– Кто не знает свою историю, у того нет будущего, – размышляет вслух Владимир Игоревич. – БЦБК был построен на берегу Байкала не по чьей-то глупости, а в интересах укрепления обороноспособности страны. В том числе  благодаря усилиям рабочих этого предприятия мы смогли удержать необходимые паритеты. Нравится это кому-то или не нравится, но было так. Это история.

Меня так и подмывает возразить. Сказать, что неизменными в истории бывают только голые факты, но их трактовка постоянно меняется. В том числе и в соответствии с новыми знаниями. Дело в том, что чистая байкальская вода, близкая к дистиллированной, требовалась для производства так называемой альфа-целлюлозы, или растворимой кордной целлюлозы марки «супер-супер», необходимой военным для армирования шин скоростных самолётов. Но уже к моменту пуска комбината учёные изобрели искусственную нить, превосходящую по своим качествам ту, что предполагалось делать из байкальской целлюлозы. И комбинат стал для страны очередным, рядовым, а может быть, даже и заурядным промышленным предприятием. Но, чтобы не уводить министра и члена совета директоров от главного, ограничился репликой: «Однако на деле военно-промышленному комплексу Байкальский ЦБК почти не пригодился…».

– Решение правительства о строительстве целлюлозного завода на Байкале сейчас многим глубоко ненавистно, – говорит Владимир Игоревич. – Но нас там не было. Тогда жили мои родители и родители моих родителей. Они понимали, что если не кормить свою армию, то придётся кормить армию своих врагов. Они гордились этим и другими предприятиями, обеспечивавшими обороноспособность и мощь страны. К сожалению, комбинат создал серьёзные экологические проблемы для озера Байкал. Да. Это минусы. Я тоже это понимаю. Но и сейчас инициаторов строительства предприятия судить бы не взялся. В отрыве от «вчера» мы не сможем спроецировать жизнь на «завтра». Кстати, это не худшее наследство, которое нам досталось. Но главная проблема, что комбинат находится на берегу озера Байкал. Именно поэтому мы сумели ещё в то время построить самые эффективные в мире очистные сооружения. И до сегодняшнего дня официально всеми подтверждено, включая самых ярых экологов, что промышленные сбросы целлюлозного производства здесь остаются самыми чистыми в мире. Нигде такого качества очистки ещё не добились.

Нравится это противникам временного запуска предприятия или не нравится, но, как заявляет генеральный директор БЦБК, по своему техническому состоянию на сегодняшний день комбинат находится в абсолютно работоспособном состоянии. Он подтверждает, что все системы и механизмы рабочие, они готовы к запуску. Очистные сооружения в том числе, кстати. К сожалению, мероприятия, которые декларировались прошлой осенью как некий переход на систему замкнутого водопользования, фактически выполнены не были. Промстоки через ливнёвку и канализацию, как по сообщающимся сосудам, попадали в городские очистные сооружения. Сейчас эта проблема, по словам руководителя предприятия, уже ликвидирована. То есть предприятие не было брошено. Что-то положительное в обеспечении экологической безопасности там всё-таки делалось. И сегодня, как утверждают генеральный директор и арбитражный управляющий, предприятие в принципе готово к запуску. Проблема заключается не в состоянии оборудования и механизмов, а в отсутствии денег.

Остановив жестом моё желание возразить, министр попытался угадать:

– Хотите спросить, почему комбинат нужно запускать? Вопрос правильный, но неполный. Есть второй – почему его не нужно запускать? Я попытаюсь параллельно ответить на каждый.

– Не совсем так, – отвечаю. – Хочу спросить, зачем собственники и менеджмент собираются запускать убыточный комбинат, который в ближайшее время, как объясняют сами инициаторы реанимации и представители федерального правительства, будет закрыт. СМИ недавно пестрели заголовками типа «Запустить, чтобы ликвидировать». Как это следует понимать?

– Ликвидация однозначно будет. БЦБК будет ликвидирован. Его надо закрыть, потому что существует экологическая угроза Байкалу, объекту  всемирного наследия. Это один из самых главных вопросов, который нужно понять. Но доподлинно установлено, что только работающее предприятие, закрывающееся в плановом режиме, способно обеспечить максимальную степень экологической безопасности его остановки.

