

Тема возвращения с войны односельчан звучит и в другом  рассказе
«Скажи-ка, дядя» – здесь несколько другой настрой, без надрыва, без
особых психологических изломов и экскурсов, однако и тут автор остаётся
верен себе: пишет о важном и драгоценном для себя, так что и нам не
оторваться от книги. Сколько людей, столько и судеб, характеров. Два
родных дяди – братья Яков и Василий, а такие разные. Яков, покалеченный
на фронте, не был охотник рассказывать о войне. «Чаще всего он
подталкивал меня к своему брату:

– Вон иди к Ваське. Он тебе о своём геройстве так расскажет – кино не надо.

Тот был постарше и, в отличие от дяди Яши, выдумщик».

В разделе «Моя Атлантида» – два десятка историй, и каждая 
запоминается «лица необщим выражением». Большинство из рассказов я бы
назвал лирическими миниатюрами. Им присущи точность слова и фразы,
образность, богатство тонов и оттенков – идёт ли речь о матери с отцом,
людях незаурядных, талантливых, или о деревенских чудаках – поэтах, или
о приключениях, забавных и не очень. Непередаваем колорит двух
небольших циклов – «Деревенские разговоры» и «Игрушечные люди». За
музыкой повествования, ритмикой румянцевской прозы явственно слышится
голос поэта. «Сидишь, бывало, на покатой крыше стайки… И кажется тебе,
что ты, как чайка, можешь полететь в ту и другую стороны и узнать,
какие же тайны скрыты за кисейной занавеской июльской дали…» («Изба»).

Само композиционное построение книги, её архитектоника помогают
полнее понять и оценить своеобразие таланта, гражданскую позицию
автора. В рассказах из серии «Байкальские истории», очерке «Берег
печали» – о бедах, постигших совесть и гордость нашу – Байкал,
бесподобных по изяществу литературных эссе «Трость и посох», к  слову,
составляющих центр тяжести в композиционном построении тома, – в каждой
своей мысли, каждой строке автор как бы «исцеляется» писанием. И эта
открытость, искренность авторской позиции подкупают. Ты невольно
проникаешься тем важным и значительным, чем болел и над чем трудился
писатель.

Не постиг я чужую науку,
Как за морем удачу ловить,
Но приемлю сердечную муку
Эту родину горько любить.

Можно сказать определённо: желанная духовная встреча с читателем состоялась. А это для писателя – главное.

P.S. Презентация новой книги Андрея Румянцева состоится 16 марта в областной юношеской библиотеке им. Уткина. Начало в 16 часов.