Хотя объективная реальность не оставляет учёным поводов для оптимизма. Запуск Богучанки на полную мощность запланирован на 2012 год. Сегодня в связи с аварией на Саяно-Шушенской ГЭС энергетики возлагают на БоГЭС особые надежды: возможно, сроки запуска будут форсированы. И чем больше надежды энергетиков, тем менее реальными кажутся шансы на спасение хотя бы небольшой части памятников.

В зону затопления только на территории области попадают 60 объектов археологии. Есть среди них уникальные шестислойные и даже восьмислойный памятники, как говорят учёные, с «глубиной залегания» от полутора тысяч до 17 тысяч лет и более. Всё дело в том, что ложе строящейся в Красноярском крае электростанции пересекает так называемый транспортный коридор, по которому мигрировали ещё первобытные племена.

Всем очевидно, что на масштабные исследования уже нет времени. К тому же до сих пор не ясно, кто их оплатит. По расчётам археологов, для проведения комплексных работ по спасению объектов в зоне затопления необходимо 5,5 млрд. рублей. Эвакуация памятников требует серьёзного человеческого и временного ресурса: нужно задействовать тысячи человек в течение пяти-шести сезонов. И не то чтобы об этом узнали вчера. Проблема активно обсуждается с 2000 года. Ещё в тучные докризисные времена предлагалось начать опережающее финансирование археологических работ, чтобы успеть к затоплению ложа водохранилища вывезти ценные предметы. Но тем, кому по долгу службы приходилось принимать решения на этот счёт, дискуссия, вероятно, всерьёз поднадоела ещё на старте. А теперь, когда кризис, проблему усиленно стараются игнорировать.

Сначала было не ясно, какие объекты спасать, потому что все делали вид, что не знают, какой будет отметка затопления – то ли 195 метров, то ли 208. А потом в отношении Богучан была применена схема частно-государственного партнёрства, предусмотренная проектом развития Нижнего Приангарья. Формально она-то и избавила заказчиков и инвесторов строительства от обязательств по соблюдению законодательства по охране памятников. Следует написать даже не так. Сегодня не выполнены обязательства в отношении целого региона – Иркутской области, которая для проекта «Богучаны» фигурирует лишь в одном качестве – затопляемой территории. Сегодня специалисты признают, что Приангарью не стоит рассчитывать на получение экономического эффекта от запуска БоГЭС. Печально не только это: регион до сих пор  не получил средств ни на переселение людей, проживающих в зоне затопления, ни на санитарную подготовку ложа водохранилища. Но это тема для совсем другой заметки.

Закон «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» обязывает заказчика строительства сохранять памятники. Но с момента подписания указа президента от 12 апреля 2005 года о мерах по социально-экономическому развитию Красноярского края, Таймырского автономного округа и Эвенкийского автономного округа, появившегося на свет в связи с объединением этих трёх регионов, в этом проекте сферы ответственности были размыты. Этим документом правительству РФ поручено оказать государственную поддержку в обеспечении начала эксплуатации Богучанской ГЭС в 2010 году и подготовки зоны затопления водохранилища. В результате плотина и водохранилище получили две разные дирекции. Надо отметить, что место непосредственно под гидросооружением было тщательно обследовано. Но дирекция ГЭС, ссылаясь на соглашение с правительством, предпочитает относить водохранилище к государственным объектам и не намерена отвлекать на него средства. А государство взяло на себя обязательства, с которыми не может или не хочет справляться. Пару лет назад часть работ по подготовке ложа водохранилища вовсе отошла Министерству культуры, у которого вся программа «Культура России» составляет полмиллиарда, а тут получается, что нужно ещё несколько миллиардов только на ложе Богучанки. Было решено отчислять в среднем по 100 млн. рублей, но Иркутской области до сих пор ничего не доставалось.