– Если же предприятие брошено…

– Почему брошено? Во-первых, оно уже находится в процедуре финансового оздоровления, и если ситуация усугубится, то собственники потеряют всякую возможность управления комбинатом. Его судьбой будут распоряжаться кредиторы, по законодательству не несущие никакой ответственности за последствия, которые могут возникнуть в результате реализации мероприятий процедуры банкротства. Значит, чтобы обсудить проблему в той конструкции, которую предлагаете вы, сначала комбинат надо вернуть в ведение собственника, то есть вывести из процедуры банкротства.

– Значит, надо разрабатывать проект и консервировать на некоторое время, пока будет разрабатываться программа полной ликвидации. Комбинат уже более года находится в простое. Зачем тратить деньги вначале на запуск, отладку технологических режимов для заведомо убыточной продукции и тут же говорить об остановке «в плановом режиме»?  

– Можно я договорю, и ваше недоумение, надеюсь, рассеется. Простая истина: если предприятие работает в плановом режиме и на нём постепенно выводятся из работы отдельные элементы, или механизмы, или целые части производства по расчётному управляемому принципу, это абсолютно безопасно. Простаивающее предприятие гораздо опаснее работающего, потому что на работающем есть люди. Там есть специалисты, которые осуществляют мониторинг и несут ответственность за выполнение тех или иных мер безопасности.

А Байкальский комбинат простоял уже год. Специалисты разъехались. Их нужно собрать. Но если, собрав, заставить их начать пилить оборудование  без программы, которую ещё должен кто-то разработать, без гарантии выделения финансовых средств из федерального бюджета, которых потребуется гораздо больше 200 миллионов рублей, вы понимаете, к чему это может привести. Пока же нет никакой программы и нет возможности у федерального бюджета профинансировать мероприятия, связанные с утилизацией тех карт-шламонакопителей, которые таят главную угрозу Байкалу. К сожалению, на сегодняшний день нет и программы, определяющей дальнейшую судьбу города Байкальска и живущих там людей. Я этой проблемой занимаюсь уже как минимум полгода. Это, по сути, инвестиционный проект. Нужно вложить деньги, чтобы получить результат. Необходим программно-целевой подход к решению проблем.

Являясь министром экономического развития правительства Иркутской области, я отвечаю за вопросы, связанные с инвестициями. И ответственно заявляю, что для реализации нормального инвестиционного проекта, тем более такого масштаба, необходим, во-первых, инициатор проекта. Во-вторых, чтобы начать его осуществление на практике, нужно как минимум три  года. Нельзя  прийти с лобзиком и с кондачка начать пилить трубы. Надо реально просчитать последствия ликвидации предприятия.

Инициаторами, вы правильно говорите, должны быть общество и власть. Но им тоже необходимо время для разработки и согласования выверенной программы. В этих условиях мы, региональная власть, можем только констатировать, что в рамках нашей зоны ответственности находится создание альтернативной промышленной, рекреационной или какой-то иной инфраструктуры, которая могла бы принять высвобождающихся рабочих с БЦБК. А сегодняшний простой никто не планировал. Комбинат просто закрыли, повернув ключ. И первые полгода, как вы помните, шли разговоры о том, что, несмотря на трудности со сбытом продукции, менеджмент готовится к запуску предприятия. Без привлечения государства. Государство начали привлекать к решению проблемы только в начале весны.

– Да, я помню, что в марте в правительство Иркутской области с комбината поступило письмо с просьбой выделить полмиллиарда рублей из областного бюджета на восстановление производства и компенсацию убытков. Скорее всего, это было сделано просто так, чтобы затянуть время. Не случайно депутаты Законодательного Собрания назвали то обращение абсурдным. На мой взгляд, «Континенталь Менеджмент» много чего наделала «просто так», вплоть до внезапной остановки предприятия, увольнения трудового коллектива и сваливания своей вины на мифических «зелёных». А теперь компания мечтает «просто так» запустить комбинат за счёт государства, возобновить сброс промышленных стоков в Байкал и «просто так» получать прибыль, опять же за счёт государственных дотаций.

– Как и за счёт каких средств будет осуществляться бизнес – это компетенция самого бизнеса. А мы сегодня имеем на своей территории вполне работоспособное, но простаивающее предприятие. Там есть менеджмент. Там есть специалисты. Есть технология, которая может быть запущена, чтобы осуществить уже не экстренный, не одномоментный, а цивилизованный, плановый вывод предприятия в состояние остановки, снимающей экологические угрозы Байкалу. Надо выработать десятки тысяч тонн щёлоков, кислот и других оставшихся химикатов, повысить окупаемость и рентабельность, обеспечить население работой на период подготовки проекта ликвидации комбината и санации промплощадки. На разработку проекта может потребоваться года три. Даже теоретически нельзя допустить, чтобы всё это время предприятие простаивало. Это слишком опасно. В этот же период нужно найти или разработать технологии утилизации шлам-лигнина, миллионы тонн которого накопились на берегу за минувшие десятилетия. И всё это требует сопровождения, ухода. Просто похоронить предприятие – это гораздо опаснее, чем эксплуатировать, останавливая его в плановом режиме.

Вторая часть проблемы – город, не приспособленный для автономного существования, связанный с комбинатом жизнеобеспечивающей пуповиной. Операция по его отделению уже ведётся. Построены и действуют городские очистные сооружения. Но теплом и горячей водой Байкальск, как и прежде, питается от ТЭЦ, которая является собственностью БЦБК. И поэтому комбинат должен работать хотя бы для того, чтобы обеспечить жизнь городу. Запустить теплоисточник на несколько процентов мощности, только для обеспечения нужд города, не позволяет технология. Значит, для надёжного решения этого вопроса тоже необходимо время и работающее предприятие. Иначе мы разморозим город.

– Но работающее предприятие, с учётом его заведомой убыточности, потребует много денег, которых нет в бюджете страны.

– Эти убытки действительно могут возникнуть. Но почему все считают априори, что производство целлюлозы обязательно будет убыточным? На мой взгляд, этот вопрос очень относительный, скорее, даже риторический.  Давайте оставим его на совести акционеров, прокуратуры и иных надзорных органов. Это проблема самого бизнеса. Это его риски. Для нас (я сейчас говорю от лица правительства Иркутской области, а не от лица Правительства Российской Федерации) важно, чтобы люди в Байкальске перестали быть заложниками производства. Чтобы обеспечить такую возможность, нам необходимо «окно» во времени для создания той гарантирующей нормальную жизнь инфраструктуры, о которой я говорил.  

Запуская завод, мы решаем проблему занятости и зарплаты на время подготовки нужных программ и проектов. И в это же время создаём альтернативную инфраструктуру, которая сможет принять в себя людей, высвобождающихся с ликвидируемого предприятия. Скорее всего, это будет инфраструктура рекреационного типа: туризм, отдых, оздоровление, развлечения и ещё что-то. Но это не может быть сделано за один месяц. Нам нужно время.

И, чувствуя ваш вопрос, возвращаюсь к экологии. Очень важный момент.  Те карты, в которых хранятся миллионы тонн шлам-лигнина, тоже находятся в собственности данного предприятия. И затраты на их обслуживание, на мониторинг их состояния «лежат» в себестоимости продукции. На предприятии существует юридическая, в том числе уголовная, ответственность за возникновение непредвиденных обстоятельств. Именно на предприятии есть специалисты, силы и средства, которые призваны обеспечивать экологическую безопасность этих хранилищ. Если мы остановим комбинат, всё это становится головной болью государства. Это прямые убытки государства.

– Я бы несколько усомнился в том, что на Байкальском целлюлозно-бумажном комбинате после осенне-зимних увольнений прошлого года остались квалифицированные специалисты и что сегодня там есть реальные силы и средства для гарантированного обеспечения экологической безопасности комбината в целом и шлам-лигниновых карт в частности. Хотя в том, что средства есть, прежде всего финансовые, практически не сомневаюсь. Только они, скорее всего, не на БЦБК и не в Байкальске, а где-то в Москве или вообще за границей.

Наблюдательная миссия Всемирного Банка ещё в декабре 2004 года обращала внимание правительства России на то, что за счёт установления низких отпускных цен на байкальскую целлюлозу «центр накопления прибыли», как было указано в Памятной записке миссии, формировался «в другом филиале». Но вы упомянули ещё и о юридической ответственности. Если она есть, то почему убытки по содержанию остановленного предприятия должны перейти на государство? Ведь управляющая компания, которая довела комбинат до экономического «коллапса», не ликвидирована? Она продолжает управлять другими предприятиями и, предполагаю, имеет свои «центры накопления прибыли».