На прошлой неделе к нам в редакцию пришёл руководитель Иркутского областного отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры Владимир Китаев. В своё время он выступал экспертом нашего издания при подготовке материала всё по той же теме БоГЭС. Подобно археологам, выискивающим артефакты, он докапывается до малейшей юридической возможности заставить тех, кто строит станцию, соблюдать закон «Об объектах культурного наследия». Отказ застройщика от финансирования археологических работ можно считать нонсенсом, констатирует он. Подобного рода обязательства безропотно выполняются и небольшими строительными компаниями при возведении жилья и офисов, и крупными организациями при строительстве не менее масштабных, чем БоГЭС, объектов, таких как нефтепровод «Восточная Сибирь – Тихий океан».

На этот раз в руках Владимира Китаева – ответ прокуратуры Иркутской области, которая, в свою очередь, усмотрела в создавшейся ситуации нарушение федерального закона. Прокуроры признали БоГЭС межрегиональным объектом: плотина и 80% ложа водохранилища приходится на Красноярский край и 20% ложа – соответственно на Иркутскую область. При этом констатируется, что в проектную документацию раздел об обеспечении сохранности объектов культурного наследия не внесён. Действие принятой в 70-е годы прошлого века документации не приостановлено. Заказчиком работ по расчистке ложа водохранилища на территории Красноярского края является краевая администрация, инвесторами – ОАО «РУСАЛ» и ОАО «Русгидро». «Вопрос о сохранении объектов археологического наследия на территории Иркутской области (конкретно – финансирования указанных работ) в настоящее время не решён и не решается», – говорится в письме прокуратуры. Но, учитывая то, что заказчиком работ по расчистке Богучанского водохранилища являются краевые власти, копия обращения Иркутского отделения ВООПИК направлена «по территориальности прокурору Красноярского края».

«Что это значит?» – спрашиваю его. «Прокуроры выяснили, что долгое время один субъект Российской Федерации – Красноярский край – исправно платил за аренду ложа водохранилища другому – Иркутской области, признавая всю территорию затопления своей зоной ответственности, – говорит он. – Поскольку в Иркутской области заказчика на подготовку ложа нет, прокуратура подумала и говорит, что этим должна заниматься администрация Красноярского края». Конечно, было бы наивно верить в то, что письмо из прокуратуры может радикально изменить ситуацию. Но никто не запрещает надеяться. «Если есть хоть какая-то надежда, мы боремся до конца. Только так можно сделать в охране национального достояния хоть что-то, – говорит мой собеседник, в качестве примера приводя перенос из зоны затопления Братской ГЭС деревянных памятников, составивших ангарскую деревню под Братском, а также восстановление башни Бельского острога. – Способность общественности стоять до конца спасла не один памятник. Таков особый нравственный заряд многих из нас, в том числе профессиональных археологов».

Другой мой визави, Михаил Скляревский, не усматривает в истории с Богучанкой объективного тупика. «Есть восприятие этой проблемы как десятой теми, кто решает вопрос финансирования», – философски рассуждает он. Многие иркутские археологи любят повторять слова своего учителя Германа Медведева: археологические объекты – это культурно-информационные запасы человечества. Многие современные бизнесмены и чиновники, занятые разработкой тактических приёмов выживания, не способны отнестись к этому как к ресурсу. В результате одни работают с чувством, что добывают знания, которые будут востребованы многими будущими поколениями, смотря на проблему как из космоса. Другие действуют приземлённо, с учётом кризиса и современных реалий, в целях экономии изобретая новые модели взаимодействия бизнеса и власти, отправляя эти знания под воду.

Примирить столь разные группы людей могло бы простое исполнение закона. Но, как свидетельствует генпрокурор Виктор Чайка в обращении на имя премьера правительства РФ Владимира Путина, датированном 24 марта, законодательство об охране культурного наследия в нашей стране исполняется из рук вон. Ежегодно «вследствие противоправных действий граждан и юридических лиц утрачивается около 200 памятников». При этом работа Минкультуры и Росохранкультуры признаётся «неадекватной сложившейся ситуации». А это значит, что, вероятнее всего, в 2012 году счёт утраченных памятников будет увеличен ещё на 60.