– Ещё раз обращаю ваше внимание на тот факт, что Байкальский ЦБК уже находится в процедуре финансового оздоровления. Основные кредиторы будут заниматься возвратом долгов, а не поиском нового собственника. Но сделать это крайне трудно. Ни Альфа-банк, ни ВТБ этой проблемой заниматься не будут. Там полтора миллиарда долгов. Чтобы вернуть хоть что-то, кредиторы могут распилить оборудование на металлолом и попытаться вернуть какие-то деньги. В лучшем случае эта сумма составит около 400 миллионов рублей. Выплатят они долги по заработной плате, и что дальше? А лигниновые карты предложат чистить нам, за наши с вами налоги. И мы с вами вместе будем ездить в Байкальск и успокаивать людей: «Ребята, вы же зарплату получили, а работу мы вам дать не можем, потому что у государства ничего нет. Мы оказались не готовы». Так что другого выхода, кроме временного запуска предприятия, в сегодняшней критической ситуации мы не видим.

– И тем не менее, Владимир Игоревич, процесс, по моему убеждению, должен оставаться управляемым, независимо от того, работает предприятие или простаивает, если у него есть официальный владелец и назначенные управленцы. Я не могу увидеть логики в возобновлении пополнения опасными для Байкала отходами и без того уже давно переполненных шлам-лигниновых карт, чтобы сделать их якобы безопаснее. Шофёра, который не справился с управлением автомобиля, если это привело к аварии и пострадавшим, лишают права дальнейшего управления транспортным средством и могут посадить в тюрьму. Менеджмент, не справившийся с управлением Байкальским ЦБК, из-за которого пострадал целый город, будто бы и ни при чём. Ждём, когда в числе пострадавших окажется участок всемирного природного наследия? У нас же есть прокуратура, которая, как я считал до сих пор, обязана принудить собственников и управленцев предприятия к ликвидации за свой счёт всех негативных экологических, экономических и социальных последствий своего управления.

– Ну, комментировать действия или бездействие надзорных органов – это не моя компетенция. Если нарушения действительно есть, то нарушителей должны привлечь к ответственности. Но, независимо от этого, как я уже говорил, пуск комбината необходим, в частности, и для того, чтобы выработать как минимум 50 тысяч тонн оставшихся химикатов и предотвратить более тяжкие последствия. Их можно увезти, но это будет дороже и опаснее, чем использовать на месте. Запуская предприятие, мы убиваем нескольких зайцев: занятость населения, зарплата, тепло для города и время для разработки необходимых программ и проектов для кардинального решения всего комплекса проблем.

– Я думаю, что противников временного запуска комбината было бы чуть-чуть меньше, если собственники не требовали хотя бы отказа от системы замкнутого водооборота. Но даже на заседании арбитражного суда по поводу банкротства представитель БЦБК, как сообщают информационные агентства, заявил, что предприятие (в нарушение пока ещё действующего Закона «Об охране озера Байкал») не теряет надежды возобновить производство белёной целлюлозы. А отбелка – это по определению возврат к сбросу стоков в озеро Байкал, за благополучие которого Россия взяла на себя ответственность перед всем миром.

– Это будут какие-то нормативные сбросы, для того чтобы предприятие начало работать. Не надо забывать, что качество очистки стоков на Байкальском ЦБК до сих пор остаётся самым высоким в мире. На совете директоров мы отметили необходимость получения официального разрешения на такие сбросы, но решение ещё не принято и развитие событий может быть разным. У меня нет сомнений, что в конечном итоге предприятие будет закрыто, хотя конкретная дата ещё не определена, потому что не готова программа.

– Неужели вы верите, что собственники и управляющая комбинатом компания смогут разработать и реализовать нужную программу, если в 2002 году, с приходом к управлению комбинатом, они вначале обещали исполнить, но потом отказались от реализации уже разработанной Иркутским научным центром комплексной программы перепрофилирования БЦБК? Напомню, её первый этап был утверждён во всех инстанциях, включая федеральное правительство, ещё в 2000 году, а господин Коробко, первый или один из первых генеральных директоров КМ, в интервью нашей газете отзывался о ней очень хорошо, подчёркивая экономическую и практическую целесообразность. Можно ли верить в профессионализм управленцев, которые, как теперь выясняется, так и не сумели или не захотели создать на своём предприятии эффективной системы замкнутого водопользования? Они не смогли даже должным образом законсервировать предприятие после того, как остановили его, не справившись с управлением.

Так можно ли верить управленцам, которые, по определению министра природных ресурсов России Юрия Трутнева, получали конкурентное преимущество и прибыль за счёт «истощительного использования» байкальской воды? И не я, не мои коллеги-журналисты, а тот же самый министр Трутнев ещё в начале октября прошлого года в интервью «Российской газете» назвал обещания КМ остановить комбинат и уволить рабочих «шантажом» государства. В том интервью он категорично заявил: «Совершенно очевидно, никто не будет разворачиваться в обратную сторону, никто не разрешит снова сбрасывать промышленные воды в Байкал». Но, несмотря на это и другие похожие заявления, в некоторых министерствах федерального правительства уже идут разговоры о возможности возобновления сброса в озеро промышленных стоков и внесении нужных бизнесу изменений в Закон «Об охране озера Байкал».

Я, признаться, не очень верю, что КМ сумеет реанимировать комбинат, если она не сумела его даже законсервировать. Но не исключаю, что под шумиху о его пуске будут «попилены» не изношенные трубы, а бюджетные дотации. Само же технологически и физически устаревшее предприятие вместе с восстановленным трудовым коллективом может вновь оказаться брошенным на произвол судьбы, даже без консервации.

– Вопрос острый и очень злободневный. Но ответить на него достаточно просто. Нельзя быть равнодушными. Никто никому не запрещал продолжать борьбу за судьбу Байкала, одного из символов России. В том числе требовать от государства и от частного собственника программу по планомерной и окончательной остановке. Но сегодня, пока не найден консенсус между обществом и бизнесом в этом вопросе, пока не просчитаны все возможные последствия ликвидации предприятия и не принято решение о его окончательной, программной остановке, нельзя бросать предприятие. А самое главное, нельзя бросать на произвол судьбы людей, превращать их в заложников сложившейся ситуации. Вот я о чём говорю. Речь не о том, верю или не верю. Я говорю о том, что существует объективная действительность, которую невозможно ни обойти, ни перепрыгнуть. Я живу здесь. И байкальчане живут здесь. Мы видим, что сегодняшняя остановка БЦБК ничего не решила. Экологических проблем не решила, а экономические и социальные обострила до предела. Не надо пассивно ждать, когда всё само рассосётся. Надо подвигнуть все заинтересованные стороны, в числе которых акционеры, население, организованная и неорганизованная экологическая общественность, государственные и муниципальные власти, наука, – всех, кому судьба Байкала небезразлична, надо подвигнуть к фактическому решению всего комплекса проблем. На мой взгляд, главная трудность здесь заключается в том, что заинтересованные стороны пока ещё видят друг в друге если не врагов, то как минимум соперников, противников…

Министр берёт со стола листок бумаги и размашисто рисует стрелки, направленные в разные стороны из одного центра, обозначающего Байкал.

– Взаимное неприятие порождает центробежные силы, векторы которых направлены от Байкала, – комментирует он нарисованную схему. – Но это не соответствует тому, к чему мы все действительно стремимся. На самом-то деле подавляющее большинство людей, за исключением, может быть, некоторого количества равнодушных, заинтересовано в благополучии Байкала. В своих стратегических интересах мы – партнёры, хоть и не осознаём этого. Чтобы решить проблему, надо преобразовать действующие сегодня центробежные силы в центростремительные и развернуть векторы усилий, направить их к Байкалу, а значит, и навстречу друг другу. Для этого необходимо научиться сотрудничеству и отказаться от противодействий. Но на всё это тоже требуется время. А из сегодняшней остановки БЦБК устроен фетиш: «Остановили! Ха-ха-ха! Всё! Спасли Байкал!». Это профанация. Может быть, ещё не все осознали, но в реальности техническая остановка предприятия противоречит глобальным интересам всех сторон и не влечёт за собой ничего, кроме дополнительных экологических рисков. Нам нужна реальная программа, которая бы позволила решить проблемы Байкала и Байкальска. И одной из главных задач региональной исполнительной власти я вижу консолидацию усилий всех сторон, заинтересованных в скором разрешении этой системной проблемы.

– Спасибо за откровенность, Владимир Игоревич. Тема запуска БЦБК, да ещё и с возможным возобновлением сброса очищенных стоков в озеро, очень больная, и я, признаюсь, не во всём с вами согласен. Но пусть читатели газеты, в числе которых представители абсолютно всех заинтересованных сторон, самостоятельно делают выводы из нашего разговора. И пусть в общем движении к глобальной цели, как вы советуете, учатся слушать, слышать и учитывать специфические интересы друг друга. 

Беседовал Георгий КУЗНЕЦОВ, «Восточно-Сибирская правда»